Роберт Маккрам: Жизнь Вудхауза. Фрагменты книги

ВУДХАУЗ — древняя английская фамилия, теперь уже накрепко связанная с тем особым юмористическим повествованием, в котором действуют бестолковая молодежь, чудаковатые аристократы, всемогущие тетушки и камердинеры. Имя Вудхауза известно всему миру, окружено особой английской атмосферой — даже те, кто не читал из него ни строчки, знают, кто это такой…

Человек, которому довелось носить и прославить это древнее имя, третий сын Эрнеста и Элеоноры Вудхауз, родился 15 октября 1881 года в английском городке Гилфорд, по адресу Вейл-плейс, 1, по Эпсом-роуд. Его назвали Пелемом Гренвилом в честь крестного отца, и из этого, как он потом скажет, устрашающего наименования малыш мог выговорить только «Плам». Так он на всю жизнь и остался для своих родственников, друзей и почитателей Пламом, или Пламми. «Если вы спросите, нравятся ли мне имена Пелем и Гренвил, — писал он в 1968 году, — то признаюсь вам: нет».

<���…>

Вудхауз родился в викторианскую эпоху, созревал как писатель — в эдвардианскую и писал на протяжении большей части XX века. Он был на два года младше Эйнштейна, Троцкого и Э. М. Форстера; был сверстником Пикассо и Бартока и годом старше Вирджинии Вулф и Джеймса Джойса. Поколение, к которому он принадлежал, полностью перевернуло мир — его облик, язык, даже само время. Но Вудхауз, превративший — благодаря особому дару слышать музыку английской речи — юмористическую прозу в своего рода поэзию, не был революционером ни по духу, ни по воспитанию. Прежде всего он был англичанином, подарившим Англии безумно смешную версию себя самой — версию, которая своим появлением обязана его гению, и в немалой степени — его происхождению.

<���…>

Отец Вудхауза, Генри Эрнест Вудхауз, вырос в Повике, городке неподалеку от Вустера. Он родился 14 июля 1845 года, окончил школу Рептон, поступил на государственную службу и в 1867 году получил назначение в Гонконг на должность мирового судьи, которую занимал до 1895 года. Высокий, сдержанный и добродушный, Эрнест — вслед за Бернардом Шоу — шутил, что происходит из «паданцев»: ветви младших и ничего не наследующих сыновей. Он любил баловать детей и ходить на долгие прогулки; от него Вудхауз унаследовал крепкое телосложение и покладистый нрав. Влияние отца на Вудхауза очень заметно: это от него и его знакомых Вудхауз перенял восточные словечки, которыми пестрят его произведения [2] Это такие слова, как бохи или улун (китайский чай), пурда (изоляция женщин от мужчин в мусульманских странах, а в переносном смысле — замкнутость, одиночество) и т. п. В русских переводах Вудхауза они обычно не сохраняются. . Как пишет историк Дэвид Кеннадайн, англичане, служившие в колониальных странах, «старались воссоздать то сложно упорядоченное иерархичное общество, которое, как им казалось, они оставили на родине» [3] David Cannadine. Ornamentalism: How the British Saw Their Empire. London, 2001. — P. 28. . «Повсеместное стремление к почестям и наследуемым титулам», характерное для колонистов, не омрачалось сомнениями или беспокойством о судьбе имперской идеи. Вот от такой семьи Вудхауз и заразился интересом к бесконечным тонкостям классовых различий.

Как истинный англичанин, Эрнест проявлял полнейшее равнодушие к профессиональным обязанностям. За время своей восточной карьеры он научился погружаться в дрему по первому желанию и сохранил эту привычку после выхода на пенсию.

Совсем другим человеком была мать Вудзауза: эта волевая и властная женщина, которую родные шутливо называли «мемсахиб» — «белая госпожа», — держала в руках всю семью. Ее черты можно найти у многих героинь Вудхауза; да и своей упрямой решимостью писать во что бы то ни стало Вудхауз, наверное, обязан ей. Высокая и угловатая, Элеонора — по-домашнему Лил — Вудхауз происходила из не менее древней семьи, чем ее супруг, и могла похвастать не менее славной родословной и не меньшим изобилием родственников, владельцев загородных поместий. Ее отец, преподобный Джон Батерст Дин, номинальный викарий прихода Святой Елены в Лондоне, жил в Бате и отдавал все свои силы генеалогии, стремясь доказать, что род Динов происходит от Роберто де Дены, знатного норманна при дворе Эдуарда Исповедника, и что в числе их предков в XVI веке был архиепископ Кентерберийский. Попав в трудное положение, Берти Вустер тоже всегда вспоминает свою родословную. Например, в «Фамильной чести Вустеров»: