Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Последовательный ряд первых сцен в «Гравитации» можно разделить на четыре части. С психоэстетической точки зрения в каждой из них можно увидеть визуализацию базовой психологической комбинации. Первую часть формирует настроение, ощущаемое как веселое и легкомысленное. Даже работая над телескопом, астронавты радуются состоянию невесомости и наслаждаются завораживающим видом на Землю. Они дурачатся – таким образом, нам предлагается отвлечься от изначального указания на то, что жизнь в открытом космосе невозможна. Но какие технические затраты и усилия позволяют трем людям наслаждаться выполнением задания в открытом космосе? Огромный космический корабль наготове, защитные костюмы надеты, запас кислорода с собой. Ракетные двигатели и мощную технику контролируют высокотехнологичные компьютеры. Именно Зигмунд Фрейд отвратил взгляд человека от видимых форм выражения и натренировал его на область бессознательных реакций, их обуславливающих. Сознательные эмоциональные поступки – это еще не всё. Они предполагают работу сложной связи, которая, с одной стороны, к ним приводит, но, с другой стороны, делает их подверженным перебоям. «Мы допускаем, что психическая жизнь – функция аппарата, которому мы приписываем характеристики протяженности в пространстве, состоящего из нескольких частей, аппарата, который представляется нам напоминающим телескоп или микроскоп или что-то в этом роде» [100](Freud, 1940, р. 67). Описанные в «Гравитации» картины функционируют как графическая визуализация этих отношений видимого действия, с одной стороны, и невидимого промышленного предприятия, с другой, потому что вначале космические путешественник выглядят маленькими фигурками на фоне сложного аппарата, который господствует над ними. Они пребывают в уверенности, что действуют по собственной воле, но ведь задача всего этого сконструированного во враждебном открытом космосе аппарата – как раз обеспечивать им возможность передвигаться. Винникотт в своем знаменитом утверждении, что нет такой вещи, как младенец, вновь обратился к отвращаемому взгляду, столь некомфортному для человека на уровне объектных отношений. Этим он дал понять, что тело малыша – не самое важное в психологическом плане. Чтобы ребенок, как танцующий космонавт в начале «Гравитации», был способен расслабиться, необходима протяженная в пространстве операция, охраняемая несколькими поддерживающими ее людьми, в первую очередь – матерью; младенец же об этом не догадывается. «Развитие человеческих младенцев зависит от определенных условий» (Winnicott, 1960, р. 54) [101]. Располагая историю в космосе, фильм «Гравитация» перемещает фоновые условия психического и духовного существования на дисплей, показывая в одном и том же кадре действие и в то же время обуславливающие отношения, которые делают его возможным. Вероятно, эти сцены действительно графически передают то, что Винникотт имел в виду под материнским удерживанием (холдингом). Он подразумевал не столько специфическое укачивание ребенка женщиной, сколько трехмерные протяженные в пространстве «внешние условия», которые поддерживают непрерывность духовного существования (Ibid., p. 56). Зальберовское понятие «психоэстетика» означает также фигурально-метафорическую репрезентацию, по сути, невидимых причинных отношений.

Во второй части изначальной последовательности кадров «Гравитации» впечатляюще визуализируется то, каким сбоям подвержена эта сложная организация. Начнем с того, что астронавты оказались не в состоянии отреагировать на предупреждения от Хьюстона, угрожающие их космической прогулке. Когда же становится ясно, что они вполне обоснованны, и первые осколки, словно пули, вылетают из темноты, уже невозможно отрицать: ход игры может переломиться очень быстро. Это непредвиденное вмешательство неразрешенных событий затрагивает в зрителях фундаментальные переживания. В фильме видна только одна сторона Земли, и поэтому авария спутника скрыта от наших глаз; точно так же те, кто занимается своими повседневными делами, не могут знать, что именно они проглядели, так как что-то осталось нераспознанным, не могут предсказать, какие последствия вызовут их собственные действия. Каждое направление путешествия само по себе создает в духовной жизни «далекую сторону»: совершение действия, требующего завершения или закрытия, оставляет обширную зону реальности бессознательной. И все же если незнаемое или сделанное бессознательно потом утверждает себя, его ранее самоочевидная природа оказывается опрокинута, и психика вынуждена находить новое равновесие.