Бо Ян - Эти отвратительные китайцы. Фрагменты книги

Бо Ян (1920–2008, настоящее имя Го Диншэн) — известный китайский писатель, журналист, переводчик, историк, диссидент и правозащитник. В 1968 году он был арестован по обвинению в «шпионаже в пользу коммунистов и нападках на вождей нации» за перевод американского комикса «Моряк Попай», воспринятого как сатира на отмену свободных президентских выборов на Тайване. В переводе Бо Яна моряк Попай, устанавливая власть над островом, использует лексику тайваньского президента Чан Кайши. Бо Ян был освобожден лишь через девять лет под давлением международной общественности. «Отвратительные китайцы» (1985) — сборник выступлений Бо Яна во время поездки по США в 1984 году. В книге он подвергает суровой критике философию, политику и быт китайской нации на протяжении всей ее истории. «Отвратительные китайцы» вызвали огромный резонанс в китаеязычном мире и выдержали несколько изданий на Тайване, в Гонконге, Китае, Юго-Восточной Азии и США. Несмотря на бурное развитие Китая в последние три десятилетия, об этом произведении, бичующем национальные недостатки, вспоминают и в наше время (см. книгу Бен Чу. Китайские шепоты [1] Настоящее выступление дало название всему сборнику «Эти отвратительные китайцы». ). Известен Бо Ян и как автор популярных работ по китайской истории. Ему принадлежит более двухсот трудов.

Роман Шапиро

Много лет я собирался написать нечто под названием «Безобразные китайцы». Как известно, в США «Безобразные американцы» [2] Имеется в виду книга: Bugen Burdick, William Lederer «The Ugly Americans». Речь в ней идет о вызывающем поведении американцев в Юго-Восточной Азии. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, — прим. Р. Шапиро.). стали настольной книгой Госдепартамента, в Японии же автор «Безобразных японцев» [3] Такахаси Осаму. Миникуй нихондзин (Безобразные японцы). — Токио, 1970. , служивший тогда послом в Аргентине, был отстранен от должности — в этом, вероятно, и состоит отличие Запада от Востока. Китай по сравнению с Японией — еще один шаг назад, и я подумал, что если напишу нечто похожее о китайцах, то доставлю своим знакомым немало хлопот — придется им носить мне в тюрьму передачи. И отказался от этой затеи.

Правда, я всегда надеялся, что у меня появится возможность представить этот текст в виде доклада. И обращался с этим предложением к самым разным своим знакомым по всему миру. Однако добиться даже устного выступления оказалось непросто. Я получил приглашение выступить в Тайбэе, но как только организаторы узнали тему моего доклада, его тут же отменили. Сегодня я выступаю на эту тему впервые в жизни. И очень признателен вам за это.

Как-то раз я собирался выступить в университете Дахай. Назвал свою тему и спросил у председателя нашего Клуба однокашников, не возникнут ли неприятности. «Ну что ты, какие неприятности?», — ответил он. Я попросил его все же навести справки в Дисциплинарном комитете: я всегда считался человеком неблагонадежным, а если еще и буду выступать на «неблагонадежную» тему, то окажусь мерзавцем в квадрате. Мой приятель осведомился в Дисциплинарном комитете, позвонил мне в Тайбэй и сказал: «Все в порядке! А название ты изменить можешь? Комитет считает его неблагозвучным!» Тут же произнес очень длинное и торжественное название и спросил: «Ты не против?» «Разумеется, против, — ответил я, — но раз тебе все равно нужно изменить тему, ладно — меняй». В тот раз я впервые рассказывал об «отвратительных китайцах». «Надеюсь, вы сделаете аудиозапись моего выступления, и я смогу потом превратить ее в статью?» — поинтересовался я. Мой приятель энергично кивнул. Но когда после доклада я получил наконец пленку, то обнаружил запись лишь нескольких первых предложений — «дальше тишина».

Седьмого марта сего года мне исполнилось 65 лет. Один мой друг в Тайбэе устроил праздник. «Я прожил 65 лет, 65 трудных лет!» — сказал я, имея в виду, что годы эти оказались трудными не только для меня, но и для всех китайцев. Сидевшие в зале были люди молодые, а те из них, кто приехал с Тайваня, выросли в благоприятных экономических условиях — и вот рассказываешь им о «трудностях», а они знать ничего не хотят, слушают с недоверием, не понимают. Трудности, о которых я говорил, — проблема не частная и не политическая, они касаются не отдельного человека, а всего китайского народа, такие испытания выпадают на долю и отдельного человека, и целого поколения. И если мы не поймем, в чем суть дела, если не разберемся в корнях нашей ядовитой культуры, то все будет повторяться вновь и вновь, и не будет этому ни конца, ни края…