LibCat » Книги » Наука и образование » Прочая научная литература » Dvadtsat tysyach le pod vodoy

Dvadtsat tysyach le pod vodoy

Здесь есть возможность читать онлайн «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Прочая научная литература, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Dvadtsat tysyach le pod vodoy
Автор:
Неизвестный Автор
Жанр:
Прочая научная литература / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Dvadtsat tysyach le pod vodoy: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Dvadtsat tysyach le pod vodoy — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Dvadtsat tysyach le pod vodoy», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Какой-нибудь впечатлительный конхиолог, конечно, растерялся бы, увидев соседние витрины, в которых были размещены и классифицированы представители типа моллюсков. Коллекция мягкотелых не имела цены, и мне не достало бы времени ее описать. Я назову лишь-некоторые особи и единственно ради того, чтоб сохранить в памяти их названия: изящная королевская синевакула Индийского океана, вся в белых пятнах, ярко выступающих на красном и коричневом фоне, красочный "императорский спондил", весь ощетинившийся шипами, - редкий экземпляр, за который, по моему мнению, любой европейский музей заплатил бы двадцать тысяч франков, обыкновенная синевакула из морей Новой Голландии, весьма трудно добываемая, экзотические сенегальские бюккарды -двустворчатые белые раковины, - такие хрупкие, что рассыпаются при малейшем дуновении, множество разновидностей морского щипца с острова Явы - улитки вроде известковых трубок, окаймленных листовидными складками, высоко ценимые любителями; все виды брюхоногих, начиная от зеленовато-желтых, которых вылавливают в морях Америки, до кирпично-красных, предпочитающих воды Новой Голландии; одни, добытые в Мексиканском заливе и примечательные своей черепицеобразной раковиной, другие - звездчатки, найденные в южных морях, и, наконец, самый редкий из всех, великолепный шпорник Новой Зеландии; затем удивительные теллины, драгоценные виды цитер и венусов, решетчатые кадраны, отливающие перламутром, с берегов Транкебара, крапчатая башенка, зеленые ракушки Китайских морей, конусовидная улитка; все виды ужовок, служащих монетами в Индии и Африке, "Слава морей" -драгоценнейшая раковина Восточной Индии; наконец, литорины, дельфинки, башенки, янтины, яйцевидки, оливы, митры, шлемы, пурпурницы, трубачи, арфы, скальницы, тритоны, цериты, веретеновидки, блюдечки, стеклышки, клеодоры -нежные хрупкие раковины, которым ученые дали прелестные имена.

Apart, in separate compartments, were spread out chaplets of pearls of the greatest beauty, which reflected the electric light in little sparks of fire; pink pearls, torn from the pinna-marina of the Red Sea; green pearls of the haliotyde iris; yellow, blue and black pearls, the curious productions of the divers molluscs of every ocean, and certain mussels of the water-courses of the North; lastly, several specimens of inestimable value which had been gathered from the rarest pintadines. Some of these pearls were larger than a pigeon's egg, and were worth as much, and more than that which the traveller Tavernier sold to the Shah of Persia for three millions, and surpassed the one in the possession of the Imaum of Muscat, which I had believed to be unrivalled in the world. Therefore, to estimate the value of this collection was simply impossible. Captain Nemo must have expended millions in the acquirement of these various specimens, and I was thinking what source he could have drawn from, to have been able thus to gratify his fancy for collecting, when I was interrupted by these words:

В особых отделениях лежали нити жемчуга невиданной красоты, загоравшиеся всеми огнями при электрическом освещении: розовый жемчуг, извлеченный из морской пинны Красного моря, зеленый жемчуг из галиотиса, желтый жемчуг, голубой, черный - удивительный продукт различных моллюсков всех океанов и некоторых перловиц из северных рек; и, наконец, несколько бесценных образцов, извлеченных из самых крупных и редчайших раковин жемчужниц. Иные жемчужины были больше голубиного яйца; каждая из них стоила дороже той жемчужины, которую путешественник Тавернье продал за три миллиона персидскому шаху, а красотой они превосходили жемчужину имама маскатского, которой, как я думал, не было равной в мире. Определить стоимость коллекции не представляло возможности. Капитан Немо должен был истратить миллионы на приобретение этих редчайших образцов; и я спрашивал себя: из каких источников черпает средства на удовлетворение своих причуд этот собиратель редкостей? Но тут капитан обратился ко мне:

"You are examining my shells, Professor? Unquestionably they must be interesting to a naturalist; but for me they have a far greater charm, for I have collected them all with my own hand, and there is not a sea on the face of the globe which has escaped my researches."

- Вы рассматриваете мои раковины, господин профессор? В самом деле, они могут заинтересовать натуралиста, но для меня они имеют особую прелесть, потому что я собрал их собственными руками, и нет моря на земном шаре, которое я обошел бы в своих поисках.

"I can understand, Captain, the delight of wandering about in the midst of such riches. You are one of those who have collected their treasures themselves. No museum in Europe possesses such a collection of the produce of the ocean. But if I exhaust all my admiration upon it, I shall have none left for the vessel which carries it. I do not wish to pry into your secrets: but I must confess that this Nautilus, with the motive power which is confined in it, the contrivances which enable it to be worked, the powerful agent which propels it, all excite my curiosity to the highest pitch. I see suspended on the walls of this room instruments of whose use I am ignorant."	- Понимаю, капитан, вполне понимаю, какое удовольствие испытываете вы, любуясь своими сокровищами. И они собраны вашими собственными руками! Ни один европейский музей не располагает такой коллекцией океанской фауны и флоры. Но если я растрачу все свое внимание на осмотр коллекции, что же останется для судна? Я отнюдь не хочу проникать в ваши тайны, но признаюсь, что устройство "Наутилуса", его двигатели, механизмы, сообщающие ему необычайную подвижность, все это крайне возбуждает мое любопытство. На стенах салона я вижу приборы, назначение которых мне неизвестно. Могу ли я узнать...- Господин Аронакс, - ответил капитан, - я уже сказал вам, что вы свободны на борту моего судна; следовательно, нет такого уголка на "Наутилусе", куда бы вам был воспрещен доступ! Вы можете осматривать судно со всем его устройством, и я почту за удовольствие быть вашим проводником. - Не нахожу слов благодарности, сударь! Постараюсь не злоупотребить вашей любезностью! Разрешите только узнать назначение этих физических приборов... - Господин профессор, точно такие же приборы имеются в моей каюте, и там я объясню вам их назначение. Но сначала пройдемте в каюту, приготовленную для вас. Надо же вам знать, в каких условиях вы будете жить на борту "Наутилуса"!
"You will find these same instruments in my own room, Professor, where I shall have much pleasure in explaining their use to you. But first come and inspect the cabin which is set apart for your own use. You must see how you will be accommodated on board the Nautilus."	Я последовал за капитаном Немо. Выйдя через одну из дверей, имевшихся в каждом из округленных углов салона, мы оказались в узком проходе, пролегавшем по обоим бокам судна. Пройдя на нос корабля, капитан Немо ввел меня в каюту, вернее, в изящно обставленную комнату с кроватью, туалетным столом и прочей удобной мебелью.
I followed Captain Nemo who, by one of the doors opening from each panel of the drawing-room, regained the waist. He conducted me towards the bow, and there I found, not a cabin, but an elegant room, with a bed, dressing-table, and several other pieces of excellent furniture.	Оставалось только благодарить любезного хозяина.
I could only thank my host.	- Ваша каюта - смежная с моей, - сказал он, раскрывая другую дверь, - а моя сообщается с салоном, откуда мы только что вышли.
"Your room adjoins mine," said he, opening a door, "and mine opens into the drawing-room that we have just quitted."	Каюта капитана носила суровый, почти монастырский характер. Железная кровать, рабочий стол, несколько стульев, умывальник. В каюте царил полумрак. Ничего лишнего. Только необходимые вещи.

I entered the Captain's room: it had a severe, almost a monkish aspect. A small iron bedstead, a table, some articles for the toilet; the whole lighted by a skylight. No comforts, the strictest necessaries only.	Капитан Немо указал мне на стул.
Captain Nemo pointed to a seat.	- Не желаете ли присесть? - сказал он.
"Be so good as to sit down," he said. I seated myself, and he began thus:	Я сел, и он начал свои объяснения.
CHAPTER XI ALL BY ELECTRICITY	12. ВСЕ НА ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ!
"Sir," said Captain Nemo, showing me the instruments hanging on the walls of his room, "here are the contrivances required for the navigation of the Nautilus. Here, as in the drawing-room, I have them always under my eyes, and they indicate my position and exact direction in the middle of the ocean. Some are known to you, such as the thermometer, which gives the internal temperature of the Nautilus; the barometer, which indicates the weight of the air and foretells the changes of the weather; the hygrometer, which marks the dryness of the atmosphere; the storm-glass, the contents of which, by decomposing, announce the approach of tempests; the compass, which guides my course; the sextant, which shows the latitude by the altitude of the sun; chronometers, by which I calculate the longitude; and glasses for day and night, which I use to examine the points of the horizon, when the Nautilus rises to the surface of the waves."	- Сударь, - сказал капитан Немо, указывая на приборы, висевшие на стенах каюты, - вот аппаратура, служащая для управления "Наутилусом". Здесь, как и в салоне, она всегда у меня перед глазами и в любой момент дает мне знать, в какой точке океана находится мой подводный корабль, а также указывает его направление. Некоторые приборы вам знакомы. Вот термометр для измерения температуры воздуха на "Наутилусе"; барометр - прибор, определяющий атмосферное давление, благодаря этому мы имеем возможность предвидеть изменение погоды; гигрометр - один из приборов для измерения степени влажности в атмосфере; storm-glass сигнализирует о приближении бури; компас указывает путь; секстан позволяет по высоте солнца определить широту; хронометры дают возможность установить долготу; и, наконец, зрительные трубы, дневные и ночные, которыми я пользуюсь, осматривая горизонт, когда "Наутилус" поднимается на поверхность океана.
"These are the usual nautical instruments," I replied, "and I know the use of them. But these others, no doubt, answer to the particular requirements of the Nautilus. This dial with movable needle is a manometer, is it not?"	- Ну, что ж! Все это приборы обычные в обиходе мореплавателей, и я давно с ними знаком. Но тут есть вещи, которые, очевидно, имеют отношение к особенностям управления подводным кораблем. Хотя бы этот большой циферблат с подвижной стрелкой, не манометр ли?
"It is actually a manometer. But by communication with the water, whose external pressure it indicates, it gives our depth at the same time."	- Манометр, совершенно верно! Прибор этот служит для измерения давления воды и тем самым указывает, на какой глубине находится мое подводное судно.
"And these other instruments, the use of which I cannot guess?"	- А эти зонды новой конструкции? -Термометрические зонды. Ими измеряют температуру в различных слоях воды. - А вот эти инструменты? Я не представляю себе их назначение.
"Here, Professor, I ought to give you some explanations. Will you be kind enough to listen to me?"	- Тут, господин профессор, я должен буду дать вам некоторые разъяснения, - сказал капитан Немо. - Не угодно ли выслушать их?
He was silent for a few moments, then he said:	Помолчав немного, он сказал:

"There is a powerful agent, obedient, rapid, easy, which conforms to every use, and reigns supreme on board my vessel. Everything is done by means of it. It lights, warms it, and is the soul of my mechanical apparatus. This agent is electricity."	- В природе существует могущественная сила, послушная, простая в обращении. Она применима в самых различных случаях, и на моем корабле все подчинено ей. От нее исходит все! Она освещает, отапливает, приводит в движение машины. Эта сила - электрическая энергия!
"Electricity?" I cried in surprise.	- Электрическая энергия? - удивленно воскликнул я.
"Yes, sir."	- Да, сударь.
"Nevertheless, Captain, you possess an extreme rapidity of movement, which does not agree well with the power of electricity. Until now, its dynamic force has remained under restraint, and has only been able to produce a small amount of power."	- Однако, капитан, исключительная быстроходность вашего корабля плохо согласуется с возможностями электрической энергии. До сей поры динамическая сила электричества представлялась весьма ограниченной и возможности ее чрезвычайно ничтожны. - Господин профессор, - отвечал капитан Немо, - способы использования электрической энергии на корабле значительно отличаются от общепринятых. Позволю себе на этом закончить! - Не смею настаивать, сударь, и удовольствуюсь вашим кратким сообщением. Признаться, я изумлен! Позвольте лишь задать вопрос. Надеюсь, вы ответите, если не сочтете меня нескромным. Ведь элементы, которые служат проводниками этой чудодейственной силы, должны быстро истощаться, не так ли? Чем вы замените хотя бы цинк? Вы ведь не поддерживаете связи с землей?- Отвечу на ваш вопрос, - сказал капитан Немо.- Прежде всего скажу, что на морском дне имеются значительные залежи руд, цинка, железа, серебра, золота и прочее, разработка которых не составит большого труда. Но я не пожелал пользоваться благами земли и предпочел позаимствовать у моря количество энергии, потребной для нужд корабля. - У моря? -Да, господин профессор, в море нет недостатка в этой энергии. Я мог бы, кстати сказать, проложив кабель на различных глубинах, получить ток от разности температур в различных водных слоях. Но я предпочел более практический способ: -Какой же?

"Professor," said Captain Nemo, "my electricity is not everybody's. You know what sea-water is composed of. In a thousand grammes are found 96 1/2 per cent. of water, and about 2 2/3 per cent. of chloride of sodium; then, in a smaller quantity, chlorides of magnesium and of potassium, bromide of magnesium, sulphate of magnesia, sulphate and carbonate of lime. You see, then, that chloride of sodium forms a large part of it. So it is this sodium that I extract from the sea-water, and of which I compose my ingredients. I owe all to the ocean; it produces electricity, and electricity gives heat, light, motion, and, in a word, life to the Nautilus."

- Вам известен состав морской воды. На тысячу граммов приходится девяносто шесть с половиною процентов чистой воды, два и две трети процента хлористого натрия; далее в небольшом количестве хлористый магний и хлористый кальций, бромистый магний, сернокислый магний, сульфат и углекальциевая соль. Вы видите, что хлористый натрий содержится в морской воде в значительном количестве. Вот этот-то натрий я выделяю из морской воды и питаю им свои элементы. -Хлористым натрием? - Да, сударь. В соединении с ртутью он образует амальгаму, заменяющую цинк в элементах Бунзена. Ртуть в элементах не разлагается. Расходуется только натрий, а его мне поставляет море. И надо сказать, что, помимо всего, натриевые элементы по крайней мере в два раза сильнее цинковых. -Я хорошо понимаю, капитан, все преимущество натрия в условиях, в которых вы находитесь. Натрий вам поставляет море. Отлично! Но ведь его еще надо добыть, иначе говоря, выделить из его хлористого соединения. Каким способом вы его извлекаете? Разумеется, ваши батареи могли бы послужить для электрохимического разложения хлористого натрия, но, если не ошибаюсь, расход натрия на электролиз очень высок. И что же окажется? Вы таким способом потратите натрия больше, чем его получите! -Поэтому-то, господин профессор, я не извлекаю натрий электролитическим способом и пользуюсь для этого энергией каменного угля. -Каменного угля? - Скажем, морского угля, если вам угодно, - отвечал капитан Немо. -Стало быть, вы нашли способ разрабатывать подводные каменноугольные копи? -Господин Аронакс, вы увидите это на деле. Я только попрошу вас запастись терпением, благо в этом вам способствует излишек свободного времени. Помните лишь одно: я всем обязан океану. Океан снабжает меня электричеством, а электричество дает "Наутилусу" тепло, свет, способность двигаться, словом, жизнь!

"But not the air you breathe?"

- Но не воздух для дыхания?

"Oh! I could manufacture the air necessary for my consumption, but it is useless, because I go up to the surface of the water when I please. However, if electricity does not furnish me with air to breathe, it works at least the powerful pumps that are stored in spacious reservoirs, and which enable me to prolong at need, and as long as I will, my stay in the depths of the sea. It gives a uniform and unintermittent light, which the sun does not. Now look at this clock; it is electrical, and goes with a regularity that defies the best chronometers. I have divided it into twenty-four hours, like the Italian clocks, because for me there is neither night nor day, sun nor moon, but only that factitious light that I take with me to the bottom of the sea. Look! just now, it is ten o'clock in the morning."	- О, я мог бы получить и воздух, чистейший кислород! Но это излишне, ибо я могу подняться в любой момент на поверхность океана. Впрочем, если электрическая энергия и не вырабатывает кислород, потребный для дыхания, все же она приводит в движение мощные насосы, нагнетающие воздух в специальные резервуары, что позволяет мне, если потребуется, долгое время находиться в глубинных водах. -Капитан, я восхищаюсь вами! - сказал я. - Вы, очевидно, сделали научное открытие, выявив двигательную мощь электрической энергии! Когда-нибудь люди поймут это! - Не знаю, поймут ли они когда-нибудь, - холодно отвечал капитан Немо. - Но, как бы то ни было, я дал этой драгоценной силе широкое применение. Она изливает на нас свой равномерный и постоянный свет, чего недостает солнечному свету. Теперь взгляните на эти часы: они электрические и в точности не уступают лучшим хронометрам. Я сконструировал их по итальянской системе, разделив циферблат на двадцать четыре часа, потому что для меня не существует ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны, только лишь этот искусственный свет, который я уношу с собой в морские глубины! Видите, теперь десять часов утра.
"Exactly."	- Совершенно верно!
"Another application of electricity. This dial hanging in front of us indicates the speed of the Nautilus. An electric thread puts it in communication with the screw, and the needle indicates the real speed. Look! now we are spinning along with a uniform speed of fifteen miles an hour."	- А вот и другое применение электричества. Циферблат, который вы видите перед собой, служит указателем скорости "Наутилуса". Проводами он соединяется с винтом лага, и стрелка постоянно дает мне знать, на какой скорости идет судно. Смотрите, сейчас мы идем со скоростью не более пятнадцати миль в час.
"It is marvelous! And I see, Captain, you were right to make use of this agent that takes the place of wind, water, and steam."	- Удивительно! - воскликнул я. - Вы, я вижу, правильно разрешили задачу, применив силу, которая в будущем заменит ветер, воду и паровые двигатели!
"We have not finished, M. Aronnax," said Captain Nemo, rising. "If you will allow me, we will examine the stern of the Nautilus."	- Мы еще не кончили, господин Аронакс, - сказал капитан Немо, вставая. - И, если вам угодно, пройдемте на корму "Наутилуса".

Really, I knew already the anterior part of this submarine boat, of which this is the exact division, starting from the ship's head: the dining-room, five yards long, separated from the library by a water-tight partition; the library, five yards long; the large drawing-room, ten yards long, separated from the Captain's room by a second water-tight partition; the said room, five yards in length; mine, two and a half yards; and, lastly a reservoir of air, seven and a half yards, that extended to the bows. Total length thirty five yards, or one hundred and five feet. The partitions had doors that were shut hermetically by means of india-rubber instruments, and they ensured the safety of the Nautilus in case of a leak.	И я действительно ознакомился с внутренним устройством подводного корабля. Вот его точное описание, если идти от миделя к форштевню на носовую часть: столовая метров пять длиною, отделенная от библиотеки непроницаемой, точнее говоря, водонепроницаемой переборкой; библиотека длиною метров пять, салон в длину десять метров, отделенный второй водонепроницаемой переборкой от каюты капитана длиной пять метров; рядом моя каюта в длину два с половиною метра; и, наконец, резервуар для хранения воздуха, который занимает все пространство до форштевня, то есть семь с половиною метров. Итого тридцать пять метров! Водонепроницаемые переборки и герметически запиравшиеся двери служили надежной защитой, если бы в какой-либо части подводного корабля образовалась течь.
I followed Captain Nemo through the waist, and arrived at the centre of the boat. There was a sort of well that opened between two partitions. An iron ladder, fastened with an iron hook to the partition, led to the upper end. I asked the Captain what the ladder was used for.	Я последовал за капитаном Немо по узким проходам, и мы опять оказались в самом центре судна. Там, заключенное между двумя непроницаемыми переборками, находилось узкое помещение. Железный трап, привинченный к стене, вел к самому потолку. Я спросил капитана, куда ведет этот трап.
"It leads to the small boat," he said.	- Он ведет к шлюпке, - отвечал он.
"What! have you a boat?" I exclaimed, in surprise.	- Как! У вас есть шлюпка? - спросил я, несколько удивившись.
"Of course; an excellent vessel, light and insubmersible, that serves either as a fishing or as a pleasure boat."	- Само собой! Отличное гребное судно, легкое и устойчивое. Шлюпка служит для прогулок и рыбной ловли.
"But then, when you wish to embark, you are obliged to come to the surface of the water?"	- Стало быть, вам приходится подниматься на поверхность моря, чтобы спустить шлюпку в воду?
"Not at all. This boat is attached to the upper part of the hull of the Nautilus, and occupies a cavity made for it. It is decked, quite water-tight, and held together by solid bolts. This ladder leads to a man-hole made in the hull of the Nautilus, that corresponds with a similar hole made in the side of the boat. By this double opening I get into the small vessel. They shut the one belonging to the Nautilus; I shut the other by means of screw pressure. I undo the bolts, and the little boat goes up to the surface of the sea with prodigious rapidity. I then open the panel of the bridge, carefully shut till then; I mast it, hoist my sail, take my oars, and I'm off."	- Вовсе нет! Шлюпка помещается в специальной выемке в кормовой части палубы "Наутилуса". Это вполне палубное судно, оно снабжено водонепроницаемой крышкой и укреплено в своем гнезде крепкими болтами. Трап ведет к узкому люку в палубе "Наутилуса", который сообщается с таким же люком в дне шлюпки. Через эти отверстия я попадаю в шлюпку. Тотчас же палубный люк закрывается. Я со своей стороны закрываю герметической крышкой отверстие в шлюпке. Затем отвинчиваю болты, и шлюпка мгновенно всплывает на поверхность вод. Тогда я открываю герметический люк шлюпки, ставлю мачту, поднимаю паруса, берусь за весла, и вот я в открытом море!
"But how do you get back on board?"	- А как же вы возвращаетесь на борт?
"I do not come back, M. Aronnax; the Nautilus comes to me."	- Я не возвращаюсь, господин Аронакс! "Наутилус" возвращается на поверхность океана.

"By your orders?"	- По вашему приказанию?
"By my orders. An electric thread connects us. I telegraph to it, and that is enough."	- По моему приказанию. Шлюпка соединена с судном электрическим кабелем. Я даю телеграмму - и дело с концом!
"Really," I said, astonished at these marvels, "nothing can be more simple."	- И в самом деле, - говорю я, наглядевшись на все эти чудеса, - ничего не может быть проще!
After having passed by the cage of the staircase that led to the platform, I saw a cabin six feet long, in which Conseil and Ned Land, enchanted with their repast, were devouring it with avidity. Then a door opened into a kitchen nine feet long, situated between the large store-rooms. There electricity, better than gas itself, did all the cooking. The streams under the furnaces gave out to the sponges of platina a heat which was regularly kept up and distributed. They also heated a distilling apparatus, which, by evaporation, furnished excellent drinkable water. Near this kitchen was a bathroom comfortably furnished, with hot and cold water taps.	Миновав лестничную клетку, мы прошли мимо открытой двери в небольшую каюту, не более двух метров в длину, в которой Консель и Нед Ленд уписывали за обе щеки отличный завтрак. Затем растворилась соседняя дверь, и мы заглянули в камбуз длиной в три метра, расположенный между вместительными кладовыми судна. Электричество оказалось удобнее всякого газа. Все готовилось на электричестве. Провода, включенные в аппаратуру в виде платиновых пластинок, раскаляли их добела, поддерживая в плите температуру, нужную для приготовления пищи. На электричестве работал и дистилляционный аппарат, снабжавший судно чистейшей пресной водой. Возле камбуза помещалась ванная комната, комфортабельно оборудованная, с кранами для горячей и холодной воды.
Next to the kitchen was the berth-room of the vessel, sixteen feet long. But the door was shut, and I could not see the management of it, which might have given me an idea of the number of men employed on board the Nautilus.	Дальше находился матросский кубрик длиною пять метров. Но дверь была заперта, и мне не пришлось по его обстановке определить количество обслуживающего персонала на борту "Наутилуса".
At the bottom was a fourth partition that separated this office from the engine-room. A door opened, and I found myself in the compartment where Captain Nemo-certainly an engineer of a very high order-had arranged his locomotive machinery. This engine-room, clearly lighted, did not measure less than sixty-five feet in length. It was divided into two parts; the first contained the materials for producing electricity, and the second the machinery that connected it with the screw. I examined it with great interest, in order to understand the machinery of the Nautilus.	Четвертая водонепроницаемая переборка отделяла кубрик от машинного отделения. Отворилась дверь, и я оказался в помещении, где капитан Немо - первоклассный инженер - установил машины, приводившие "Наутилус" в движение. Машинное отделение, занимавшее в длину метров двадцать, было ярко освещено. Помещение состояло из двух половин: в первой находились батареи, вырабатывавшие электрическую энергию, во второй - машины, вращавшие винт корабля. Я сразу же почувствовал какой-то неприятный запах, стоявший в помещении. Капитан Немо заметил это. - Вы чувствуете запах газа, - сказал он, -газ выделяется при извлечении натрия. Приходится с этим мириться! Впрочем, мы каждое утро основательно вентилируем весь корабль. Естественно, что я с интересом осматривал машинное отделение "Наутилуса".

"You see," said the Captain, "I use Bunsen's contrivances, not Ruhmkorffs. Those would not have been powerful enough. Bunsen's are fewer in number, but strong and large, which experience proves to be the best. The electricity produced passes forward, where it works, by electro-magnets of great size, on a system of levers and cog-wheels that transmit the movement to the axle of the screw. This one, the diameter of which is nineteen feet, and the thread twenty-three feet, performs about 120 revolutions in a second."	- Вы видите, - сказал капитан Немо, - я пользуюсь элементами Бунзена, а не Румкорфа. Последние не дали бы мне такого высокого напряжения. Батарей Бунзена у меня не так много, но зато они работают на большой мощности. Электрическая энергия, выработанная батареями, передается в машинное отделение, приводит в действие электромоторы, которые через сложную систему трансмиссий сообщают вращательное движение гребному валу. И несмотря на то, что винт в диаметре равен шести метрам, скорость вращения его доходит до ста двадцати оборотов в секунду.
"And you get then?"	- И вы развиваете скорость...
"A speed of fifty miles an hour."	- Пятьдесят миль в час.
"I have seen the Nautilus manoeuvre before the Abraham Lincoln, and I have my own ideas as to its speed. But this is not enough. We must see where we go. We must be able to direct it to the right, to the left, above, below. How do you get to the great depths, where you find an increasing resistance, which is rated by hundreds of atmospheres? How do you return to the surface of the ocean? And how do you maintain yourselves in the requisite medium? Am I asking too much?"	Тут крылась тайна, и я не настаивал на ее разъяснении. Как может электричество дать ток столь высокого напряжения? В чем источник этой сверхмощной энергии? В высоком ли качестве арматуры нового образца, в которой индуцируется ток? В системе ли трансмиссий неизвестной дотоле конструкции, способной довести силу напряжения до бесконечности? Я не мог этого понять. - Капитан Немо, - сказал я, -результаты налицо, и я не притязаю на объяснения. Я не забыл еще, как искусно маневрировал "Наутилус" вокруг "Авраама Линкольна", и мне известна его быстроходность. Но развить скорость - этого еще недостаточно. Нужно видеть, куда идешь! Нужно иметь возможность направлять судно вправо, влево, вверх, вниз! Каким способом погружаетесь вы на большие глубины, где давление достигает ста атмосфер? Каким способом вы поднимаетесь на поверхность океана? Наконец, каким способом вы движетесь вперед в избранных вами глубинных слоях? Но, может быть, нескромно с моей стороны задавать подобные вопросы?
"Not at all, Professor," replied the Captain, with some hesitation; "since you may never leave this submarine boat. Come into the saloon, it is our usual study, and there you will learn all you want to know about the Nautilus."	- Нисколько, господин профессор, - отвечал капитан после некоторого колебания. - Ведь вы навсегда связаны с подводным кораблем. Пойдемте в салон. Там у нас настоящий рабочий кабинет, и там вы узнаете все, что вам должно знать о "Наутилусе".
CHAPTER XII SOME FIGURES	13. НЕКОТОРЫЕ ЦИФРЫ
A moment after we were seated on a divan in the saloon smoking. The Captain showed me a sketch that gave the plan, section, and elevation of the Nautilus. Then he began his description in these words:	Вскоре мы сидели на диване в салоне с сигарами во рту. Капитан разложил передо мною чертежи, представлявшие в продольном и поперечном разрезе план "Наутилуса". Затем он сказал:

"Here, M. Aronnax, are the several dimensions of the boat you are in. It is an elongated cylinder with conical ends. It is very like a cigar in shape, a shape already adopted in London in several constructions of the same sort. The length of this cylinder, from stem to stern, is exactly 232 feet, and its maximum breadth is twenty-six feet. It is not built quite like your long-voyage steamers, but its lines are sufficiently long, and its curves prolonged enough, to allow the water to slide off easily, and oppose no obstacle to its passage. These two dimensions enable you to obtain by a simple calculation the surface and cubic contents of the Nautilus. Its area measures 6,032 feet; and its contents about 1,500 cubic yards; that is to say, when completely immersed it displaces 50,000 feet of water, or weighs 1,500 tons.	- Вот, господин Аронакс, чертежи судна, на котором вы находитесь. Судно представляет собой сильно удлиненный цилиндр с коническими концами. По своей форме оно напоминает сигару, а эта форма считается в Лондоне лучшей для подобного рода конструкций. Длина цилиндра семьдесят метров; наибольшая ширина - восемь метров. Пропорция судна несколько отступает от обычного для ваших быстроходных паровых судов отношения ширины к длине, как единица к десяти, но и при данном соотношении лобовое сопротивление невелико и вытесняемая вода не затрудняет хода корабля. Эти две величины уже позволяют вычислить площадь и объем "Наутилуса". Площадь его равняется одной тысяче одиннадцати и сорока пяти сотым квадратных метров, объем равен одной тысяче пятистам и двум десятым кубических метров; короче говоря, корабль, полностью погруженный в воду, вытесняет тысячу пятьсот и две десятых кубических метров, или тонн, воды.
"When I made the plans for this submarine vessel, I meant that nine-tenths should be submerged: consequently it ought only to displace nine-tenths of its bulk, that is to say, only to weigh that number of tons. I ought not, therefore, to have exceeded that weight, constructing it on the aforesaid dimensions.	Составляя план судна, предназначенного к подводному плаванию, я исходил из того расчета, что при спуске в воду девять десятых его объема были бы погружены в море и одна десятая выступала из воды. При таких условиях судно должно было вытеснять только девять десятых своего объема, иначе говоря, одну тысячу триста пятьдесят шесть и сорок восемь сотых кубических метров воды, и весить столько же тонн. Конструкция судна не допускала, стало быть, нагрузки свыше этого веса.
"The Nautilus is composed of two hulls, one inside, the other outside, joined by T-shaped irons, which render it very strong. Indeed, owing to this cellular arrangement it resists like a block, as if it were solid. Its sides cannot yield; it coheres spontaneously, and not by the closeness of its rivets; and its perfect union of the materials enables it to defy the roughest seas.	"Наутилус" имеет два корпуса, один наружный, другой внутренний; они соединены между собой железными балками, имеющими двутавровое сечение, которые придают судну чрезвычайную прочность. В самом деле, благодаря такой конструкции судно противостоит любому давлению, подобно монолиту. Крепостью своего корпуса "Наутилус" обязан отнюдь не заклепкам обшивки: монолитность его конструкции достигнута путем сварки и обеспечена однородностью материалов, что позволяет ему вступать в единоборство с самыми бурными морями.

"These two hulls are composed of steel plates, whose density is from .7 to .8 that of water. The first is not less than two inches and a half thick and weighs 394 tons. The second envelope, the keel, twenty inches high and ten thick, weighs only sixty-two tons. The engine, the ballast, the several accessories and apparatus appendages, the partitions and bulkheads, weigh 961.62 tons. Do you follow all this?"	Двойная обшивка корабля изготовлена из листовой стали, удельный вес которой равен семи и восемь десятых. Толщина наружной обшивки не менее пяти сантиметров, вес триста девяносто четыре и девяносто шесть сотых тонны. Внутренняя обшивка, киль - в вышину пятьдесят сантиметров и в ширину двадцать пять сантиметров, весом шестьдесят две тонны, -машины, балласт и прочее оборудование, обстановка, внутренние переборки и пилерсы -все это вместе взятое весит девятьсот шестьдесят одну и шестьдесят две сотых тонны. Таким образом общий вес судна составляет одну тысячу триста пятьдесят шесть и сорок восемь сотых тонны, ясно?
"I do."	- Совершенно ясно, - отвечал я.
"Then, when the Nautilus is afloat under these circumstances, one-tenth is out of the water. Now, if I have made reservoirs of a size equal to this tenth, or capable of holding 150 tons, and if I fill them with water, the boat, weighing then 1,507 tons, will be completely immersed. That would happen, Professor. These reservoirs are in the lower part of the Nautilus. I turn on taps and they fill, and the vessel sinks that had just been level with the surface."	- Стало быть, - продолжал капитан, - находясь на поверхности океана, "Наутилус" при этих условиях выступает над поверхностью воды на одну десятую. Следовательно, желая полностью погрузить "Наутилус" в воду, необходимо располагать резервуарами, емкостью равными этой десятой доле его объема, иными словами, способными вмещать в себя сто пятьдесят и семьдесят две сотых тонны воды. В последнем случае вес судна составил бы одну тысячу пятьсот семь тонн, и оно совершенно ушло бы под воду. Так и есть в действительности, господин профессор! Такие резервуары имеются в трюме "Наутилуса". Стоит открыть краны, как они наполняются водой, и корабль погружается в море в уровень с поверхностью воды!
"Well, Captain, but now we come to the real difficulty. I can understand your rising to the surface; but, diving below the surface, does not your submarine contrivance encounter a pressure, and consequently undergo an upward thrust of one atmosphere for every thirty feet of water, just about fifteen pounds per square inch?"	- Хорошо, капитан! Но вот тут и возникает главное затруднение! Допустим, что ваше судно может держаться в уровень с поверхностью океана. Но, погружаясь в глубинные слои, разве ваш подводный корабль не испытывает повышенного давления верхних слоев воды? Разве это давление не выталкивает его снизу вверх с силою, которая равна примерно одной атмосфере на каждые тридцать футов воды, то есть около одного килограмма на квадратный сантиметр?
"Just so, sir."	- Совершенно верно, сударь.
"Then, unless you quite fill the Nautilus, I do not see how you can draw it down to those depths."	- Стало быть, для того чтобы "Наутилус" опустился в глубины океана, вам приходится до отказа наполнять резервуары водой?

"Professor, you must not confound statics with dynamics or you will be exposed to grave errors. There is very little labour spent in attaining the lower regions of the ocean, for all bodies have a tendency to sink. When I wanted to find out the necessary increase of weight required to sink the Nautilus, I had only to calculate the reduction of volume that sea-water acquires according to the depth."	- Господин профессор, - отвечал капитан Немо, -не следует смешивать статику с динамикой, это может повести к серьезным промахам. Не требуется больших усилий, чтобы опуститься в глубины океана, потому что корпус корабля имеет тенденцию "тонуть" в воде. Вы следите за ходом моей мысли? - Я слушаю вас, капитан. -Так вот, когда мне пришлось определять, каков должен быть вес "Наутилуса", чтобы он мог погружаться в глубины, я занялся прежде всего расчетом уменьшения объема морской воды на различных глубинах под давлением верхних водных слоев.
"That is evident."	- Совершенно очевидно, - отвечал я.
"Now, if water is not absolutely incompressible, it is at least capable of very slight compression. Indeed, after the most recent calculations this reduction is only .000436 of an atmosphere for each thirty feet of depth. If we want to sink 3,000 feet, I should keep account of the reduction of bulk under a pressure equal to that of a column of water of a thousand feet. The calculation is easily verified. Now, I have supplementary reservoirs capable of holding a hundred tons. Therefore I can sink to a considerable depth. When I wish to rise to the level of the sea, I only let off the water, and empty all the reservoirs if I want the Nautilus to emerge from the tenth part of her total capacity."	- Но если вода и обладает способностью сжиматься, все же сжимаемость ее весьма ограничена. Действительно, согласно последним данным вода сжимается на четыреста тридцать шесть десятимиллионных при повышении давления на одну атмосферу, или, скажем, на каждые тридцать футов глубины. При погружении на глубину тысячи метров приходится брать в расчет сокращение объема от давления водяного столба высотой в тысячу метров, иначе говоря, от давления в сто атмосфер. Итак, сокращение объема составит в этих условиях четыреста тридцать шесть стотысячных. Следовательно, водоизмещение судна увеличится до одной тысячи пятисот тринадцати и семидесяти семи сотых тонны; между тем нормальный тоннаж судна одна тысяча пятьсот семь и две десятых тонны. А стало быть, для увеличения водоизмещения судна потребуется балласт весом всего лишь в шесть и пятьдесят семь сотых тонны. - Всего лишь? - Всего лишь, господин Аронакс! И расчет этот легко проверить. У меня имеются запасные резервуары емкостью в сто тонн. Благодаря этому я могу погружаться на значительные глубины. Если я хочу подняться в уровень с поверхностью моря, мне достаточно выкачать воду из запасных резервуаров. Если я захочу, чтобы "Наутилус" вышел на поверхность океана на одну десятую своего объема, я должен до отказа опорожнить резервуары.
I had nothing to object to these reasonings.	Что можно было возразить против чисто математической выкладки капитана?
"I admit your calculations, Captain," I replied; "I should be wrong to dispute them since daily experience confirms them; but I foresee a real difficulty in the way."	- Должен признать правильность ваших вычислений, капитан, - отвечал я, - и напрасно было бы их оспаривать, тем более что ваши расчеты каждодневно оправдываются на практике. Но у меня возникает сомнение...
"What, sir?"	- Какого рода, сударь?

"When you are about 1,000 feet deep, the walls of the Nautilus bear a pressure of 100 atmospheres. If, then, just now you were to empty the supplementary reservoirs, to lighten the vessel, and to go up to the surface, the pumps must overcome the pressure of 100 atmospheres, which is 1,500 lbs. per square inch. From that a power--"	- Когда вы находитесь на глубине тысячи метров, обшивка "Наутилуса" испытывает давление ста атмосфер, не так ли? Но если вы пожелаете опорожнить резервуары, чтобы, облегчив судно, поднять его на поверхность, вашим насосам придется преодолеть давление ста атмосфер, не так ли? А ведь это равняется ста килограммам на квадратный сантиметр! Тут нужна большая мощность...
"That electricity alone can give," said the Captain, hastily. "I repeat, sir, that the dynamic power of my engines is almost infinite. The pumps of the Nautilus have an enormous power, as you must have observed when their jets of water burst like a torrent upon the Abraham Lincoln. Besides, I use subsidiary reservoirs only to attain a mean depth of 750 to 1,000 fathoms, and that with a view of managing my machines. Also, when I have a mind to visit the depths of the ocean five or six mlles below the surface, I make use of slower but not less infallible means."	- Которую может дать только электричество, -поспешил досказать капитан Немо. - Повторяю, сударь, возможности моих машин почти не ограничены. Насосы "Наутилуса" большой мощности. Вы могли в этом убедиться, когда на палубу "Авраама Линкольна" обрушился целый водяной столб, извергнутый ими. Впрочем, я пользуюсь запасными резервуарами лишь в крайнем случае, а именно при погружении на глубины от полутора до двух тысяч метров. Без особой нужды я не перегружаю батареи. Ну, а ежели мне приходит фантазия побывать в океанских пучинах, короче говоря, на глубине двух-трех лье под поверхностью воды, я пользуюсь более сложным маневром, но не менее надежным.
"What are they, Captain?"	- Что это за маневр, капитан? - спросил я.
"That involves my telling you how the Nautilus is worked."	- Предварительно я должен рассказать вам, каким способом управляется "Наутилус".
"I am impatient to learn."	- Я весь нетерпение, капитан!
"To steer this boat to starboard or port, to turn, in a word, following a horizontal plan, I use an ordinary rudder fixed on the back of the stern-post, and with one wheel and some tackle to steer by. But I can also make the Nautilus rise and sink, and sink and rise, by a vertical movement by means of two inclined planes fastened to its sides, opposite the centre of flotation, planes that move in every direction, and that are worked by powerful levers from the interior. If the planes are kept parallel with the boat, it moves horizontally. If slanted, the Nautilus, according to this inclination, and under the influence of the screw, either sinks diagonally or rises diagonally as it suits me. And even if I wish to rise more quickly to the surface, I ship the screw, and the pressure of the water causes the Nautilus to rise vertically like a balloon filled with hydrogen."	- Чтобы направлять судно на штирборт, на бакборт, чтобы делать эволюции, короче говоря, вести судно по горизонтальной плоскости, я пользуюсь обыкновенным рулем с широким пером, подвешенным к ахтерштевню, который приводится в движение штурвалом посредством штуртроса. Но я могу направлять "Наутилус" и в вертикальной плоскости, сверху вниз и снизу вверх, посредством двух наклонных плоскостей, свободно прикрепленных к его бортам у ватерлинии. Плоскости эти подвижны и приводятся в любое положение изнутри судна при помощи мощных рычагов. Если плоскости поставлены параллельно килю, судно идет по горизонтали. Если они наклонны, "Наутилус", в зависимости от угла наклона, увлекаемый винтом, либо опускается по диагонали, удлиняемой по моему желанию, либо поднимается по той же диагонали. Более того, при желании можно ускорить подъем, выключив винт. Под давлением воды "Наутилус" всплывает на поверхность по вертикали, как взлетает в воздух наполненный водородом аэростат.

"Bravo, Captain! But how can the steersman follow the route in the middle of the waters?"	- Браво, капитан! - вскричал я. - Но как может рулевой вести подводный корабль вслепую?
"The steersman is placed in a glazed box, that is raised about the hull of the Nautilus, and furnished with lenses."	- Управление ходом судна производится из рубки, образующей выступ в наружной части корабельного корпуса. Иллюминаторы рубки из толстого черепицеобразного стекла.
"Are these lenses capable of resisting such pressure?"	- И стекло способно выдержать такое давление?
"Perfectly. Glass, which breaks at a blow, is, nevertheless, capable of offering considerable resistance. During some experiments of fishing by electric light in 1864 in the Northern Seas, we saw plates less than a third of an inch thick resist a pressure of sixteen atmospheres. Now, the glass that I use is not less than thirty times thicker."	- Как нельзя лучше! Хрусталь, при всей своей ломкости при падении, оказывает, однако, значительное сопротивление давлению воды. В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году производилась в Северном море опытная рыбная ловля при электрическом свете. И что же? Хрустальные пластинки в семь миллиметров толщиной выдержали давление в шестнадцать атмосфер! Причем надо сказать, что был включен ток высокого напряжения. Стекла же, которыми пользуюсь я, имеют толщину не менее двадцати одного сантиметра, то есть в тридцать раз толще упомянутых пластинок.
"Granted. But, after all, in order to see, the light must exceed the darkness, and in the midst of the darkness in the water, how can you see?"	- Все это так, капитан Немо! Но чтобы ориентироваться в пути, необходим свет, который рассеивал бы тьму. А во мраке вод...
"Behind the steersman's cage is placed a powerful electric reflector, the rays from which light up the sea for half a mile in front."	- Позади рубки помещается мощный электрический рефлектор, который освещает море на расстоянии полмили.
"Ah! bravo, bravo, Captain! Now I can account for this phosphorescence in the supposed narwhal that puzzled us so. I now ask you if the boarding of the Nautilus and of the Scotia, that has made such a noise, has been the result of a chance rencontre?"	- Браво! Брависсимо, капитан! Теперь я понимаю, что означало свечение моря, столь смущавшее ученых! Бот он, пресловутый фосфоресцирующий нарвал! Кстати, скажите, столкновение "Наутилуса" с "Шотландией", наделавшее столько шуму, чистая случайность?
"Quite accidental, sir. I was sailing only one fathom below the surface of the water when the shock came. It had no bad result."	- Чистейшая, сударь! Я плыл в двух метрах под уровнем моря, когда произошло столкновение. Впрочем, я сразу же увидел, что оно не имело печальных последствий.
"None, sir. But now, about your rencontre with the Abraham Lincoln?"	- Никаких, сударь! Ну, а что касается вашей встречи с "Авраамом Линкольном"...
"Professor, I am sorry for one of the best vessels in the American navy; but they attacked me, and I was bound to defend myself. I contented myself, however, with putting the frigate hors de combat; she will not have any difficulty in getting repaired at the next port."	- Весьма прискорбно, господин профессор, что пострадал один из лучших кораблей американского флота; но на меня напали, я вынужден был защищаться. Впрочем, я удовольствовался тем, что обезвредил фрегат. Судно отделается легким ремонтом в ближайшем порту!
"Ah, Commander! your Nautilus is certainly a marvellous boat."	- О командир, - воскликнул я, - ваш "Наутилус" действительно чудеснейшее судно!

"Yes, Professor; and I love it as if it were part of myself. If danger threatens one of your vessels on the ocean, the first impression is the feeling of an abyss above and below. On the Nautilus men's hearts never fail them. No defects to be afraid of, for the double shell is as firm as iron; no rigging to attend to; no sails for the wind to carry away; no boilers to burst; no fire to fear, for the vessel is made of iron, not of wood; no coal to run short, for electricity is the only mechanical agent; no collision to fear, for it alone swims in deep water; no tempest to brave, for when it dives below the water it reaches absolute tranquillity. There, sir! that is the perfection of vessels! And if it is true that the engineer has more confidence in the vessel than the builder, and the builder than the captain himself, you understand the trust I repose in my Nautilus; for I am at once captain, builder, and engineer."	- Да, господин профессор, - взволнованно отвечал капитан Немо, - я люблю его, как плоть от плоти моей! Если ваши суда, подверженные всем случайностям мореплавания, всюду подстерегает опасность, если первое впечатление, которое производит море, как хорошо сказал голландец Янсен, - страх бездны, то на борту "Наутилуса" человек может быть спокоен. Тут нечего бояться прогиба в корпусе, ибо двойная обшивка судна крепче железа; тут нет такелажа, который страдает от боковой качки или "устает" от качки килевой; нет парусов, которые может сорвать ветер; нет паровых котлов, которые могут взорваться; тут исключена опасность пожара, потому что на корабле нет деревянных частей; нет угля, запас которого может истощиться, потому что корабль управляется электрическими аппаратами; нет опасности столкновения, ибо он один плавает в морских пучинах; не страшны и бури, потому что в нескольких метрах под уровнем моря царит глубокий покой! Так-с, сударь! Вот совершенный подводный корабль! И если верно, что изобретатель больше верит в свое судно, нежели конструктор, а конструктор больше, чем сам капитан, то поймите, с каким безграничным доверием отношусь к "Наутилусу" я, одновременно изобретатель, конструктор и капитан судна! Капитан Немо говорил с большим воодушевлением. Г орящий взгляд, порывистые движения совершенно преобразили его. Да, он любил свое судно, как отец любит свое детище! Но вопрос, возможно нескромный, так и срывался с моих губ; и, наконец, я все же спросил: - Вы, стало быть, инженер, господин Немо? - Да, господин профессор, - ответил он,- я обучался в Лондоне, Париже и Нью-Йорке в те времена, когда еще был жителем Земли.
"But how could you construct this wonderful Nautilus in secret?"	- Но как же вам удалось сохранить в тайне строительство этого удивительного подводного корабля?
"Each separate portion, M. Aronnax, was brought from different parts of the globe."	- Каждая часть корабля, господин Аронакс, получена мною из различных стран земного шара. Предназначение каждого заказа было вымышленным. Киль "Наутилуса" выкован у Крезо, гребной вал у "Пена и компании" в Лондоне, листовая обшивка корпуса у Лерда в Ливерпуле, винт у Скотта в Глазго, резервуары у "Кайля и компании" в Париже, машины у Круппа в Пруссии, таран в мастерских Мотала в Швеции, измерительные приборы у братьев Г арт в Нью-Йорке и так далее. Поставщики получали мои чертежи, подписанные всякий раз другим именем.
"But these parts had to be put together and arranged?"	- Но, получив отдельные части, вы должны были их собрать, смонтировать? - спросил я.

"Professor, I had set up my workshops upon a desert island in the ocean. There my workmen, that is to say, the brave men that I instructed and educated, and myself have put together our Nautilus. Then, when the work was finished, fire destroyed all trace of our proceedings on this island, that I could have jumped over if I had liked."	- Господин профессор, моя судостроительная верфь находилась на пустынном острове, в открытом океане. Там обученные мною рабочие, мои отважные товарищи, под моим наблюдением собрали наш "Наутилус". Когда корабль был собран, огонь уничтожил всякие следы нашего пребывания на острове, который, если бы мог, я взорвал бы!
"Then the cost of this vessel is great?"	- Надо полагать, что корабль стоил вам немалых денег?
"M. Aronnax, an iron vessel costs L145 per ton. Now the Nautilus weighed 1,500. It came therefore to L67,500, and L80,000 more for fitting it up, and about L200,000, with the works of art and the collections it contains."	- Господин Аронакс, броненосец обходится в одну тысячу сто двадцать пять франков с каждой тонны. "Наутилус" весит тысячу пятьсот тонн. Стало быть, он обошелся около двух миллионов франков, если считать только стоимость его оборудования, и не менее четырех или пяти миллионов франков вместе с коллекциями и художественными произведениями, хранящимися в нем.
"One last question, Captain Nemo."	- Разрешите, капитан, задать последний вопрос?
"Ask it, Professor."	- Извольте, господин профессор!
"You are rich?"	- Вы очень богаты?
"Immensely rich, sir; and I could, without missing it, pay the national debt of France."	- Несметно богат! Я мог бы свободно уплатить десять миллиардов государственного долга Франции!
I stared at the singular person who spoke thus. Was he playing upon my credulity? The future would decide that.	Я пристально посмотрел на своего собеседника. Не злоупотреблял ли он моей доверчивостью? Время покажет!
CHAPTER XIII THE BLACK RIVER	14. "ЧЕРНАЯ РЕКА"
The portion of the terrestrial globe which is covered by water is estimated at upwards of eighty millions of acres. This fluid mass comprises two billions two hundred and fifty millions of cubic miles, forming a spherical body of a diameter of sixty leagues, the weight of which would be three quintillions of tons. To comprehend the meaning of these figures, it is necessary to observe that a quintillion is to a billion as a billion is to unity; in other words, there are as many billions in a quintillion as there are units in a billion. This mass of fluid is equal to about the quantity of water which would be discharged by all the rivers of the earth in forty thousand years.	Площадь, занимаемая водой на поверхности земного шара, исчисляется в три миллиона восемьсот тридцать две тысячи пятьсот пятьдесят восемь квадратных мириаметров ; иначе говоря, вода занимает свыше тридцати восьми миллионов гектаров земной поверхности. Объем этой жидкой массы равен двум миллиардам двумстам пятидесяти миллионам кубических миль; и если вообразить себе эту жидкую массу в форме шара, то окажется, что диаметр его равен шестидесяти лье, а вес составляет три квинтиллиона тонн. А чтобы осмыслить эти цифры, необходимо знать, что квинтиллион относится к миллиарду, как миллиард к единице, иными словами, в квинтиллионе столько же миллиардов, сколько в миллиарде единиц. Образно говоря, такое количество воды могли бы излить все земные реки лишь в течение сорока тысяч лет!

During the geological epochs the ocean originally prevailed everywhere. Then by degrees, in the silurian period, the tops of the mountains began to appear, the islands emerged, then disappeared in partial deluges, reappeared, became settled, formed continents, till at length the earth became geographically arranged, as we see in the present day. The solid had wrested from the liquid thirty-seven million six hundred and fifty-seven square miles, equal to twelve billions nine hundred and sixty millions of acres.	В геологическом прошлом нашей планеты за огненным периодом следовал период водяной. Земная поверхность представляла собою ложе мирового океана. Затем, в силурийский период, начался горообразовательный процесс; из вод выступили горные вершины, на поверхности океана появились острова, которые исчезали во время потопов и затем вновь возникали, соединяясь между собою и образуя материки; соотношение между пространствами суши и воды на Земле неоднократно изменялось, и, наконец, рельеф земной поверхности принял те очертания, какие мы видим на современных географических картах. Суша отвоевала у воды тридцать семь миллионов шестьсот пятьдесят семь квадратных миль, или двенадцать миллиардов девятьсот шестнадцать миллионов гектаров.
The shape of continents allows us to divide the waters into five great portions: the Arctic or Frozen Ocean, the Antarctic, or Frozen Ocean, the Indian, the Atlantic, and the Pacific Oceans.	Очертания материков позволяют разделить мировые воды на пять главных водоемов: Северный Ледовитый океан, Южный Ледовитый океан, Индийский океан, Атлантический океан, Тихий океан.
The Pacific Ocean extends from north to south between the two Polar Circles, and from east to west between Asia and America, over an extent of 145 degrees of longitude. It is the quietest of seas; its currents are broad and slow, it has medium tides, and abundant rain. Such was the ocean that my fate destined me first to travel over under these strange conditions.	Тихий океан простирается с севера на юг, занимая все пространство между обоими полярными кругами, и с запада на восток, между Азией и Америкой, на протяжении ста сорока пяти градусов долготы. Это самый спокойный из океанов, течения его широки и не быстры, приливы и отливы умеренны, осадки обильны. Таков океан, с которого началось мое путешествие в самых необычайных условиях.
"Sir," said Captain Nemo, "we will, if you please, take our bearings and fix the starting-point of this voyage. It is a quarter to twelve; I will go up again to the surface."	- Господин профессор, - сказал капитан Немо, -если вам угодно, мы с точностью определим место, где мы находимся, и установим отправную точку нашего путешествия. Теперь без четверти двенадцать. Я прикажу поднять судно на поверхность океана.
The Captain pressed an electric clock three times. The pumps began to drive the water from the tanks; the needle of the manometer marked by a different pressure the ascent of the Nautilus, then it stopped.	Капитан нажал трижды кнопку электрического звонка. Тотчас же насосы начали выкачивать воду из резервуаров; стрелка манометра поползла вверх, указывая на то, что давление все уменьшается; наконец, она замерла на месте.
"We have arrived," said the Captain.	- Мы вышли на поверхность, - сказал капитан.
I went to the central staircase which opened on to the platform, clambered up the iron steps, and found myself on the upper part of the Nautilus.	Я направился к центральному трапу. Взобравшись по железным ступенькам наверх, я вышел через открытый люк на палубу "Наутилуса".

The platform was only three feet out of water. The front and back of the Nautilus was of that spindle-shape which caused it justly to be compared to a cigar. I noticed that its iron plates, slightly overlaying each other, resembled the shell which clothes the bodies of our large terrestrial reptiles. It explained to me how natural it was, in spite of all glasses, that this boat should have been taken for a marine animal.	Палуба выступала из воды не больше чем на восемьдесят сантиметров. Округлый и длинный корпус "Наутилуса" и в самом деле был похож на сигару. Я обратил внимание на то, что его черепитчатая обшивка из листового железа напоминала чешую, покрывающую тело наземных пресмыкающихся. И я понял, почему, несмотря на самые сильные подзорные трубы, это судно всегда принимали за морское животное.
Toward the middle of the platform the longboat, half buried in the hull of the vessel, formed a slight excrescence. Fore and aft rose two cages of medium height with inclined sides, and partly closed by thick lenticular glasses; one destined for the steersman who directed the Nautilus, the other containing a brilliant lantern to give light on the road.	Полускрытая в корпусе "Наутилуса" шлюпка образовывала небольшую выпуклость в самой середине палубы. На носу и на корме выступали две невысокие кабины с наклонными стенками, частично прикрытые толстым чечевицеобразным стеклом: передняя служила рубкой рулевого, в задней был установлен мощный электрический прожектор, освещавший путь.
The sea was beautiful, the sky pure. Scarcely could the long vehicle feel the broad undulations of the ocean. A light breeze from the east rippled the surface of the waters. The horizon, free from fog, made observation easy. Nothing was in sight. Not a quicksand, not an island. A vast desert.	Океан был великолепен, небо ясно. Длинный корпус судна лишь слегка покачивался на широких океанских волнах. Легкий восточный ветерок чуть рябил водную гладь. Туман не застилал линии горизонта, и можно было с большой точностью вести наблюдение. Ничто не останавливало взгляда. Ни островка, ни скалы в виду. Ни следа "Авраама Линкольна"... Необозримая пустыня!
Captain Nemo, by the help of his sextant, took the altitude of the sun, which ought also to give the latitude. He waited for some moments till its disc touched the horizon. Whilst taking observations not a muscle moved, the instrument could not have been more motionless in a hand of marble.	Капитан Немо, взяв секстан, приготовился измерить высоту солнца, чтобы определить, на какой широте мы находимся. Он ожидал несколько минут, пока дневное светило не вышло из-за облака. И покамест он наблюдал, ни один мускул его руки не дрогнул, словно секстан держала рука статуи.
"Twelve o'clock, sir," said he. "When you like--"	- Полдень, - сказал капитан. - Г осподин профессор, не угодно ли вам...

I cast a last look upon the sea, slightly yellowed by the Japanese coast, and descended to the saloon.

Я кинул последний взгляд на желтоватые воды, омывавшие, несомненно, японские берега, и сошел вслед за ним в салон. Там капитан сделал при помощи хронометра вычисления, определил долготу данного места и проверил свой расчет по предшествующим угломерным наблюдениям. Затем он сказал: - Господин Аронакс, мы находимся под сто тридцать седьмым градусом и пятнадцатью минутами западной долготы... - По какому меридиану? -живо спросил я, надеясь, что ответ капитана прольет свет на его национальность. - Сударь,- отвечал он, - у меня разные хронометры, поставленные по Парижскому, Гринвичскому и Вашингтонскому меридианам. Но в честь вас я выбираю парижский. Ответ не осветил ровно ничего. Я поклонился, а капитан продолжал: -Под сто тридцатью семью градусами и пятнадцатью минутами западной долготы от Парижского меридиана и под тридцатью градусами и семью минутами северной широты, иными словами, в трехстах милях от берегов Японии. Итак, сегодня, восьмого ноября, в полдень, начинается наше кругосветное путешествие под водой. - Храни нас господь!- сказал я.

"And now, sir, I leave you to your studies," added the Captain; "our course is E.N.E., our depth is twenty-six fathoms. Here are maps on a large scale by which you may follow it. The saloon is at your disposal, and, with your permission, I will retire." Captain Nemo bowed, and I remained alone, lost in thoughts all bearing on the commander of the Nautilus.

- А теперь, господин профессор, - прибавил капитан, - продолжайте свои занятия. Я приказал взять курс на восток-северо-восток и идти на глубине пятидесяти метров. На карте ежедневно будет отмечаться пройденный нами путь. Салон в вашем распоряжении. А теперь позвольте покинуть вас.

For a whole hour was I deep in these reflections, seeking to pierce this mystery so interesting to me. Then my eyes fell upon the vast planisphere spread upon the table, and I placed my finger on the very spot where the given latitude and longitude crossed.

Капитан Немо откланялся и вышел. Я остался наедине со своими мыслями. Я думал о капитане "Наутилуса". Узнаю ли я когда-нибудь, какой национальности этот загадочный человек, отрекшийся от своей родины? Что вызвало в нем ненависть к человечеству, возможно, ненависть, жаждавшую отмщения? Не из тех ли он непризнанных ученых, не из тех ли гениев, которых, как говорит Консель, "обидел свет"? Не современный ли Галилей, не жрец ли науки, как американец Мори, ученая карьера которого была прервана политическими событиями? Неизвестно! Случай бросил меня на борт его судна, и жизнь моя была в его руках. Он встретил меня холодно, но не отказал в гостеприимстве. Ни разу не пожал он моей протянутой руки. Ни разу не подал мне своей руки! Целый час провел я в размышлениях, стараясь проникнуть в волнующую тайну этого человека. Нечаянно взгляд мой упал на карту Земли, разложенную на столе; и я, водя пальцем по карте, нашел точку скрещения долготы и широты, указанные капитаном Немо.

The sea has its large rivers like the continents. They are special currents known by their temperature and their colour. The most remarkable of these is known by the name of the Gulf Stream. Science has decided on the globe the direction of five principal currents: one in the North Atlantic, a second in the South, a third in the North Pacific, a fourth in the South, and a fifth in the Southern Indian Ocean. It is even probable that a sixth current existed at one time or another in the Northern Indian Ocean, when the Caspian and Aral Seas formed but one vast sheet of water.