Ирина Берлянд - Сознание дошкольника

Ребенок может изображать различные действия, уже освоенную им (ходьбу, одевание, причесывание, кормление), чувства (страх, недовольство). Это лицедейство — первая игра, хронологически она предшествует игре с предметами.

Смысл действия, направленного на себя, самодействия не в его предметном содержании, а в его самонаправленности, в том, что возникает образ действия, несводимый к самому действию, отделение себя от своего действия; разрывается монолитный мир ребенка, его погруженность в свое поведение, в наличную ситуацию, возникает вненаходимость по отношению к себе — возникает сознание.

Ребенку должны быть представлены оба действия одновременно — то, которое он изображает (настоящая ходьба) и то, которым он это действие изображает, и сознание направленно на оба этих действия одновременно, в зазор между ними. Сознание раздвоено и замкнуто на себя. Самодействие, как действие, не совпадающее с собой, на себя направленное, уже предполагает самосознание.

Таким образом, уже в первых игровых действиях ребенка его деятельность становится самоустремленной, сознательной, то есть приобретает характеристики собственно человеческой деятельности. В игре ребенка проявляются, может быть, особенно ярко: как и в деятельности в сфере искусства, определения человеческой деятельности как сознательной. В игре нет другого предмета и другого продукта, кроме самого действия, самого субъекта, поэтому самоустремленность, самоотстранение, идеалогизм проявляются феноменально наиболее ярко, в своем предельном выражении, уже в каждом игровом действии, и сознание (сознательность) как внутреннее определение деятельности в игре проявляется наиболее ярко. Другие действия могут автоматизироваться, становясь привычными, терять свое определение как сознательных, терять свой предмет (направленность на себя). Игровое действие всегда сознательно, всегда самоустремленно, всегда двусмысленно, проблемно; автоматически играть нельзя.

Именно в игровых действиях ребенок может обрести вненаходимость по отношению к себе, вынести себя вовне не в развитых формах словесного творчества, которые указывает М.М.Бахтин, говоря о средствах обретения этой вненаходимости (лирика, исповедь), и которые недоступны ребенку, но непосредственно в действии.

Такое отстранение — еще не отношение к себе как к целостной личности, но как действие, отстраняющее себя, выходящее за свои пределы, оно предполагает разрыв, раздвоение сознания, отделение субъекта от действия, а значит, строго говоря, и элементы создания образа себя. Очень рано, еще до появления собственно ролевой игры (по Д.Б.Эльконину), появляются и действия, в которых уже отчетливо видно отделение своего целостного образа, вненаходимость по отношению к себе как к целому, а не только к своему действию. В подобных действиях ребенок изображает не просто свое действие, но уже себя — другого, создает свой образ, несовпадающий с наличным.

«Найдя тряпку, чулок, свои штанишки и т. д., накидывает их на головку и говорит «тата» (девочка), затем снимает их с себя, заявляет торжественно: «Я».* (1, 5, 24).

Дети часто играют в себя — плохого, изображая запрещаемые им действия. «Играет в ложь — делает вид, что поднимает что-то с пола и кладет в рот. Отец кричит на него, Саша громко хохочет и повторяет это много раз».*(1….). «Сделает какую-либо шалость и сейчас же после этого говорит: «Тепель колесий» (теперь хороший). Взяв со стола лекарство (ему это запрещается), поставил обратно «тепель колесий». Взял палец в рот, вынул, «тепель колесий».*** (2, 0, 2).

Часто дети придумывают своего «отрицательного» двойника, которому приписывают собственные ошибки и запрещаемые им действия. Юрик, двух с половиной лет, «однажды обмолвился и сказал вместо винтики — тинтики. Его поправили, и он заявил, не смутившись: — Это Боря сказал тинтики, а Юрик сказал винтики.

Среди близких знакомых Юрика никакого Бори тогда не было. Юрик изобрел этого Борю специально затем, чтобы взваливать на него все свои ошибки и промахи, а себе приписывать непогрешимость речей.

— Это Боря сказал: мамовар, а Юрик сказал: самовар.

— Это Боря сказал: дан-дан, а Юрик сказал: чемодан.»* В чем психологический смысл подобных игр? В них ребенок отстраняется не только от своих действий, но и от себя наличного, овнешняет себя в действии или в высказывании, завершает себя, создает свой образ. Образ здесь понимается не просто как отражение, как видение со стороны; ребенок не просто отражает или, наоборот, нежеланного, и т. п., то есть изображение уже есть преображение. Строя образ, завершая себя, ребенок проявляет по отношению к себе активность, подобную эстетической. М.М.Бахтин показывает, что именно в такой активности — эстетической — и существует сознание и личность. Создавая образ себя, ребенок освобождается от слитности с собой и с наличной ситуацией, погруженности в себя, открывает несовпадение себя с собой, несводимость себя к себе — открывает себя как личность. «Примеряя» на себя определенные образы, ребенок обращается не к себе-наличному, но к себе — возможному, как бы экспериментирует с различными своими возможностями.