Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Наконец, последняя стратегия разрешения проблемы заключалась в том, чтобы заменить субъективное жизнеописание объективной информацией о течении жизни индивида, полученной наблюдателем. Таков был выбор Джона Боулби, чей подход лег в основу исключительно продуктивной исследовательской программы, но не породил особого клинического подхода к взрослым пациентам.

Третье и окончательное ниспровержение терапевтического значения припоминания в клиническом психоанализе произошло, когда было признано, что фрейдовское стремление к объективности аналитика является идеализацией и что личность конкретного терапевта и его или ее бессознательные процессы всегда участвуют в аналитическом процессе. Однако если перенос и контрперенос в какой-то степени уникальны для каждой конкретной пары пациент – аналитик, то происходящее в ходе лечения как отражение прошлого пациента становится еще труднее интерпретировать. Оба участника вносят в межличностную динамику свой вклад (Sullivan, 1952), хотя в идеале – неравный (Renik, 2006). Бессознательную динамику в ходе сеансов можно наглядно представить, например, с помощью метафоры электромагнитного поля, как это сделал Курт Левин (Baranger, Baranger, 2008; Civitarese, 2008; Ferro, 1992). Это поле образовано протоэмоциями, которые исходят от обоих участников и влияют на их действия и эмоции, а также, если они находятся в восприимчивом, открытом состоянии мечтательности или грез наяву, на те ощущения, побуждения и образы, которые мимолетно посещают их умы. Антонино Ферро утверждает: цель психоанализа состоит в том, чтобы дать пациенту возможность осознать побуждения, которым это двухличностное поле позволяет выйти на свет в несколько этапов символизации. Развивая мысли Биона (1962) и Оланье (1975), Ферро полагает, что процесс символизации начинается с появления между двумя участниками побуждений, ощущений или образов, которые затем могут образовать последовательность, которая в свою очередь может быть преобразована в повествование, представляющее собой наиболее организованную форму репрезентации опыта. Протоэмоции и пациента, и аналитика обогащают общее поле, а оно в свою очередь влияет на их тенденции к действиям, ощущения, образы и идеи. Отсюда Ферро делает вывод: не имеет значения, относится ли повествование к личному прошлому, повседневной жизни вне сеанса, фантазии или ночному сновидению. С терапевтической точки зрения идеи и повествования важны постольку, поскольку они адекватно отражают то, что происходит в межличностном поле в каждый отдельный момент (Ferro, 1999). Тем самым он, можно сказать, расширяет, или радикализирует, изречение Фрейда (1914), согласно которому нельзя победить врага, победив его образ: враг должен присутствовать (для Фрейда – с точки зрения переноса, для Ферро – с точки зрения межличностного поля). Я привожу позицию Антонино Ферро как яркий пример, показывающий, к чему может привести радикализация экономической аргументации Фрейда и эпистемологический подход, опирающийся на текущую данность. Согласно этому эпистемологическому утверждению, аналитик имеет непосредственный доступ к тому, что происходит в сеансе, но не к тому, что могло произойти в прошлом пациента. Кроме того, в рамках сеанса действуют только силы настоящего. Поэтому этиологически эффективный процесс состоит не в приближении к исторической правде, а в выработке повествований, выражающих то, что волнует пациента и пару пациент – аналитик в настоящий момент (Freud, 1914). Определяющим фактором является подлинность (Collins, 2011), а не историческая правда.

Свои доводы в пользу терапевтической роли припоминания Ботелла основывает на концепции психического страдания как результата травмы. Он помещает соответствующий травматический опыт в первый год (или первые годы) жизни. Травматические переживания оставляют мнесические следы, но не на уровне репрезентаций. Под последними, как я понимаю, подразумеваются репрезентации, имеющие лингвистическое выражение. Поскольку следы травмы закодированы невербально, они недоступны для сознательного воспоминания. Вместо этого травматические переживания проявляются через тенденции к действиям, ощущения, аффективные состояния, а также через образы, вырванные из контекста, которые в дальнейшем снова и снова возникают во взрослой жизни.

Текст Ботелла дает нам идеальную возможность для обсуждения роли припоминания в аналитическом лечении, поскольку содержит подробный клинический отчет, позволяющий читателю опознать клинические феномены прежде, чем автор преобразует их в теоретические концепции, которые труднее понять аналитикам, мыслящим в других традициях. Еще одно достоинство статьи Ботелла состоит в том, что в ней откровенно заявлены ее основные утверждения. А именно утверждение – подкрепленное случаем Сержа, – что припоминание по-прежнему актуально для эффективного психоаналитического лечения, а также что реформировать психоаналитический метод надо для того, чтобы обратить припоминание на пользу лечению.