Но когда Мерседес сказала мне это, я понял, что мне повезло. У меня всего две таких вещи. Мой тревожный мозг не додумался до страха о том, что меня могут изнасиловать. Я никогда не боялся изнасилования, и уверен, что отчасти это из-за того, что я мужчина.
Так что прямо под цитатой Мерседес я дописал еще несколько строк:
Я раньше никогда не думал об этом в таком ключе – о том, что мужчины относятся к увольнению так же, как женщины к изнасилованию. Не знаю, права ли была Мерседес, но определенно знаю вот что: мне в голову приходит не так уж много вещей, которые хуже увольнения.
Мне понравились эти строки. В нескольких словах, подумал я, мне удалось передать несколько сложных идей о вероятных страхах. Я признавал свои собственные привилегии: я не хожу, постоянно тревожась, что однажды меня могут изнасиловать. Но в книге было полно людей, которых уволили из-за того, что соцсети беспечно этого требовали. И было правильно напомнить людям, что это важно . Это не изнасилование, но и не ерунда.
В августе 2014 года, за полгода до выхода книги, ее не вычитанные копии разошлись по книжному миру. Эти самые ранние версии книги отправили разным специалистам, работавшим в индустрии. Возможно, они смогут убедить букселлеров освободить для этой новинки пространство в главной витрине.
Возможно, тебя включат в какую-нибудь подборку «книг, которых стоит ждать в 2015 году». В самом начале было пропечатано: «Не для цитирования». На то есть важные причины. Авторы часто вносят изменения в самые последние минуты. Я часто так делаю.
В ноябре 2014 года мой британский издатель переслал мне письмо:
Читая новинку за авторством Джона Ронсона, которую вы отправили мне на прошлой неделе, я наткнулся на раздел (и конкретный параграф), который меня воистину ошарашил:
«Я раньше никогда не думал об этом в таком ключе – о том, что мужчины относятся к увольнению так же, как женщины к изнасилованию. Не знаю, права ли была Мерседес, но определенно знаю вот что: мне в голову приходит не так уж много вещей, которые хуже увольнения».
Я знаю, что это докорректурная версия книги, однако даже в теории это дикая идея. Я вполне уверен, что мужчины и женщины одинаково относятся к изнасилованию. Жестокое, разрушающее саму душу действие нельзя сравнивать с потерей работы. Потеря работы – это ужасно, особенно если вам надо содержать семью. Но это не изнасилование.
Я перечитал письмо. «Никому и в голову не придет подумать, будто я считаю, что быть уволенным так же плохо , как быть изнасилованным», – подумал я. Но кому-то это пришло в голову. Я не хотел доставить волнений своим читателям. Я показал письмо своей подруге Старли Кайн.
– Вырежи строчку, – сказала она. – Люди могут неправильно ее истолковать.
– Никто ее так не истолкует! – сказал я.
– Вырежи строчку, – повторила она.
Я вырезал. Эта фраза так и не попала в книгу.
В марте я отправился в двухмесячный тур в поддержку книги. На сцене в Лондоне я сравнивал Твиттер со Штази, и кто-то в зале громко цокнул. (Я понимаю, почему человек так сделал. Это звучало слишком уж громко. Но я остаюсь при своем убеждении, что реальной причиной, по которой он цокнул, было то, что он не обдумал эту мысль до конца. Согласно исследованию Анны Фундер, в Штази входило большое количество волонтеров, которые работали исключительно благодаря добровольному желанию убедиться, что их соседи все делают правильно.) Позже, во время автограф-сессии, одна женщина сказала мне, что она детский психиатр и что практически каждый ребенок из тех, с которыми она работает, травмирован чем-то из случившегося в соцсетях.
Вопросно-ответная сессия в Норвиче оказалась неожиданно напряженной. Первый заданный вопрос звучал так: «Будучи евреем, вы, должно быть, много и усердно думаете о Нетаньяху [62] Премьер-министр Израиля.
». Учитывая, что я за всю встречу ни слова не сказал о Нетаньяху, вопрос прозвучал странно. Да и это скорее было утверждение, чем вопрос. К тому же Нетаньяху не имеет ко мне абсолютно никакого отношения. Вторым вопросом, в ответ на мое воспроизведение истории Жюстин Сакко, стало: «Вы расист?»
В Санта-Крузе пожилая женщина, сидящая в первом ряду, неодобрительно качала головой практически безостановочно на протяжении всего того времени, что я говорил. Когда она ловила мой взгляд, качание усиливалось. Когда начались вопросы, она сказала: «Ну, если кому-то хочется поиграться с игрушкой вроде Твиттера, это их вина, что они обжигаются».
Читать дальше