Марта Стаут - Социопат по соседству [Люди без совести против нас. Как распознать и противостоять] [litres]

Через нескольких недель после знакомства Сидни узнала, что Люк, с тех пор как ему исполнилось двадцать, не отказывал себе в романах, и он всегда жил у подружек, а не в своей убитой квартирке, но она, влюбившись в Люка, не придала этому большого значения. И она думала, что он тоже в нее влюблен, ведь он сам сказал ей об этом.

– Я всегда была синим чулком, погруженная в свою науку. Никто не вел себя со мной так романтично. Мне было хорошо с Люком – наверное, я должна признаться в этом. Жаль, что это было так недолго… Представьте, я, некрасивая тридцатипятилетняя тетка, вдруг думаю о свадьбе в белом платье, все по полной программе. Я ведь на такое и не надеялась раньше. Я всегда думала, что это глупая сказка, которую рассказывают маленьким девочкам, но это точно не про меня, да мне и не хотелось. А тут вдруг это становится реальностью… Что касается его романов с другими женщинами, думаю, я просто пожалела его. Сказала себе, что он искал подходящего человека или что-то в этом роде, а они вышвыривали его через некоторое время. Теперь-то я понимаю почему, но задним умом все крепки. Я думала, как ему одиноко, как грустно. А тут еще он сказал, что одна из этих женщин погибла в автокатастрофе. Он плакал, когда говорил об этом, и я ему так сочувствовала.

Через шесть недель после знакомства Люк переехал в дом Сидни, а через восемь месяцев они поженились. Как и положено, в церкви состоялась свадебная церемония, а после – праздничный обед, оплаченный семьей Сидни.

– Разве семья невесты платит за свадьбу? – иронично спросила она меня.

Через два месяца после свадьбы Сидни обнаружила, что беременна. Она всегда хотела детей, но не надеялась, что когда-нибудь выйдет замуж. А теперь ее мечта о материнстве сбывалась, и она была вне себя от радости.

– Это казалось мне просто чудом, особенно когда ребенок начал толкаться в животе. Я постоянно говорила себе: «Там совершенно новый человечек, кто-то, кого я полюблю на всю оставшуюся жизнь». Это было невероятно… Люк особой радости не испытывал, но все же сказал, что он тоже хочет ребенка. Потом он сказал, что я была уродлива во время беременности, но я тут же придумала объяснение: он просто более честный, чем большинство мужчин. Забавно, да? Я была так счастлива, что просто не позволяла себе думать о том, что уже знала, если вы меня понимаете. Мне кажется, что именно во время беременности я поняла, что брак не удался…

Она помолчала, а потом продолжила свою исповедь:

– После первых трех месяцев доктор сказал мне, что риск выкидыша минимален, и я на четвертом месяце купила кроватку. Прекрасно помню тот день, когда ее доставили. Люк пришел домой и сказал, что бросает работу. Он не стал ничего объяснять, но в общем-то все было очевидно. Зачем работать, когда у него есть я? У нас будет ребенок, и я определенно обо всем позабочусь. У меня теперь нет выбора, и я буду содержать мужа – отца своего ребенка. Конечно, он ошибался, но я понимаю, почему он так подумал: он решил, что я сделаю все, чтобы сохранить подобие семьи.

Сидни, ее друзьям и членам ее семьи Люк сказал, что он в депрессии, что он слишком подавлен, чтобы работать. В присутствии других людей он замолкал и угрюмо смотрел в одну точку – роль депрессивного человека ему удалась.

Сидни обеспокоилась, когда ей сказали, что депрессия очень распространена среди мужчин, у которых раньше не было детей.

– Но на самом деле я никогда не думала, что он в депрессии, – вздохнула она. – Что-то было не так. У меня была депрессия, и это было по-другому. Во-первых, у него появлялась энергия, когда он действительно хотел сделать что-нибудь. А также – это кажется мелочью, но меня это сводило с ума, – он не обращался за помощью. Я предложила ему сходить к психотерапевту, чтобы тот подобрал какое-то лекарство. Но Люк боялся этой идеи как чумы.

Когда Джонатан родился, Сидни взяла двухмесячный отпуск по уходу за ребенком, а это означало, что они были дома все втроем, так как Люк не работал. Его поведение совсем не походило на поведение молодого отца. Он не обращал внимания на своего маленького сына, предпочитая читать журналы у бассейна или гулять с друзьями. А когда Джонатан плакал, как это делают все новорожденные, Люк сердился и требовал, чтобы Сидни немедленно прекратила шум.

– Он вел себя как страдалец: затыкал уши и шагал туда-сюда с измученным лицом, как будто ребенок плакал именно для того, чтобы создать ему проблему. А я вроде как должна была пожалеть его или что-то еще. Это было гадко. Мне сделали кесарево, и мне по-настоящему пригодилась бы помощь в самом начале, но на самом деле мне хотелось, чтобы Джонатан и я остались в одиночестве.