Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Фрейду не хватало соответствующего концептуального оснащения для разрешения этих проблем, но, как это было ему свойственно, это не мешало следовать собственной интуиции, идти скорее литературным, анекдотическим путем, основанным на отдельных наблюдениях. В статье «О переносе» (Freud, 1916), написанной приблизительно в то же время, что и «Скорбь и меланхолия», он пишет о поэте (теперь известно, что это был Рильке) – «молчаливом» друге, который не мог наслаждаться красотой их горной прогулки, потому что это влекло за собой осознание быстротечности жизни. Это не было проблемой для Фрейда. Как он выразился, «ценность мимолетного – это ценность редкостного… Цветок, который цветет лишь одну ночь, не кажется нам из-за этого менее прекрасным» (Freud, 1916, p. 305). Фрейд согласен, что осознание всей красоты должно вести к мыслям о смерти и преходящести всех вещей, но при этом отмечает: «…так как ценность всего прекрасного и совершенного определена его значением для нашей собственной эмоциональной жизни, нет никакой необходимости в том, чтобы оно пережило нас, и поэтому оно независимо от абсолютного срока жизни» (Ibid., p. 306). Эти соображения, однако, не имели никакого влияния на его друзей, и Фрейд пришел к выводу, что тут «задействован мощный эмоциональный фактор», описав это как «протест в их психике против горевания» (Ibid., p. 306).

Сигал помещает способность горевать – ее понимание обогатила Кляйн, раскрывшая внутреннюю борьбу, которая формирует основу депрессивной позиции, – в центр как произведения художника, так и эстетического отклика аудитории. Произведения искусства получают свою эстетическую глубину благодаря способности художника сталкиваться с болью и виной, которая неотъемлема от восприятия им ущерба, нанесенного его хорошим объектам, и посредством создания произведения давать субстрат этой борьбе, где само произведение является актом репарации. Мы, его аудитория, захвачены такими работами, поскольку идентифицируемся со столкновением автора с болью его разрушенного внутреннего мира и получаем утешение благодаря его способности посредством интенсивной психической работы преодолеть эту боль и изобразить ее в произведении искусства [126]. Сигал обращается к французской литературе, которая была так важна для нее в юношеском возрасте: к Прусту, Флоберу и Золя. Пруст основой своего произведения сделал наблюдение за собственной потребностью писать и за функциями, которым она служила. Он связал творческую работу с работой горя, описав книгу как «огромное кладбище, где на большинстве надгробных плит нельзя прочитать ничего, кроме стирающихся имен» [127]. Сигал считает, что художник подобно невротику страдает от всей боли и ужаса разрушенного внутреннего мира, но, в отличие от невротика, не полагается на магические решения.

У художника есть высокоразвитое осознание боли своего внутреннего мира, но есть также и способность ее выносить, и благодаря своему столь же высоко развитому чувству реальности [128]он придает форму своей борьбе, создавая с ее помощью реальный объект, всегда являющийся сообщением собратьям-людям.

Пациенты Сигал не могли перенести боли этих внутренних ситуаций; как и у компаньонов Фрейда, их психика восставала против горевания, и поэтому они были заблокированы не только в своем художественном творчестве, но также и в других творческих аспектах жизни, особенно в своей сексуальности. Неспособность горевать, по-видимому, вызывали две основные причины: неспособность переносить боль вины, с одной стороны, и невыносимость раздельности с объектом, которую неизбежно приносит горевание, с другой, – другими словами, нарциссические причин.

Сигал размышляет далее как о связи формы и содержания, так и о природе прекрасного, о нашей любви к нему и ужасе перед ним. Она отмечает: если прекрасное – основа одной составляющей эстетического переживания, то ее противоположностью может быть не безобразное, а только «эстетически безразличное». Уродство, будучи частью человеческого переживания, может вызывать эстетические реакции, которые во многих отношениях подобны нашему отклику на прекрасное. Сигал дает благодаря своей модели решение этого очевидного парадокса. И прекрасное, и безобразное вместе могут обеспечить основу для глубокого эстетического переживания. В великих греческих трагедиях безобразное – в содержании, в то время как прекрасное – в форме.

«Некоторые аспекты анализа шизофреника» (Segal, 1950) – статья Сигал, написанная и представленная при вступлении в Британское психоаналитическое общество в 1949 году. Сигал противопоставляет свою точку зрения авторам, особенно Федерну и Фромм-Райхман, которые рекомендовали для лечения таких пациентов значительные отклонения от обычной техники. Эти отклонения включали попытки аналитика культивировать позитивный перенос, не интерпретировать враждебность пациента; предлагалось даже прерывать анализ, если перенос становится негативным.