Мария-Луиза Франц - Архетипическое измерение психики

Эмма Юнг подробно рассказывает об этой бессознательной духовности, то есть об анимусе в женщине, там же, стр. 319fi: «Где мужчина борется с проблемами, женщина развлекается решением головоломок, где он достигает знания, женщина — содержания с верой или суевериями, или делает исключения… Так называемое принятие желаемого за действительное также соответствует определенному уровню духовного развития». Это существует как сказочный мотив, часто характеризующий прошедшее время, когда это функционировало, «в то время, когда желал еще работать»… Гримм указывает… связь между желанием и мышлением: «…Желание — это измерение, излияние, дарение, творческая сила; конструктивная, воображающая, мыслящая сила; таким образом, также воображение, идея, образ, форма. И в другом месте: существенно, на санскрите — маноратха, колесо ума; желание поворачивает колесо мыслей». Ср. далее о связи между желаниями и феноменом синхронистичности (магией) С.G. lung and W. Pauli, Natureklarung und Psyche (Natural Explanation and Psyche) (Zurich, 1952); and C.G. Jung, «Synchronicity: An Acausal Connecting Principle», in cw 8, para. 956.

О мальчике, как символе развития женского маскулинного компонента Emma Jung, «Essay on the Problem of the Animus», p. 29.

Cp. C.G. Jung, Seminare tiber Kindertraume, pp. 220f. See also A Seminar with C.G. Jung.

Мы могли бы также думать о гномах в параллели «Зеленая Дева», которые являются свидетельством творческой активности бессознательного.

В «Зеленой Деве» отец трех мальчиков — король, но он в то же время появляется, как золотой олень, проклятый, на стороне зеленой девы. Он является фигурой враждебности, которая напоминает «дух Меркурия» как cervus fugitivus (бегущий олень). Cf. С.G. Jung, Alchemical Studies , cw 13, para. 259, p. 211.

Профессор Б. Клопфер однажды указал мне в устном сообщении, что это собрание архетипов вполне может стоять за послеродовыми психозами, ход которых отличается и менее опасен, чем у обычных психозов. Было бы целесообразно изучить это более внимательно.

О жертвоприношении как процессе осознания, см. С.G. Jung, Psychology and Religion, cw 11, paras. 381ffi, pp. 252ff.

Об этом усвоении архетипа, не через выживание его инстинктивного аспекта, а, скорее, осознании его «духовного» полюса С.G. Jung, The Structure and Dynamics of the Psyche, cw 8, paras. 415f. Смотри также эссе Юнга «The Psychological Aspect of the Mother Archetype», in cw 9/i, p. 98.

Cf. B-P, vol. 1, p. 20.

Например, сказка Гримм «Пестрая шкурка» (Allerleirauh). Смотри так же связанные параллели в B-P, vol. 2, рр. 45ff; так же в тюркской сказке «Волшебный конь», где ночной похититель детей, дэв, это фигура анимуса.

Из Russische Marchen , same collection, no. 51. То, что невероятная брутальность Девы Марии не считалась отталкивающей, поражает!

В «Зеленой Деве» мотив структурирован как в «Марьюшке».

В этом как раз и заключается живая функция подлинного символа, см. С.G. Jung, Psychological Types, cw 6, para. 824, p. 478.

B-P, vol. 1, pp. 13ff. В «Зеленой деве» тоже отрицание — это героическое дело. Там «дева» говорит: «Поскольку вы были настолько сдержанны и даже перед лицом ужасной смерти на костре не развязали язык, вы и я и ваш муж, золотой олень, спасены».

См. ремарки Юнга в Ответе Иову , cw 11, paras. 564ffi, рр. 367ff.

Там же, paras. 583ff., рр. 376ff.

Этот мотив напоминает нам скорее историю о рае, где также детское любопытство со стороны человечества было наказано трагически непропорционально.

См. Helmut Jakobsohn, «Conversation of a World-Weary Man with his Ba», in Timeless Documents of the Soul (Evanston, 111.: Northwestern University Press).

Zurich, 1941, p. 152f. Это магический жест, который еще более архаичен, чем жертвоприношение или обычаи Сатурналий, но что-то похожее связано с этими более древними корнями; см. Renner, Goldener Ring uber Uri (Zurich, 1941), p. 154.

Он защищает себя от плохих последствий паники, а также защищает «это» от участия в престижной борьбе с человеком.

Это ни в коем случае нельзя путать с прятанием головы в песок и репрессивным нежеланием видеть то, что есть, ведь отрицанию предшествовал в сказке акт познания (открытие комнаты). Скорее, это как если бы девушка, которая теперь знает природу черной женщины, хотела избавить ее от боли, которую она ощущает через страдания своей собственной тени.

Заметим также, что легкие подчеркивают, что лояльность и постоянство (как эмоциональные ценности) имеют решающее значение в поведении Иова.