Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

– Как вы считаете, почему ваши фильмы «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Курьер » до сих пор часто показывают по телевидению?

– В любые времена интересны картины, в которых рассказывается о взаимоотношениях людей. Они понятны разным поколениям. Ведь есть фильмы, которые нынешней молодежью поняты быть не могут: не все же сегодня знают, что такое ЦК КПСС, партком, обком и так далее. Хотя я не обольщаюсь: любое кино всё равно быстрее устаревает, чем, например, литература. В нем слишком много… техники, технологии. Я очень люблю черно-белое кино, а мои дети не могут его смотреть, для них оно теряет вообще какой-либо смысл из-за того, что изображение не цветное. Они выросли совсем в другой среде, в другое время, а кино – дело современное. «Броненосец “Потемкин”» – гениальная картина, но мало кто сегодня пойдет в кинотеатр на нее. А вот «Войну и мир» многие перечитывают. Кстати, в рамках некоммерческой программы «Мосфильма» мы занимаемся восстановлением старых кинокартин, закупили очень хорошую аппаратуру, используем новейшие технологии. В частности, в последнее время нами отреставрированы фильмы «Зеркало», «Андрей Рублев», «Война и мир». Сейчас восстанавливается «Александр Невский».

Беседу вел Владислав Корнейчук

Январь 2009

Начальник спецотдела ООО «Газпром трансгаз Самара» Юрий Захряпин – в прошлом профессиональный военный, которому довелось не один раз рисковать своей жизнью в Афганистане, Чечне, во время работы в МЧС. Мы попросили Юрия Александровича вспомнить боевое прошлое…

В 10-м классе тайком от родителей поступил на подготовительные курсы Московского энергетического института. Но дальнейшую судьбу определили слова отца: «Как могли, мы с матерью тебя вырастили, выучили. У нас еще двойня (мои брат и сестра). Иди в военное училище: государство тебя и накормит, и оденет. Мы тебе больше не помощники». Так я стал курсантом Ульяновского гвардейского высшего танкового училища.

Юрий Александрович Захряпин родился в деревне Лесная Гусь-Хрустального района Владимирской области 9 апреля 1961 года. В 1968 году его семья переехала в Суздаль. В школьные годы Юрий возглавлял пионерскую дружину, комитет комсомола, посещал краеведческий кружок. Поскольку серьезно занимался гимнастикой, был принят в школу олимпийского резерва во Владимире. В его счастливом советском, как он сам говорит, детстве были пионерский лагерь «Орленок», турниры «Кожаный мяч» и «Золотая шайба» и даже фотографирование в Гербовом зале Кремля с теми, кого знает вся страна…

С отличием окончив военное училище, я поехал на Дальний Восток. Танковый полк дислоцировался под Дальнереченском (Приморский край). На сопке стояло несколько офицерских домов. Под сопкой – сам полк. С одной стороны, в четырех километрах, – китайская граница, с другой – уссурийская тайга. Днем и ночью стрельбы, вождение, учения. После двух лет службы в Приморье был по собственному желанию переведен в Афганистан.

Буквально в первую же неделю столкнулся лицом к лицу со смертью. Танковая рота, в которой я оказался, периодически выходила на охрану аэропорта Герата. Однажды подбитый вертолет Ми-8 дотянул до взлетно-посадочной полосы, но не смог сесть и упал совсем рядом с нашим блиндажом. Экипаж и еще два человека погибли.

Более двух лет службы в Афгане стали для меня почти сплошными рейдами: доходили до Кандагара на юге, до границы с СССР – на севере, до границы с Ираном – на западе… На плече были мозоли от ремня автомата. Нестерпимая жара, пыль, обжигающий ветер «афганец», а в горах – холод, селевые потоки. Многое приходилось сносить.

Война – тяжелая, изнурительная работа, требующая, как и любая другая, профессиональных знаний, определенных волевых качеств, организаторских способностей, здоровья, наконец.

А что до смерти, которая на такой работе всегда рядом… Помню, думал так: в меня не попадут ни пули, ни осколки, а если и зацепит, то легко и навылет. Главным было – выполнить боевую задачу, сохранить подчиненных солдат и вверенную технику.

В один из рейдов, при выходе из кишлака на окраине Герата, мой танк застрял в небольшой речке. У меня всего две машины было, и одна из них не прошла. Доложил командиру роты, он меня «похвалил» по-русски и сказал: «Разбирайся сам, ждать не будем, догонишь на марше». Что мы только ни делали: тросами тянули, бревно самовытаскивания использовали, но выехать не смогли. Танк не бросишь, а душманы нас засекли, конечно, – настроились на мою частоту и открыто передали: ночью придем всем горло резать.