Бо Ян: Эти отвратительные китайцы. Фрагменты книги

Жизнь народа длится вечность, жизнь отдельного человека конечна. Сколько больших надежд, сколько идеальных устремлений присуще человеку? Выдержит ли он их крушение? Когда ты заглядываешь в будущее — таким ли уж светлым оно тебе кажется? Или все-таки не очень? Ни в чем нельзя быть уверенным до конца…

С самого моего детства старшие всегда старались подбодрить меня. Когда мне было лет пять-шесть, взрослые говорили: «Будущее Китая в руках твоего поколения!» Сегодня мои дети говорят внукам: «Будущее Китая в руках вашего поколения!» Поколение сменяется поколением, и сколько их еще должно смениться?! У которого по счету поколения жизнь и в самом деле станет лучше?

В Малайзии китайцы составляют 30 % населения. Я несколько раз бывал в музее, где были надписи на малайском и английском языках, но на китайском — не было. Я не хочу сказать, что если есть надписи на китайском — хорошо, а если нет — плохо. Дело не в этом, а в том, что, с одной стороны, малайцам не хватает душевной широты, но, с другой стороны — и у китайцев нет реальной силы, нет статуса: они не пользуются уважением. Один китаец из Таиланда сказал мне: «Все рычаги производства таиландского риса у нас в руках». Не стоит китайцам тешить себя подобными мыслями, один приказ сверху — и все кончено. Вот поэтому быть китайцем не только трудно, но и стыдно, больно!

Даже если перед тобой китаец, живущий в США, никогда не знаешь, что он за человек: левый, правый, центрист, аполитичный, центрист с левым уклоном, левый с уклоном к центру — иными словами, вы говорите на разных языках. Что это за народ, если люди относятся друг к другу как злейшие враги, как к убийце их родного отца? Что это за страна?

Нет другой страны в мире, которая имела бы столь же долгую и богатую историю, как Китай! Нет другой страны, у которой была бы такая же многовековая культурная традиция, страны, которая достигла таких высот цивилизации! У современных греков нет ничего общего с греками древними, современные египтяне не имеют ничего общего с древними египтянами, но современные китайцы — потомки древних китайцев! Так почему же такая огромная страна, такой огромный народ пали так низко? И терпят обиды не только от чужестранцев, но и от своих: от деспотичных правителей, деспотичных чиновников и деспотичных личностей.

Мне случалось за границей заглядывать в парки: посмотришь на радостных детишек — и охватывает зависть. На них не лежит непосильный груз ответственности, перед ними широкая и ровная дорога в будущее, у них здоровая психика, они полны жизнерадостности. Тайваньские дети со школьной скамьи носят очки из-за близорукости — учеба лишает их детства. Ради успехов в учебе они готовы забыть даже близких. Если мать мальчика падает на землю, потеряв сознание, а он подбегает к ней, чтобы поднять, та горестно восклицает: «Я умру — не беда, что обо мне думать? Но ты старайся изо всех сил, старайся изо всех сил!»

Моя жена на занятиях иногда затрагивает темы морали и нравственности — ее студенты тут же протестуют: «Мы не хотим говорить о порядочности, мы хотим как следует подготовиться к экзамену!»

Я провел на Тайване больше тридцати лет. Десять лет я писал рассказы, другие десять — эссе, еще десять лет сидел в тюрьме, сейчас занимаюсь историей — так ровно поделилось время. Почему я перестал писать рассказы? Рассказы иносказательны, нужно пробиваться к смыслу через форму и персонажей — поэтому я перешел на эссе. Эссе как кинжал: можно сразу воткнуть его в сердце злодея. Писать эссе — это все равно что сидеть рядом с водителем и постоянно предостерегать его: нет, тут поверни налево, поверни направо, езжай вдоль обочины, не разворачивайся через двойную сплошную, впереди мост — сбавь скорость, впереди перекресток, красный свет и т. п. Я то и дело предостерегал, кричал без умолку и докричался до того, что оказался в тюрьме. Люди, стоящие у власти, полагают, что если никто не указывает им на ошибки, то и нет никаких ошибок. Сидя в тюрьме, я много размышлял: почему я тут? Совершил ли я преступление? Если совершил, то какое? Выйдя из тюрьмы, я пытался выяснить: мой случай — это отклонение от нормы, нечто выходящее из ряда вон? В штате Айова я официально встречался с писателями материкового Китая. Они объяснили, что людям вроде меня самим Богом предназначено сидеть в тюрьме — если не на Тайване, то в Китае. Они сказали мне: «С вашим характером вам не пришлось бы дожидаться хунвейбинов и „культурной революции“, с вами расправились бы еще во время движения против правых элементов» [4] Кампания компартии Китая 1957 г., которая состояла в том, что людей призывали откровенно высказывать свое мнение о компартии Китая. Как говорил Мао Дзэдун, «выманить змею из гнезда». В результате было выявлено 550 000 «правых элементов». .