Полина Боттичелли - Художник должен быть счастливым

Любовь. Влюблённость. Без второго не бывает первого? Мне хотелось сказать «я тебя люблю» ещё тогда, под утро, когда он гладил мои плечи и осторожно трогал моё лицо, а я незаметно плакала и целовала его глаза.

– Ты слишком быстро признаёшься в своих чувствах, мужчину нужно дразнить, нужно чтобы он добивался, – сказала мне Соня сегодня утром

– Но я не могу по-другому! Если я не выражаю чувства сразу, потом меня всё равно прорывает, но это уже выглядит немного неадекватно. Я же очень эмоциональная.

Вдобавок, я всегда так делала, и признавалась в любви, и отдавалась на первом свидании, и это не помешало мне 3 раза выйти замуж. Например, своему последнему мужу я сказала, что влюблена, на третьей встрече, когда сама ещё не была в этом до конца уверена. Знакомство наше вобщем-то началось в постели.

Потом я сказала, что вне постели у нас ничего общего, кроме буддизма, и это была чистая правда. Но это не помешало нам счастливо прожить 3 года и любить друг друга.

– А почему вы расстались?

– Я сама часто задавалась этим вопросом, почему я ушла. Сейчас я думаю, что это всё из-за химии.

Я танцую под звуки хрипловатого мужского голоса, клавиш и саксофона в переполненном прокуренном баре, всё ещё поглядываю на дверь, и пишу эти строки в перерывах между песнями.

Что такое любовь?

Что такое истинная близость?

Много времени у меня ушло на то, чтобы усвоить, – миф о двуполых существах, которых однажды разделили на две половины, чтобы эти половины искали друг друга по миру, – глупый миф.

Мне казалось, что нужно только подождать, а, может быть, стать лучше, измениться, и тогда моя половинка обязательно отыщется. Выходя замуж, каждый раз, я думала: это любовь до гроба, ничто её не разрушит. Проходило время, утихали гормоны, и избранник начинал меняться. А может, менялось моё восприятие. А скорее всего, и то, и другое. Всё постоянно меняется. Меняется и Полина.

Сейчас я могу сказать, что нет никакой такой особенной, единственной большой любви. Или у меня её нет?

Выслушивая судьбы других людей, я заключаю то же самое. Рождаешься один, умираешь один. В промежутке между этими событиями ты встречаешься и что-то делаешь вместе с кем-то. Человек может очень много значить для тебя. Бывает, что люди готовы отдать свою жизнь ради любимого. И это прекрасно.

Мне кажется, я тоже была бы готова отдать жизнь ради любимого.

Только вот нет его.

Но что же тогда есть, если нет такой вот особенной любви, ради которой совершают подвиги и сочиняют песни? Нет её?

Есть уважение, есть благодарность, есть симпатия и эмпатия, есть значимость. И ещё есть секс.

Когда эти компоненты попадают в один коктейль, он опьяняет нас счастьем. Самым интенсивным счастьем в этом мире.

Но оно составлено из условий. И как всё обусловленное, оно не вечно в силу закона непостоянства.

Но любовь всё-таки существует. Настоящая любовь – это когда ты что-то делаешь, что-то даёшь только для того, чтобы человек стал счастливее. Тебе не важно, скажет ли он спасибо и полюбит ли тебя в ответ за твоё действие. Но тебе просто хочется видеть улыбку на его лице. Хочется знать, что он счастлив.

И это настоящая любовь.

Чем больше мы будем развивать эмпатию, чем больше мы будем смещать фокус внимания с собственной персоны на окружающих, тем больше мы будем понимать, что не только мы хотим быть счастливыми. Все этого хотят. Хотят с неимоверной силой. И все их действия направлены на это.

Как сказал Зигмунд Фрейд, всё, что нас в действительности интересует, – наше психологическое состояние.

Мы хотим чувствовать, что мы хорошие, красивые, правильные, полноценные, что нас можно любить, что нас любят. Часто мы не отдаём себе в этом отчёта.

Мы глупы, и делаем и говорим совсем не то, что может привести нас к счастью.

Моя сестра однажды рассказала мне, что видела передачу, в которой некий профессор Пим ван Ломмель рассказывает о серии интервью с людьми, прошедшими через клиническую смерть. Все, кто вернулись с того света, в один голос утверждали: там всё теряет смысл, вся жизнь кажется несущественной. Не важно, сколько у тебя было машин, на каких пляжах ты загорал, и какие премии тебе вручили. Важной остаётся только одна вещь: что ты сделал для других?

Мне кажется, эту банальную мысль поэты, музыканты и драматурги вдалбливают людям веками, под разными углами и различными способами. Но веками мы продолжаем думать: если у меня украли верблюда, это плохо. Если я украл верблюда, это хорошо.