Андрей Фурсов - Мир «Игры престолов» — это мир подлости, разврата и жестоких пыток [«Игра престолов» как проект будущего]

АНДРЕЙ ФУРСОВ РАССКАЗАЛ, КАК «ИГРА ПРЕСТОЛОВ» РАЗМЫВАЕТ ПОНЯТИЯ О ДОБРЕ И ЗЛЕ У СВОИХ ЗРИТЕЛЕЙ

Когда на место научной фантастики пришло фэнтези, будущее подменили прошлым, считает историк и социальный философ Андрей Фурсов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, как «Игра престолов» размывает понятия о добре и зле у своих зрителей, почему из фэнтезийного Средневековья вынули христианство, кому мешал научно-технический прогресс 1960-х годов и зачем мечты о других планетах и звездолетах променяли на мир разврата и средневековых пыток.

«МИР «ИГРЫ ПРЕСТОЛОВ» — ЭТО МИР УБИЙСТВ, ПОДЛОСТИ, РАЗВРАТА И ЖЕСТОКИХ ПЫТОК»

— Андрей Ильич, на мировые экраны выходит последняя серия монументального американского сериала «Игра престолов». Кинолента бьет миллионные рекорды по просмотрам и при этом вызывает очень неоднозначные отзывы критиков. С вашей точки зрения как историка и ученого, что такое «Игра престолов»?

— Прежде всего по конструкции мир «Игры престолов» — это комбинация трех разных эпох. С одной стороны, там угадывается Античность, с другой — темные века, «Темновековье», то есть хронораздел между концом Античности и началом Средневековья. С третьей — там мерцает Высокое Средневековье; в частности один из вольных городов, Браавос, очень напоминает Венецию. В Браавосе есть каналы, плавучие дома и даже часть города, ушедшая под воду. И имеется хищный Железный Банк.

Все это вместе взятое можно охарактеризовать как докапиталистический и доиндустриальный мир, сложенный из Античности, Средневековья и некоторых элементов культуры Востока (кочевники, рабовладельческие города, напоминающие центры Восточного Средиземноморья и севера Африки, — нечто вроде Карфагена). Впрочем, все это выглядит довольно органично. Другое дело, что люди, населяющие сложный придуманный мир, вовсе не кажутся обитателями Темновековья — их психология вполне современна.

Если мы сравним «Игру престолов» с другой масштабной фэнтезийной эпопеей — «Властелином колец», то бросается в глаза одно существенное отличие. И в книге у Джона Толкина, и в фильме у режиссера Питера Джексона очень четко проводится грань между добром и злом. Более того, силы зла даже внешне выглядят ужасно и отталкивающе: это гоблины, орки или сам величайший враг свободных народов Средиземья Саурон. А эльфы, напротив, прекрасны и воздушны, да и люди неплохи. В «Игре престолов» эта четкость утрачена, причем, вероятно, сознательно. Внешне люди из мира «Песни Льда и Пламени» могут выглядеть абсолютно нормально и привлекательно, но при этом быть уродами в душе. Абсолютного зла здесь практически нет, за исключением разве что Рамси Болтона и короля Джефри. Даже Мизинец (лорд Петир Бейлиш) — персонаж отрицательный — совершает добрые дела, разумеется, в своих корыстных интересах: зло, творящее добро. Он, например, спасает Сансу Старк, которая ему небезразлична, но, самое главное, с ее помощью собирается стать владыкой Севера. Впоследствии Санса разгадывает игру Бейлиша, а ее сестра Арья убивает Мизинца как одного из виновников смерти отца. Но все-таки в какой-то момент Бейлиш совершает хороший поступок, меняющий ход игры и истории мира «Престолов».

Еще одна красноречивая черта эпопеи — и кинематографической, и книжной: на всем ее протяжении зло то и дело торжествует над добром. Относительно положительные персонажи гибнут от рук отрицательных (впрочем, и последним достается). Таким образом, и в фильме «Игра престолов», и у Джорджа Мартина в книжной саге постоянно проводится мысль о том, что добро и зло перемешаны и отличить одно от другого очень сложно. Вообще-то в жизни так оно есть: реальный мир не черно-белый, он включает в себя различные оттенки серого. На одном полюсе, белом, есть святые, на другом, черном, — мерзавцы и чудовища вроде Рамси Болтона, а пространство между этими двумя полюсами серое. Но серая жизнь идет, а вот принципы должны четко отличать белое от черного. В фильме у его героев такие принципы просматриваются плохо.