Габриэль Тард - Преступник и толпа (сборник)

«Частое повторение аномалии зрения тем более важно, – замечает Ломброзо, – что участие мозга в зрении становится с каждым днем все большим, и что по исследованиям Шмутца 50 человек из 100 подвержены этим болезням и страдают тяжелым расстройством нервной системы, эпилепсией и пляской св. Витта». Удивительно, однако, что зрение преступников замечательно остро. В этом они похожи на дикаря, тогда как первым напоминают сумасшедшего. Ко всему этому у них часто бывает нервный тик. Мы не раз будем отмечать, что Ломброзо, старательно изучив зрение и осязание этих несчастных, ничего не говорит об особенностях их слуха. Было бы интересно знать, не обладают ли страдающие дальтонизмом правильным и тонким слухом.

Рюдингер в своем очень серьезном и добросовестном сочинении о физических свойствах преступников признается, что у криминальной антропологии накопилось много фактов, но что ее выводы еще не применимы к исследованиям в области наказания.

«Преступления и наказания», сочинение Луазелера.

Это не значит, что Ферри не занимается также деятельно антропологией. Его книга L’Omicidio , с нетерпением ожидаемая, дополнит в этом отношении кнжу Ломброзо. А пока смотрите его Nuovi orizzonti del diritto et della procedura penalc , второе издание ( Bologna, Nicolo Zanichelli , 1884). Мы с удовольствием узнали, что скоро появится французский перевод этого произведения под заглавием «Уголовная социология» (издатель Феликс Алкан).

Скупой более мота склонен к преступлению, и хотя он вообще менее симпатичен, но для уголовной юстиции и политической экономии очень важен.

Maudsley , кажется, установил точку соприкосновения между преступлением и безумием. «Преступление, – говорит он, – есть точка отправления, откуда вытекают нездоровые тенденции; сойдут с ума, если не стали преступниками, и сделаются преступниками, если не сошли с ума».

Детоубийство и выкидыши, как известно, не были преступлением в Спарте; мужеложство и морской грабеж – в Афинах, кровосмешение – в Египте, в Персии и у инков. Убийство никогда не было преступлением, если совершалось в честь богов, а убийство стариков, часто по просьбе их самих, было делом сыновнего почтения. Агамемнон не был ни врожденным, ни даже случайным преступником, принеся в жертву свою дочь. Назовем ли мы преступниками алжирских арабов, которые по принятому обычаю при вступлении в брак с очень юной девушкой совершали настоящее супружеское насилие, влекущее иногда за собой смерть жертвы, и уподобим ли эти факты насилию над тринадцатилетними детьми, совершаемому в публичных домах Лондона? (См. «Преступность у арабов» доктора Kocher.) Я читал у Lyall’ я «Религиозные и социальные нравы на Дальнем Востоке»: «Принесение в жертву людей чаще всего употреблялось в Индии как последнее средство умилостивить божий гнев… предполагают, что таков еще истинный мотив таинственных убийств, повторяющихся время от времени». Эти религиозные убийцы, конечно, заслуживают отдельного места в собрании преступлений, если их только можно туда поместить. Я читал еще в том же произведении: в Афганистане о крестьянах, живущих у нашей границы (английской), недавно узнали только потому, что они задушили живущего среди них святого, чтобы упрочить за собой обладание его могилой на своей земле (сила, исходящая от могил святых, делает эту могилу для них драгоценной). Можно ли уподобить это действие европейскому убийству? «Я забыл, что в Неаполе, – как говорит Гарофало, – иногда мучают монахов, считающихся одаренными пророческим даром, чтобы принудить их открыть номер выигрыша в будущий розыгрыш лотереи, и что плотские насилия там часто бывают с целью достигнуть от такой связи исцеления от болезней». Sumner-Maine говорит: «Две кельтические общины, основанные на британских островах (Шотландии и Ирландии), открыто пристрастились к краже скота». Эта привычка не считается у них позорной; она не выше морского грабежа финикийцев или соблазна женщин у новейших европейцев.

Кажется, я дурно понял смысл, данный автором mattoidi. Я допускаю, однако, это, чтобы не лишить смысла заманчивый ответ Ломброзо в Bevue philosophique в августе 1885 года на мои замечания о нем.

Смотри об этом в его «Криминологии». Также и Bonvecchiato, который специально занимался этим, особенно в вышеупомянутом сочинении, и после большого спора высказался почти в том же духе.