Полина Боттичелли - Художник должен быть счастливым

– Мне нравится думать, что это пришельцы с других планет. Ведь не может быть, чтобы мы были одни в такой огромной вселенной.

– О, видел? Звезда упала.

– Видел.

– Знаешь такого Стивена Хокинга?

– Да.

– Смотрел его научно-популярные фильмы «Вселенная Стивена Хокинга»?

– Нет, не припомню.

Прохладно. Мы садимся в машину и продолжаем беседу:

– Один из фильмов посвящён жизни на других планетах. В частности, он рассказывает о Европе. Это спутник то ли Нептуна, то от Юпитера, не помню. Европа полностью покрыта льдом, много километров толщиной. Хокинг говорит, что из-за гравитации и овальной орбиты, планета немного как бы «дышит», слегка сплющивается, а потом расправляется обратно. Из-за силы трения вероятно, что в центре планеты образуется тепло. А значит, подо льдом может быть жидкая вода. А где есть жидкая вода, там должна быть жизнь.

– Интересно!

– Да, и когда я умру, и тело не будет помехой, я бы хотела переместиться туда и посмотреть, есть ли там жизнь.

– Но как ты что-то увидишь, там же, наверное, кромешная тьма.

– Не обязательно. Там могут быть организмы, вырабатывающие свет.

– Как те светлячки в фильме про пещеры?

– Я надеюсь увидеть что-то покрупнее и поинтереснее.

За окном проносятся тёмные скалистые утёсы.

– Эх, какие горы у вас! Вообще, ваша страна удивительная!

– Да, я очень люблю её, для меня это лучшее место на свете.

– И ведь какая разнообразная природа здесь! И море, и горы, и реки, и хвойные леса, всё, как я люблю. И кактусы растут, и фрукты, и суккуленты, и кипарисы. А озёра есть?

– Да, есть.

– Горные?

– Есть горные, и есть на равнинах возле моря.

– Супер! Знаешь, я ведь ищу своё идеальное место. И у меня почему-то идея, что там должны летать колибри. Наверное, надо посмотреть в Америке и в Канаде. Хотя здесь тоже очень красиво, всё есть, что я люблю. А у вас летом много бабочек?

– У нас тоже есть животные типа колибри.

– Правда?!?

– Да. Я не знаю, что они из себя представляют, но они такого же размера и летают так же.

– А, это такие толстые бабочки? Кажется, знаю!

– Наверное. У них ещё такой длинный хоботок, похож на клюв.

– Как круто! Я в Интернете видела фотки, вот бы вживую посмотреть!

Мы доезжаем до дома Арчи, ещё раз предаёмся самозабвенной страсти и он отвозит меня домой.

На прощанье я отдаю ему свой сломанный зарядник от ноутбука, чтобы он глянул, что с ним не так.

Какой чудесный был день!

Какие у него глаза…

Хмурое утро. В комнате холодно, поэтому кошка Галя жмётся ко мне, свернувшись серым калачиком на краю матраса.

Соня и Гоша поссорились и не разговаривают друг с другом. Атмосфера в квартире напряженная.

Телефон молчит.

Делаю уборку в комнате.

Заходит Соня и говорит, что сегодня опять благоприятный день для стрижки волос, просит немного постричь её локоны сзади.

– Я сколько раз ни пыталась стричь людей, всегда лажа получается.

– Ах, да? Тогда я лучше сама попробую.

Соня уходит в ванную стричься, а я сажусь на свой матрас.

Тупо сижу.

Что делать?

Йогой заниматься совершенно не тянет, в комнате убралась. Надо, наверное, писать. Но тоже не тянет!

О, ужас! Я не хочу писать!

Может, это от избытка секса вчера? Гормоны или что там ещё?

Я ложусь на матрас и читаю свою книгу главу за главой, от конца к началу. На это уходит всего несколько часов. Немного же я написала…

Дочитываю и чувствую, что дико хочу есть.

Перехватываю пару сониных домашних печенюшек с чаем и выхожу на улицу.

Тепло, но как-то всё серо…

– Это в глазах у тебя серо! – констатирует внутренний голос.

– Почему?

– Потому что ты привязалась и теперь перед тобой дилемма. Ты хочешь продолжать путешествовать, но у тебя для этого нет денег, но это не так страшно. Страшнее то, что ты совершенно не способна сейчас взять и уехать, не выяснив, что за связь у вас с Арчи.

– Ах, Арчи. Почему он не пишет?

– А ты сама почему ему не написала с утра?

– Потому что третье свидание – это уже серьёзно, это большая опасность прикипеть. И потом опять будет больно отпускать.

– Отпускать нужно только то, за что держишься.

– Попробую не держаться. Главное не начинать опять думать, что мы созданы друг для друга, и что это любовь до гроба.

В груди нарастает щемящая боль.