Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Перед тем как предоставить нам полное описание трех последовательных сеансов на седьмом году работы, аналитик нашла полезным рассказать о сновидении, увиденном пациенткой прямо перед отыгрыванием перерыва в ее лечении, на этот раз, возможно, отождествляемого с неродившимся ребенком (выкидыш). Фоном для сновидения стали рождение ее третьего ребенка – девочки, как и она – и четырехмесячный перерыв, который пациентка взяла после этого.

Не вижу смысла рассказывать сновидение заново, но хочу предположить, что оно – о ребенке, исчезающем от проклятья ведьмы-матери, которая является запрещающей внутренней матерью Аликс и которой предстоит быть убитой мужчиной с оружием-багетом только для того, чтобы затем появиться вновь, и тогда Аликс находит дорогу назад к своей хорошей матери-аналитику. В Испании есть поговорка: каждый ребенок рождается с караваем хлеба под мышкой – имеется в виду, что ребенок приносит счастье в семью. Как показывает сновидение, Аликс верит, что на ней лежит проклятье суперэгоистической матери, и только когда ведьмовскую фигуру победит мужчина с оружием, она и ее ребенок снова смогут встретиться в радости. Так совпало, что Аликс решила продолжить свой анализ – ребенок и мать воссоединились, – но при этом позже в своих ассоциациях она, видимо, стала жертвой тревоги, что аналитик никогда ее не отпустит.

Мое понимание таково: это происходит из страха, что симбиотическая внутренняя мать, повергнутая, но не исчезнувшая, может вернуться к жизни и похитить ее снова. Это поднимает вопрос о судьбе плохих внутренних объектов. Есть вероятность, что они находятся в состоянии спячки – если хорошие объекты и переживания побеждают, но готовы явиться вновь в новых ситуациях тревоги. Когда хороший объект фрустрирует, неизменно появляется плохой объект. Более того, преимущество плохих, преследующих объектов в том, что, в отличие от хороших объектов, они нас никогда не бросают. Симбиотическая мать пациентки, которая запрещала ей иметь отца и ребенка, была кем-то, на кого Аликс могла рассчитывать наверняка.

Мадам Хойжман сообщила: хотя те три сеанса, о которых она собирается рассказать, окружала атмосфера позитивного переноса, «Аликс приходилось справляться с настойчивой критикой со стороны ее матери в адрес аналитика и анализа. Она упрекала ее, считая безумием, что ее дочь все еще продолжает такой долгий и ограничивающий ее анализ». Две матери, спорящие о ребенке, появляются здесь, как в притче о суде Соломона. Или это ребенка расщепляют его желания, направленные как к матери, так и к отцу?

Это последняя сессия недели, и Аликс в грустном настроении: она идентифицируется со своими учениками, у которых отцы отсутствуют или умерли, особенно с одним, который ей нравится. Она говорит: «эти отсутствующие отцы, это что-то… и этим оно похоже на то, что здесь…»

Но затем Аликс говорит: ей жаль, что она не смогла остаться дома со своими детьми, с Ленни, который хотел поиграть с ней накануне. Она говорит о выборе, который ей пришлось сделать: прийти к мадам Хойжман или быть ближе к семье, пока дети не вырастут. Она явно решила пойти к своему аналитику и проработать это все на благо детей, но я считаю, что на инфантильном уровне это также предполагает, что она ребенок своего аналитика. Однако вот вопрос, на который трудно ответить: представляет ли аналитик собой мать, которая похищает ребенка, чтобы восстановить утраченную симбиотическую ситуацию, и отрезает ее от ее детей – или от отца, который, как в конце концов оказалось, все-таки сколько-то интересовался своей дочерью («Я знала, что он написал текст про маленького ребенка после того, как я родилась, мать мне об этом рассказала, но был ли он в этом тексте на самом деле за меня?»).

Я так понимаю, что в этом сеансе присутствует и материнский, и отцовский перенос. В материнском переносе пациентке трудно говорить с аналитиком о своем стремлении к отцу, Королю-Солнцу, поскольку это может рассердить ревнивую мать-аналитика. Ей пришлось быть «хорошей ученицей», бросить своих мужа и детей и идти на прием к аналитику во что бы то ни стало. Аликс сказала: «…Когда я поднималась на лифте сюда, я сказала себе, что я хочу сделать перерыв… А затем вот оно: предвидя ваши вопросы, я стала себя спрашивать: а почему я хочу сделать перерыв?» Дальше Аликс отвечает на собственный вопрос: возможно, это потому, что она не хочет говорить о своем отце, тревожная реакция, как будто она считает аналитика кем-то, кто не хочет об этом слушать. Немного позже на том же сеансе Аликс, похоже, понимает, что ее фантазийная мать на самом деле не совпадает с ее воспоминанием о ее реальной матери и еще меньше – с открытой позицией аналитика. Так что, должно быть, все это только у нее в голове. Посмотрите: