Полина Боттичелли - Художник должен быть счастливым

Я разворачиваюсь к нему, и мы сливаемся в поцелуе.

Настоящий воин всегда хороший любовник. Наверное, потому что он умеет чувствовать не только себя, но и противника. А может, он ощущает оружие как продолжение своего тела, сливаясь с ним воедино, и поэтому умеет сливаться воедино с женщиной. Границы растворяются, и вы угадываете малейшие желания друг друга. И нет большей радости, чем доставлять радость партнёру.

Арчи постепенно снял с меня всё, кроме белых носков.

Я сняла с него футболку, и моему взору предстало крепкое рельефное тело. Я стала гладить это чудо руками, мы снова поцеловались, и Арчи добрался до моей киски.

Без преувеличения могу заявить, что ни один мужчина до этого не делал мне так приятно ртом.

Он начал с очень лёгких прикосновений к клитору, кончик его языка быстро двигался вправо-влево, слегка задевая самую чувствительную точку. Постепенно эти нежные микроударчики становились интенсивнее, и, наконец, он обхватил клитор губами, всосал его в рот и там продолжил обрабатывать малыша языком, посасывая. Да я сама себе так приятно не могу сделать! Это было до того хорошо, что я стонала от наслаждения не переставая. Понятия не имею, как долго это продолжалось, но он ни разу не снизил темп, и правильно сделал! Потом я завизжала, потому что всё тело стало сокращаться блаженными спазмами, и это длилось долго.

– Ты кто вообще такой и откуда взялся? – хотелось мне спросить. Но я молчала, пребывая где-то на 7-ом небе.

Я включила альбом Bonobo «Black sands», и мы с Арчи перешли на кровать. Он разделся и остался в одних лишь чёрных носках.

То, что происходило дальше, было неописуемо.

До того я думала, что задам ему жару, а всё оказалось наоборот.

Хотя, выражение «задать жару» не совсем подходит к тому, что он делал со мной. Это был акт любви, безличностной и прекрасной.

Мы двигались, как одно целое.

Время перестало существовать.

Я забыла, где я и кто я.

Я только чувствовала, чувствовала и чувствовала. Чувствовала себя женщиной, самкой, частью природы, самой природой, чувствовала себя прекрасной, божественной, неотделимой от этого Бога, который, я уверена, наслаждался не меньше меня и тоже ни о чём не думал.

После небольшого перерыва мы вернулись на диван. Бог стал целовать меня в шею.

– Ммммм…

– Ты хочешь ещё? – удивлённо просиял Арчи.

– Ты заставляешь меня хотеть ещё.

Бог притянул меня к себе и поцеловал.

Время снова остановилось.

Должна заметить, что когда я покидала обитель Бога удовольствия, коленки с непривычки тряслись.

Улыбка не сходила с моего лица, пока Арчи вёз меня домой. Всю дорогу мы мило беседовали.

Он тоже Овен. Ему 39 лет.

Он тоже любит фэнтези и фантастику, индейцев и их орнаменты, и ещё у нас куча общих интересов.

– Что-то очень много общего у нас, – говорит он.

– Да, может быть, даже чересчур…

Довольная и уставшая я завалилась домой и вырубилась спать.

Утром я полезла в телефон и увидела сообщение от Арчи:

– Спасибо за чудесный вечер.

– Вот уж пожалуйста! Спасибо тебе!

После завтрака я отправляюсь в чайную. Друг Матвея сегодня должен привезти мой ноутбук.

Иду мимо уличного ресторана и слышу до того приятную музыку, что решаю присесть в плетёное кресло.

Заказываю капучино.

Смотрю на себя со стороны:

Сижу в уютном ресторанчике с видом на горы, в 100 метрах от моря, попиваю прекрасный кофе и пишу книгу, наслаждаясь солнечной погодой и приятной музыкой. В процессе написания предаюсь воспоминаниям о сексе с чемпионом. Вот это жизнь!

Покончив с кофе, дохожу до чайной.

В магазине за большим овальным столом сидят люди и играют в покер.

Матвей, по-видимому, исполняет роль крупье, успевая заваривать и подливать всем чай.

Я проскальзываю в угол и усаживаюсь на пуфик.

– Это тебе, – Матвей вручает мне ноутбук.

– Класс! Спасибо! Как я могу отблагодарить твоего друга за помощь?

– Не знаю. Напиши ему, спроси.

Я так и поступаю. Друг соглашается на пуэр в качестве благодарности как-нибудь при встрече.

Затем вижу сообщение от моей сестры. Длинное сообщение, давно она не писала мне таких длинных писем. Раньше, я помню, мы отправляли друг другу бумажные письма, когда я ещё жила на родине, а она в Питере.

В одном из писем она рассказывала, как они с её сокурсницей играли в «Слабо». Они придумывали друг другу задания, выполнить которые просто ради игры взялся бы не каждый. Я не помню всех приколов, помню только, что сестра сбрила брови, а потом была вынуждена ошарашить препода поцелуем взасос. Её студенческие годы были, несомненно, похлеще моих.