Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

Андрей Макаревич о группе «Второе дыхание»:

«Были они виртуозны, недосягаемо высоки, и мы практически не общались – я их робел. Технари они были страшные, вид имели крайне вызывающий, а тогда это было очень сильным плевком в морду общественному вкусу. Играли невероятно громко и на контакты не шли. Этот факт, кстати, работал на них – вслед за исключительной игрой воображение рисовало и другие исключительные качества, им как бы присущие. Люди они были, как оказалось, скандальные и неуживчивые».

Кстати, все, кто посещал ДК Энергетиков и кафе «Синяя птица», оценили и качество нашей, в том числе моей, аппаратуры. Как-то я пришел на репетицию и обнаружил, что всё, что у меня было – и инструменты и аппаратура – исчезло. С профессиональной точки зрения теперь группа была укомплектована полностью, но с серьезной потерей качества. Например, вместо моего итальянского усилителя класса VOX стоял дешевый венгерский BEAG. Дегтярюк, ничуть не смущаясь, радостно заявил, что для приобретения всех необходимых для профессиональной игры «гаджетов» и «девайсов» всё, что я имел, было продано. Я был в шоке. До этого у нас было несколько неприятных случаев пропажи инструментов и аппаратуры. Так, когда Игорь только проявился на факультете, после одного из выступлений пропала гитара нашего «француза», который играл со мной и Женей Гужовым. После этого алжирец сразу же прекратил с нами всякие отношения. Тогда наша знакомая, побывав на домашней вечеринке Дегтярюка, клялась и божилась, что видела ту гитару. Но я не мог в это поверить – был уверен, что такие «упакованные» ребята, как Игорь, просто не способны на подобные поступки. Теперь Дегтярюк упирал на то, что я должен его понять и простить. Тем более, заявил он, «Второе дыхание» рассчитывает на мое активное участие в дальнейшем развитии группы. Понятно, что это не могло быть оправданием случившемуся. Меня никто ни о чем не предупредил, всё было сделано без моего ведома, и я был очень цинично поставлен перед фактом. Но последней каплей стало то, что Игорь вдруг совершенно безапелляционно заявил: «И даже не думай не согласиться, ты никому ничего не сможешь доказать. Какие инструменты, какая аппаратура? Если что – мы ничего не знаем». Когда я рассказал о случившемся друзьям, их негодованию не было предела. Чтобы восстановить справедливость, они предложили поехать в «Синюю птицу» и забрать всю «новую» аппаратуру «Второго дыхания». Что мы и сделали – перевезли всё в учебную радиотелестудию факультета. В «Синей птице» меня отлично знали и никто даже слова не сказал. Обнаружив пропажу, Игорь приехал ко мне в общежитие. Он уже не был так уверен в себе, ведь я тоже мог сказать: «О чем речь – ничего не знаю». Поэтому Дегтярюк был вынужден рассказать о своих настоящих планах. Оказалось, легендарное «Второе дыхание», которое имело все шансы стать первой группой, играющей не просто рок, но настоящий русский рок, завершало свое существование. И всего лишь из-за денег. Игорь получил предложение о музыкальном сопровождении выступлений Тамары Миансаровой. По его словам, здесь нашлось бы место и для меня. Если бы гениальное исполнение чужих композиций, скажем, Джими Хендрикса, трансформировалось бы в создание чего-то своего, я бы еще подумал. Но выступать «на подпевках» мне было совсем неинтересно. Конечно, деньги были важны, но не настолько. Заставить меня играть с Миансаровой Игорь не мог, поэтому ему пришлось дать расписку, в которой он обязывался выплатить мне деньги за проданные аппаратуру и инструменты. Несложно догадаться, что в результате наши отношения были испорчены окончательно и бесповоротно. Впрочем, жалеть было нечего – «Второе дыхание», которое ассоциировалось, пусть даже незаслуженно, с неким противостоянием любителей рока и системы, фактически было продано. Всё, что происходило потом, можно рассматривать лишь как безуспешную попытку вернуть былую славу.

– Вы получили свои деньги?

– Дегтярюк их мне так и не вернул. Но спустя достаточно продолжительное время я получил их по расписке от его матери. А самое смешное, что много позже я встретил Игоря – он был обычным журналистом, по-моему, «Маяка».

– На этом ваше соприкосновение с роком закончилось? – Конечно, нет. Но, закончив журфак, роком я занимался, как правило, совсем в другом качестве. Например, в АПН, где я работал в Главной редакции Латинской Америки, проходили «творческие четверги», куда приглашали известных актеров, музыкантов, режиссеров. На одном из них я познакомился с Павлом Грушко, который переводил Гарсия Лорку, Пабло Неруду, Алехо Карпьентера. Он пригласил меня на репетиции первой советской рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», музыку к которой написал Алексей Рыбников, слова – Грушко, а исполняла ее группа Юрия Шахназарова «Араке». Перед премьерой рок-оперу должна была одобрить комиссия ЦК КПСС. Все опасались, что ее зарубят. Мы решили – чтобы этого не произошло, нужно организовать информационную поддержку, чем я и занялся. В результате в изданиях АПН, идущих в том числе и на зарубежную аудиторию вышла целая серия моих материалов о советской рок-опере в поддержку борьбы чилийского народа за свободу. И комиссия ЦК дала добро.