Ирвин Ялом - Все мы творения на день и другие истории

После непродолжительного совещания три ее ребенка и пять внуков все вместе подошли к микрофону, и каждый по очереди, делая значительные паузы, делился воспоминаниями об Астрид. Каждый подготовил хорошую речь, но больше всего меня удивила восьмилетняя внучка, описавшая, как бабушка Астрид, бывало, приглашала их поиграть, бесшумно и медленно проходя у них за спиной и потряхивая коробкой с паззлом или игрой «Эрудит».

Поскольку это было празднование жизни, а не поминки, то я не удивился, когда не упомянули ее четвертого ребенка, Джулиана, которого убило вспышкой молнии на поле для гольфа, когда тому было шестнадцать. Но мы с Астрид больше полугода терапии провели в разговорах об этой смерти.

Затем множество друзей Астрид по желанию вставали и занимали место у микрофона, делились своими воспоминаниями о ней. Спустя два часа на какое-то мгновенье воцарилось молчание, и я ждал, когда кто-нибудь даст знак, что мероприятие окончено. Однако, к моему удивлению, поднялся третий и последний муж Астрид, Уолл и, чтобы обратиться к присутствующим. Я был поражен его самообладанием. Я попытался представить себя выступающим по такому поводу спустя лишь неделю после смерти моей жены и знал, что не смог бы так держаться. Я бы не смог даже поднять голову и встретить взгляды окружающих. Я внимательно разглядывал Уолли. Годами я слушал истории Астрид о нем и сейчас столкнулся со странной задачей, когда Уолли, из плоти и крови, сопоставлялся с образом, который давала мне Астрид. Каждый раз, когда я сталкивался с супругами своих пациентов, я поражался. Почти всегда я мысленно восклицаю: «Неужели возможно, чтобы это был тот же человек, о котором я так много слышал?»

К моему удивлению, Уолли был статным мужчиной, намного выше и привлекательнее, изящнее, чем я ожидал. И куда более настоящий. Часто Астрид изображала его постоянно отсутствующим человеком, который даже в семьдесят лет был помешан на своем хедж-фонде и работе, куда он всегда приходил в шесть утра, чтобы подготовиться к открытию торгов на рынке акций. На выходных его также не было дома, он либо отправлялся в плаванье, либо ремонтировал свою двадцатисемифутовую яхту. Астрид рассказывала мне, что ее нога никогда не ступала на палубу этой яхты. Я вспомнил, как мы шутили: она сказала мне, что у нее начинается морская болезнь, как только она видит лодку, а я в ответ сказал, что у меня морская болезнь уже от изображения лодки на картине.

— Спасибо всем за то, что пришли попрощаться с нашей Астрид, — начал Уолли. — Я знаю, что здесь присутствует много её коллег-психиатров, и, как вы все знаете, она всегда любила учить. Поэтому я уверен, что она бы не возражала против того, чтобы я поделился с вами ее наследием, ее самым секретным оружием против тревог — это сэндвичи с яичной заправкой!

Я съежился от страха. О, нет. Не делай этого, Уолли. Бедняжка Астрид умерла всего десять дней назад, а ты уже примеряешь образ Джея Лено 10 10 Джей Лено — американский стэнд-ап комик, телеведущий и писатель. .

— Когда Астрид была ребенком, — продолжал Уолли невозмутимо, — и расстраивалась из-за чего-нибудь, например школы, споров с друзьями, проблем с бойфрендом и тому подобного, мать всегда успокаивала её, готовя для нее сэндвич с яичной заправкой. Просто нарезала яйца, добавляла майонез, сельдерей и немного душистого перца, выкладывала все это на поджаренный кусок белого хлеба. Без латука. Астрид называла этот сэндвич своим валиумом и заявляла, что его эффективность в четыре с половиной раза выше, чем у куриного бульона. Как бы поздно вечером я ни возвращался домой, проходя из гаража через кухню, я всегда заглядывал в раковину, и если видел там яичную скорлупу, то готовился к худшему.

Я оглянулся. Улыбающиеся лица! Все, кроме меня, были воодушевлены попытками Уолли рассмешить нас. На какое-то мгновение я почувствовал себя очень одиноким, как если бы был единственным человеком, который воспринимал всё это серьезно. Потом я напомнил себе, что я не сторонний наблюдатель, я свой, один из тех, кто действительно знал Астрид. На протяжении всего вечера мои чувства менялись. Сначала, когда выступающие описывали их особое отношение и свои истории об Астрид, я испытывал самодовольство от того, что занимал привилегированное место в её жизни. Не я ли являлся тем единственным человеком, который знал правду, кто знал истинную, настоящую Астрид? Но спустя какое-то время, слушая одного выступающего за другим, моей самоуверенности поубавилось. Возможно, моя уверенность в своем привилегированном положении в её жизни была только иллюзией. Да, на протяжении многих лет мы каждую неделю беседовали по часу. И я имел доступ к важным деталям: особым знаниям о её страхах и страстях, о внутренних противоречиях, фантазиях и мечтах.