Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Задача носительницы слов в норме такова: «вложить в память» то, что проигрывалось «здесь и сейчас» в раннем взаимодействии, и попытаться сделать раннюю фазу ее отношений с младенцем доступной для мысли. Она может сделать это, только смешав каким-то образом «здесь и сейчас» с ее собственным прошлым и историей, а также, если соматическая интенсивность встречи слишком подогрета, «апеллируя к тому другому дискурсу о теле, который хранится в “теоретическом резерве” ее идеационного капитала. Это обращение необходимо, чтобы умерить эмоциональную власть младенца над его телом» (с. 19 англ. перевода).

Пьера Оланье называет этот «теоретический резерв» в отношении тела «телесным знанием» и видит в нем «фантазийный барьер», функция которого – создать на мгновение эмоциональную паузу. И, возможно, запустить в действие способность к вытеснению.

Придется сохранять избранные отношения (которые могут временами принимать форму конфронтаций) между психическим телом, как оно выковано начальным процессом, и отношенческим и эмоциональным телом, плодом работы материнской психики. Эти отношения сделают возможным, чтобы репрезентация тела, которую выстраивает ребенок , обрела форму и сценическую драматизацию. (Aulagnier, 1986a, с. 19 англ. перевода)

Что происходит, если совместность дает сбой, если соматический компонент эмоции и неинтенсивен, и не имеет хорошего качества либо, еще хуже, выражает скорее отсутствие или отвержение, нежели постоянную попытку создать условия для психически квалифицирующего соединения?

Физическое страдание имеет для младенца функцию самоинформирования, но оно также «вызывает реакцию у матери, которую ребенок получит в форме откровения о том, чем его страдание является для другого. Страдающее тело… будет иметь определяющую роль в истории, которую ребенок выстроит по поводу эволюции этого тела и тем самым – самого себя…» (с. 20 англ. перевода).

Если в ранней начальной фазе пиктографической активности репрезентации поведение матери создаст «белые пятна» во взаимодействии с младенцем (белые пятна, которые сродни белым пятнам в ее собственном дискурсе), ребенок лишится «прошлой истории тела младенца, каким он был, телесной истории… неотделимой от того, что психика младенца выковывает из себя» (с. 19 англ. перевода).

Пьера Оланье сосредоточена на материнской депрессии. Следует прежде всего напомнить, что она всегда настаивала: женщину, которой трудно забеременеть и/или которая неохотно заводит ребенка, никогда нельзя «принуждать» стать беременной – ни ей самой, ни «культуре», ни кому-то значимому в ее окружении. Опыт беременности может стать «опасным тяжким испытанием». Встреча с ребенком и его телом на стадии реальности может быть очень травматичной, особенно если разрыв между «предвосхищаемым Я» и ребенком в реальности настолько широк, что становится немыслимым. Это один пример прототипичной травматической ситуации, созданной вытягиванием бессознательной фантазии с каким-то событием на сцену реальности.

Неспособность депрессивной матери прикасаться и позволять прикасаться к себе, чувствовать и разделять удовольствие в своих контактах с ребенком будет иметь очень деструктивные последствия для психики ребенка [66]. Когда либидные катексисы матери отсутствуют в ее ставших механическими жестах, «психика младенца не получает “aliment” (“пищу”) удовольствия, в которой нуждается, – в такой форме, в которой она может быть ассимилирована или метаболизирована» (с. 22 сноска).

Основной деструктивный эффект будет оказан на качество пиктографической активности репрезентаций из-за необходимой иллюзии самопорождения собственного удовольствия, и собственный образ Я не будет достаточным для «психики младенца, который должен видеть себя как способного порождать свое собственное удовольствие» (с. 22 англ. перевода).

Если мать была неспособна поддерживать идеализацию психического представителя ее предвосхищаемого ребенка, ей придется оплакивать этого психического представителя. Если она не сможет «использовать новый психический референт… младенец рискует стать несуществующим …», он обнаружит, что он «вне истории». Он может оказаться способным построить свою собственную историю, но ему придется оставить «первую главу пустой» (с. 25 англ. перевода).

Эта крайняя трудность матери – катектировать своего младенца как живого человека с будущим и как ее собственного ребенка – оставит неизгладимые следы в психическом функционировании младенца и затем ребенка. В зависимости от реакций, которые, как обнаружил ребенок, «позволяют жизни младенца продолжаться», аналитик столкнется с различными клиническими сценариями, каждый из которых определяется природой обнаруженных защит. Ближе к концу своей работы Пьера Оланье описывает три таких сценария.