Бо Ян - Эти отвратительные китайцы. Фрагменты книги

Китайцы непрестанно оправдывают свои ошибки, постоянно похваляются, пустословят, лгут, фальшивят, проявляют коварство, отчего сердца их покрываются броней — как узнать, что происходит в душе у такого человека? Китай — огромная страна, страна древней культуры, бескрайняя, великая. Каким должен был бы быть дух такого народа? Само собой — духом народа великой страны! Но на деле этот «бескрайний и великий дух» можно встретить разве что в книгах да кинофильмах. Знаете ли вы хоть одного китайца — человека большой души? Тогда посмотрите-ка на него попристальней — он тут же схватится за нож! Разве не так? Иностранцы порой любят пошуметь, повздорить, но, успокоившись, способны пожать друг другу руки. А китайцы? Поссорившись, мы становимся врагами на веки вечные, вражда не утихает как минимум три поколения! Почему у нас нет терпимости и широты, присущих другим народам?

Из-за этой своей неуступчивости и сердечной узости китайцы колеблются между двумя крайностями: абсолютным самоуничижением и беспредельным высокомерием. Самоуничижающиеся — рабы, высокомерные — господа. Но и те и другие одинаково лишены самоуважения. Если ты погряз в самоуничижении и считаешь себя ничтожеством, то чем ближе ты оказываешься к власть имущим, тем ты становишься улыбчивее. Если же ты спесив, то считаешь всех остальных пустым местом и не удостаиваешь их взгляда. Мы — странные существа, страдающие раздвоением личности.

В Китае очень легко произвести впечатление на окружающих: раз — и все пришли от тебя в восторг. Но вот для того, чтобы сохранить благоприятное впечатление, силенок у китайца маловато. Стоит кому-то хоть немного отличиться, как уши его тотчас перестают слышать, глаза — видеть, голова начинает гореть как в лихорадке. Написал пару статеек — значит, он писатель; снялся в паре фильмов — он кинозвезда; год-другой просидел на какой-нибудь незначительной должности — он уже отец народа; почитал лекции в Америке года два — да он корифей педагогики! Всё это — болезнь эго, раздувшаяся гордыня. На Тайване однажды случилась авария [8] Авария, к счастью, не имела смертельного исхода. (Прим, ред.). . Некий выпускник Тайваньского государственного педагогического института отправился на автобусную экскурсию. Девушка-гид объявила: «Наш уважаемый водитель — лучший во всей Поднебесной, он и талантлив, и молод». «Уважаемый водитель» тут же выпустил руль из рук, дабы сложив их, поприветствовать пассажиров: ведь выдающийся мастер своего дела и без руля может вести автобус. Это ли не раздувшаяся гордыня?

Почему китайца так быстро начинает распирать от гордости? Потому, что он подобен мелкой чаше, которая мигом переполняется: у него весьма ограниченный кругозор, мелочная душа, и стоит солнцу улыбнуться ему, как он тотчас решает, что как бы ни были велики небо и земля, с ним, таким необыкновенным, им все равно не сравниться. И ладно бы еще, если бы подобных простаков было мало. Но если все китайцы, или большинство китайцев, или, уж по крайней мере, немалое число китайцев таковы, это уже опасно… Нас как будто забыли наделить способностью к самоуважению, мы не понимаем, что такое равенство. Если ты мне не господин, значит, я стану господином тебе — таков обычный ход мыслей, а в результате мы, китайцы, даже под страхом смерти не можем признаться в собственных ошибках. Но, как и все люди на свете, мы непрестанно ошибаемся, и тут нас охватывает парализующий страх. Попробую объяснить на примере. Один мой друг в Тайбэе тяжело заболел. Его доставили в одну из центральных клиник, утыкали с ног до головы трубками — и спасли. Через несколько дней родные, знавшие, что плата за лечение в этой клинике им не по карману, решили перевести его в другую, о чем и сообщили лечащему врачу. Тот взорвался: «Я с таким трудом вытащил его с того света, а вы поедете в другую больницу?!» — и тут же выдернул все трубки, отчего мой друг едва не отправился на тот свет. Рассказывал он мне об этом с горечью и негодованием. Я поинтересовался именем врача, чтобы написать статью об этом инциденте. Он тут же воскликнул в испуге: «Ишь какой прыткий! Не суй нос куда не следует! Знал бы, ни за что бы тебе не рассказывал!» Я опешил: «Чего ты испугался? Это же просто врач! Заболеешь — пойдешь к другому! Что он может тебе сделать, если ты больше не обратишься к нему? Да если он и захочет с кем поквитаться, так со мной, ведь заметку напишу я. Я не боюсь, чего тебе бояться?» Друг обозвал меня пропащим человеком. Я думал, он обрадуется — ан нет. И дело тут не в нем: он мой близкий друг и прекрасный человек. И прореагировал он так из любви ко мне: испугался, что у меня будут неприятности. А вот другой пример. В мой первый приезд в Америку произошло ограбление. Вора поймали, но пострадавший — китаец отказался прийти на опознание. Это и есть тот самый парализующий страх, страх перед всем на свете.