Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Когда рушится надежный и знакомый порядок, психика ищет стабилизирующую привязанность. Так и посткатастрофические сцены «Гравитации» моделируют элементарное стремление к эмоциональной связи между двумя выжившими космонавтами – Мэттом Ковальски и Райан Стоун. Разделенные воцарившимся хаосом, они зовут друг друга, протягивают руки навстречу друг другу и всеми силами стремятся вновь соединиться. Один пытается ухватиться за другого и удержаться в бесконечном пространстве. Образом этого стремления к единению служит соединяющая астронавтов веревка, которую Ковальски закрепляет с помощью карабинов. А замедленное движение, которым он, старший из двоих, в конце концов открывает карабин, добровольно разрывая связь, так как гравитация грозит увлечь обоих в глубины Вселенной, становится иллюстрацией боли разделения. Стоун затем делает все, чтобы поддерживать радиосвязь со своим коллегой, и пытается спасти его при помощи космической капсулы «Союз» – тогда-то ее действия и позволяют непосредственно ощутить и увидеть отношения между привязанностью и освобождением . Постоянное стремление обрести связь пронизывает весь фильм, сам по себе пропитанный чувством одиночества. Оно ненавязчиво проявляется в тот момент, когда Райан получает ответ от эскимоса на свой радиосигнал бедствия. Хотя зрители не понимают эскимосский язык, из звукоподражательного обмена между ним и Стоун становится ясно, что эскимос неправильно истолковывает ее сигнал бедствия, думая, что «мэйдэй» – ее имя. И наконец стремление к обретению связи достигает крещендо, подобно бурному сплетению исполняемых несколькими солистами музыкальных партий: Стоун все-таки направляется к голубому шару Матери-Земли в кабине китайской капсулы, преследуемой взрывающимися деталями космической станции. Она летит на сотканном из звуков симфоническом ковре, и воссоединение с давно потерянной родиной уже неизбежно. До этого момента едва ли какой-либо другой фильм смог проиллюстрировать потребность человека в привязанности более многогранным и проникновенным образом с использованием визуальных эффектов, чем «Гравитация». Исследования Боулби (Bowlby, 1975 [1969]), посвященные поведению привязанности у ребенка и затрагивающие вопросы этологии, неоднократно критиковались в среде психоанализа; и задача кинофильма, безусловно, не в том, чтобы определить, является ли привязанность вторичной потребностью, берущей начало в сексуальных побуждениях, или же она относится к первичной, инстинктивной модели поведения. Но масштабы и глубина темы поиска привязанности и единения, которой пронизаны обширные посткатастрофические сцены из «Гравитации», как нельзя лучше доносят до зрителя (и наглядно иллюстрируют) мысль, что поведение привязанности на самом деле принимает форму мощной и универсальной фундаментальной тенденции, необходимой для выживания человеческой психики среди потрясений реальности.

Да и что еще может сделать психика для своего выживания, если она находится в состоянии едва контролируемой паники, вызванной потерей точек опоры? Она может попытаться найти некоторое направление в хаосе путем фокусирования внимания на неподвижной точке. В «Гравитации» это фокусирование становится непосредственным переживанием, когда Ковальски указывает рукой на МКС и направляется к ней вместе с коллегой. Аналогичный переход случается еще раз, незадолго до окончательной разлуки героев, когда Ковальски указывает на китайскую космическую станцию и настаивает, чтобы Стоун отправилась к ней. Когда женщине-космонавту остается надеяться только на собственные ресурсы, она несколько раз фокусирует свое внимание (невооруженным глазом или с помощью управляемых компьютером устройств) на целях, которых пытается достичь. Такое фокусирование на целях является основным видом деятельности, подобным привязанности к другим людям. В физическом и психическом пространстве – завершаем ли мы действие сейчас или готовимся к будущему завершению чего-либо – мы не находим собственные ориентиры без такой деятельности. Во всяком случае, в повседневной жизни люди обычно не рассказывают всем и каждому, насколько часто, практически регулярно они бьют мимо цели: терпят неудачу при выполнении задачи или получают результат, отличающийся от ожидаемого – как, например, при написании статьи вроде той, что вы читаете. Окончательный вариант не является показателем степени, в которой (при кропотливом писательском труде в течение длительного времени) внимание фокусировалось на ключевых фразах, а цель снова и снова не была достигнута. Только после нескольких попыток удалось наконец выстроить текст, способный направлять внимание читателя. Точно так же мы не всегда можем придерживаться более существенных целей, которые ставим перед собой в жизни, и в конечном счете констатируем, что либо не смогли их достичь, либо вообще прошли мимо них. В «Гравитации» та деятельность, посредством которой реализуется стремление приблизиться к ранее поставленной цели, действительно происходит в большом пространстве. Предпринимаются целые походы через всю Вселенную – с целью достичь определенной точки, которая обещает поддержку. Но в то же время эти движения не раз сбиваются с намеченного пути, или же их отвлекают, заставляют отклониться от цели иные силы. Один эпизод вызывает особенное сочувствие: астронавты быстро, с ужасным грохотом продвигаются к своим предварительно намеченным целям – но слегка их задевают, отчего движение превращается во вращение; и все же они неуклюже, из последних сил пытаются держать цель в поле зрения. В физических действиях, в столкновениях космонавтов с объектами, к которым они направлялись, мощное болезненное переживание лишь приблизительных достижений и возможных промахов становится реальностью. Фокусирование и промахи начинают формировать ритм борьбы за выживание с такой интенсивностью, которой мы почти никогда сознательно не испытываем и склонны ежедневно утаивать даже от самих себя. Аналогично настроенные процессы, которые фильм позволяет воспринять через движения тел и объектов в космическом пространстве, были взяты в качестве предмета изучения не кем иным, как самим Зигмундом Фрейдом – еще на раннем этапе, при проведении им тонкого анализа необоснованных микродействий (парапраксисов) в повседневной жизни. Процессы ошибочных действий, или парапраксис (Freud, 1904, р. 179 ff.), вроде бы не влекут за собой таких широкомасштабных движений, как те, что показаны в фильме, но по своей сути они вполне сопоставимы. В фильме Стоун не удалось ухватиться за скобу входного люка космической станции, на которой она сосредотачивается (Стоун отклоняется от курса под действием непреодолимой гравитации), так же и Фрейд однажды в [описанном им] эпизоде с чернильницей совершил промах (его намерение писать было нарушено недоступной ему контрволей) и сбросил крышку письменного прибора на пол (Ibid., p. 185). Разумеется, можно возразить, что неверное движение за собственным письменным столом и неудача в достижении намеченной цели в космическом пространстве не имеют ничего общего друг с другом. И все-таки такой визуально ошеломляющий фильм, как «Гравитация», способен оповестить нас об игре сил, которая равно эффективна в обоих случаях. Можно даже сказать, что описанные сцены фильма с ясностью карикатуры подчеркивают тот факт, что мы – для своего же психического выживания – пытаемся сохранить чувство направления более или менее в пределах реальности, определяемой недоступными действиями. Иногда нам это удается, а иногда мы терпим фиаско. Я имею в виду именно такие аспекты, когда говорю, что «Гравитация» похожа на книжку о психике с картинками.