Джеймс Воган - Как пережить измену

Мы начали наш разговор примерно в половине десятого и закончили в два часа ночи. К моему большому удивлению мы позанимались любовью. Я полагала, что мне потребуется время для того, чтобы возродить соответствующий настрой. Пожалуй, я испытывала эйфорию по поводу того, что наконец узнала все после многих лет неопределенности. Но я быстро вернулась на землю.

Когда Джеймс уснул, я попыталась навести порядок в моих мыслях. У меня голова шла кругом. Я размышляла и писала всю ночь. Вот некоторые из моих записей.

Как мог Джеймс не испытывать чувства вины? Конечно, он знал, что причиняет мне боль. Не могу представить себе, что человек совершает такие поступки без чувства вины. Неужели у него совсем нет совести? Мне было трудно поверить в то, что он - тот самый человек, с которым я прожила все эти годы. Он казался мне незнакомцем. Я напоминала себе о том, что нынешний Джеймс - тот же человек, которого я знала прежде, до сделанных им признаний, просто мои представления о нем изменились.

Как он мог иметь связи с женщинами на протяжении последних нескольких лет? Мы были так прочно связаны друг с другом. Я не могла поверить в то, что так сильно ошибалась. Я думала, что все осталось в прошлом, что мне не придется возвращаться к этим проблемам.

Как он может считать романы допустимыми? Я никогда не смирюсь с нормами двойной морали. Однако я не представляла себя вступившей во внебрачную связь. Не могла нарисовать себе, как, где и с кем это происходит. Мне не хотелось даже думать об этом. Я испытывала потребность в длительной беседе, способной прояснить мое сознание.

Как он может утверждать, что его романы никак не связаны с нашими отношениями? Он говорит, что тут нет ничего личного, что я тут ни при чем. С моей точки зрения, они имели ко мне самое прямое отношение.

Как он может утверждать, что происходящее вовсе не свидетельствует о его разочаровании мною и нашим браком? Он утверждает, что никакое мое поведение не силах ничего изменить. Он полностью отделил свои связи от нашей совместной жизни.

Как он может отделять испытываемую мною боль от своих поступков, словно она вызвана вовсе не им? Он совершенно не понимает природы моих страданий. Даже не замечает их. Он хочет, что мы оставили все это в прошлом и подумали о будущем. Но боль не уходит так легко. Для этого потребуются большие усилия.

Я действительно думаю, что теперь наши отношения важнее для Джеймса, нежели когда-либо прежде. И меня радует чувство справедливости, которое он продемонстрировал, рассказав мне правду. Наконец со мной обошлись как с равноправным партнером. Я всегда ощущала себя менее значимым партнером. Но теперь, когда я не чувствую себя виновной в ревности и подозрительности, я уважаю себя больше. Я нуждалась в этом чувстве. Теперь я прежде всего должна полагаться на самую себя, иметь силы для того, чтобы справиться с растерянностью.

Как я смогу справиться с ощущением того, что моя гордость оскорблена? Как смогу смотреть в глаза людям, знавшим правду? Как смогу скрывать её от других людей? Вряд ли это возможно. Я должна научиться ходить с поднятой головой и пережить все это.

Мне необходимо помнить, что моя ценность определяется мною самой, моими делами, а не делами Джеймса. Я должна справляться с болью, которую порождает необходимость смотреть правде в глаза. Один из способов заключается в осознании того, что правда лучше того беспокойства и неопределенности, которые я испытывала много лет, когда не знала всех фактов.

Мне удавалось долгое время жить с сомнениями. Теперь у меня есть шанс справиться с правдой и многое улучшить. Я не вправе сдаться сейчас. Пройден слишком большой путь.

На следующий день я почувствовала себя лучше, словно избавившись от тяжкого груза. Я долгое время жила в состоянии неопределенности. Теперь я начала смотреть по-новому на наши отношения и на мир в целом. Даже ощутила некоторое душевное облегчение.

Джеймс проснулся около семи часов утра, и мы пролежали в постели до полудня, постоянно разговаривая. Для нас это было необычным поведением. Прежде мы отодвинули бы проблему в сторону и посвятили бы себя нашим обычным обязанностям, словно все обстояло нормально. Викки рано ушла в школу, а Энди остался дома из-за простуды, длившейся уже несколько дней. Особенно удивительным было то, что я уделила себе столько времени при наличии в доме больного ребенка. Я начала сознавать, что нельзя всегда ставить собственные потребности на последнее место. Я поступала так слишком долго.