Мария-Луиза Франц: Архетипическое измерение психики

Cf. В-P, vol. 1, рр. 21, 399, 410; vol. 3, рр. 97, 108; vol. 4, р. 239.

Это может быть чем-то ужасным, как в «Синей Бороде»; или неискупленной фигурой анимуса или анимы; или животным помощником, как в исландской сказке «Принц Кольцо и собака Снати-Снати»; или чем-то божественным, как в «Ребенке Марии», где это Троица.

См., например, сон женщины в L. Hoesli, «lugendtraume als Kiinder eines aussergewohnlichen Schicksals» (Dreams of Youth as Harbingers of an Extraordinary Destiny), in Archiv fur Neurologie und Psychiatrie , vol. 72 (1/2), p. 3953, и параллели, выявленные там.

О смысловом значении леса см. Jung, Alchemical Studies , cw 13, paras. 24Iff., pp. 194ff.

Сто, как упомянуто выше, является, как и десять, числом полноты; почти завершенные три года — четыре года в варианте Гессиана; это отражает дилемму между тремя и четырьмя.

См. В-P, vol. 1, рр. 13–15; другие варианты, не особенно уместные здесь: двенадцать проклятых стариков, двенадцать проклятых мужчин, проклятый человек в серой мантии — другими словами, анимусы; а также христианские мотивы, такие как Мария, омывающая ноги младенца Христа, Святая Троица и т. д.

Harzmdrchen oder Sagen und Marchen aus dem Oberharz (Fairy Tales from the Harz Region or Sagas and Fairy Tales from the Upper Harz Region) (Stade, 1862), pp. 176ff.

Зеленая девушка замужем за золотым оленем, и она не закрывает девочку в маленькой комнате, а ставит ее на золотой трон.

Из-за недостатка места я вынуждена здесь предполагать знание замечаний Юнга в «Ответе Иову», в Psychology and Religion , cw 11, рр. 355–470.

Что девушка, также как Иов, становится замкнутой и молчаливой, см. ниже.

Как такое содержание коллективного бессознательного может быть втянуто в бессознательное, непонятно. Для нас было бы более точным говорить о качественно разных сферах внутри самого бессознательного. Лес, например, представляет собой чисто естественный аспект. Cf. С.G. Jung, cw 13, paras. 241ff., pp. 194ff.

О пещере, как материнском символе, см. С.G. Jung, Symbols of Transformation , cw 5, para. 182, рр. 12f.; para. 313, pp. 213f.

Это можно сравнить с жизнью Пестрой Шкурки (Allerleirauh) на дереве, покрытом шкурами животных, до того момента, когда король находит ее.

О значении фигуры короля см. С.G. Jung Mysterium Coniunctionis, cw 14, the chapter «Rex and Regina».

Cp., например, обычай в старых африканских культурах, что во время трехдневного междуцарствия любой может убить кого-либо. L. Frobenius, Erythraa, Lander und Zeiten des heiligen Konigmordes (Eritrea: Lands and Times of the Sacred Regicide) (Berlin, Zurich, 1931), passim.

Cp. конец сказки Гримм «Верный Фердинанд и Вероломный Фердинанд».

Каждая духовная культура и социальный порядок сопровождаются также определенными формами эроса и женской жизни и особым отношением к аниме. Эти последние значения представлены королевой.

Это могло бы представлять, например, ложную прихотливость принципа эроса, престижной ориентации или сентиментальности.

Cp. the Grimm’s fairy tale «The Devil with the Three Golden Hairs».

Cp. C.G. Jung, Aion, cw 9/ii, paras. 374ff., pp. 236f.

Cp. с приведенной выше сказкой из Гарца, «Зеленая дева», в которой девушку возвела на престол зеленая демоница!

Который может представлять короля возрождения или инкубации.

Процитировано из Н. Diels, Fragmente der Vorsokrati\er (Fragments of the Рге-Socratics), W. Kranz (Berlin, 1951), vol. 1, p. 164, fragment 62.

Это также можно сравнить с идеологией христианской теологии, согласно которой Христос, как фигура, которая существует вечно в запредельном (Логос), должна «опустошить» себя, чтобы стать человеком. Ср. Jung, Mysterium Coniunctionis , cw 14, p. 170.

Существуют варианты сказки (см. сноску выше), согласно которым появляется не женщина, а неискупленная мужская фигура, духовный контент, который в нашей версии только резонирует с магией или женским чтением книг. Эта фигура анимуса, нуждающаяся в искуплении, будет идентична с женихом в нашей сказке. Эти варианты отражают гораздо менее глубокую проблему анимуса, поэтому я уделяю им меньше внимания. В «Зеленой деве» это две фигуры: зеленая дева и ее супруг, золотой олень, который идентичен человеку, который позже станет мужем девушки.

В следующих замечаниях я предполагаю знакомство с проблематикой анимуса и поэтому отсылаю читателя к основному очерку Эммы Юнга «Эссе о проблеме анимуса» в «Анимусе и Аниме» (Analytical Psychology Club of New York, 1957).