Кристофер Лукас - Молчаливое горе - Жизнь в тени самоубийства (фрагменты из книги)

ФРЭНК: Вы не думаете, что, какими бы ни были поступки людей, они в основном делают то, что хотят? Неважно, что именно. Только представьте: женитьба, работа и так далее и тому подобное. Почему сюда нельзя включить и самоубийство? Почему оно обязательно должно быть чьей-то виной?

Одна дочь хочет поступить в колледж, другая — нет. Одна желает выйти замуж:, другая — против. Люди сами принимают решения. Некоторые решают уйти из жизни. Вот как на это нужно смотреть. Конечный результат всегда один. Мертвый есть мертвый.

Ее стремление к самоубийству было своего рода болезнью. По этому поводу у меня нет никаких особых чувств. Она умерла. Я был так же расстроен, как если бы она скончалась от сердечного приступа. Это, конечно, потеря. Но она сама приняла это решение. Я не думаю, что это когда-нибудь произойдет с моими дочерьми или я поступил бы таким образом. Но если они сделают это — это будет их личной проблемой.

Арлене было только восемнадцать, когда ее брат покончил с собой. Ко всеобщему удивлению, она внешне никак не отреагировала на это событие. В тот вечер она, несмотря на возражения родителей, как всегда пошла на свидание. Затем целый месяц они не видели никаких изменений в ее поведении. Однако она не пошла на панихиду, сказав, что смерть брата была несчастным случаем и немного для нее значила.

А через месяц она в школе потеряла сознание. Ее отвезли в больницу, где обнаружили кровоточащую язву желудка.

********************************************************************************

Как уже говорилось, некоторые близкие самоубийц охвачены гневом, чувством вины, тревогой, другие — нет. Все они работают над своими чувствами и живут дальше. Но всем им в этой ситуации важно понимать, через что они проходят, узнавать признаки острого горя после утраты, симптомы посттравматического стрессового расстройства и осознавать, что они могут «застрять» в них и не двинуться дальше.

Кроме того, этим людям нужно понимать: то, что они переживали в течение полугода после самоубийства их близких, только начало путешествия. Во второй части этой книги мы расскажем о средней части этого «долгого пути».

Нельзя говорить о переживаниях близкого самоубийцы вообще. Каждый человек отличается от других; каждый переживает свою собственную трагедию, а затем возвращается — или нет — к повседневной жизни. На всем протяжении этой книги, в тех или иных местах, мы цитируем высказывания самых разных людей. Но именно потому, что они приведены в контексте соответствующих глав, по частям, может не возникнуть целостного представления о жизни этих людей. Чтобы дать читателю возможность ознакомиться с ней, мы решили полностью привести две беседы с родственниками самоубийц. Вот первая из них.

Это — история одной семьи. В ней можно найти многое из того, о чем говорилось выше: хронологию суицида, эмоциональные переживания — страхи, вину, гнев. Но при этом что-то отсутствует, ибо ни один из близких самоубийцы не проходит через все переживания или стадии и не рассказывает обо всем. Наконец, в рассказе Милдред будут и такие аспекты, о которых мы подробнее поговорим в следующих главах.

Ни один из членов семьи не видит суицид точно так же, как другой. В этой семье, где случилось несколько самоубийств, такое различие в восприятиях трагических событий стало более разительным. В одной из последующих глав Шон, один из сыновей Милдред, говорит о тех же семейных суицидах. Его взгляд на них, естественно, отличается от материнского.

В этой семье было шестеро детей. Старшим был Фрэнк, затем Шон, Эллен, Одри, Эрнест и Мак. Восемь лет назад Фрэнк умер от передозировки снотворного, и коронер причиной смерти назвал самоубийство. Два года назад повесился Мак. Одри был поставлен диагноз маниакально-депрессивного психоза, и она несколько раз пыталась покончить с собой. Но вся цепь суицидов началась с мужа Милдред. При всем, что ей пришлось пережить, она выглядит моложе своих лет, говорит сжато, ее речь не расцвечена эпитетами, но история впечатляет.

МИЛДРЕД: Двадцать четыре года прошло с тех пор, как мой муж покончил с собой. Мне кажется, что тогда я «убежала» от сильных переживаний, связанных с этим — с шестью детьми у меня просто не было на них времени. Мне всегда удавалось держать это событие на расстоянии, и, в самом деле, его смерть не сказалась на моих силах. Но с другой стороны, я постоянно обсуждала его с кем-то: это и был мой способ борьбы с тягостными переживаниями. У меня были прекрасные подруги, которые очень поддерживали. Особенно одна подруга, потерявшая мужа: мы сидели часами и говорили. В основном, о детях: как смерть повлияла на них, что мы делали и как справлялись с тем, чтобы быть для них одновременно и матерью и отцом. Позже я стала видеть сны о том, что мой муж жив, а мне об этом не говорят. Я часто думала, что таким образом проявляется гнев. Во сне я говорила ему: «Почему ты не сказал мне, что ты жив?», и при этом испытывала к нему ярость. А это было уже через пару лет после его смерти.