Dvadtsat tysyach le pod vodoy
Здесь есть возможность читать онлайн «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Прочая научная литература, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.
- Название:Dvadtsat tysyach le pod vodoy
- Автор:
- Жанр:
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг книги:5 / 5. Голосов: 1
-
Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Dvadtsat tysyach le pod vodoy: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Dvadtsat tysyach le pod vodoy — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Dvadtsat tysyach le pod vodoy», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| же клетка, а эти рыбы свободны, как птицы в воздухе. - А ну-ка, милейший Консель, называйте рыб! Называйте! - сказал Нед Ленд. - Это не по моей части, - отвечал Консель. - Это дело хозяина! И в самом деле, славный парень, рьяный классификатор, не был натуралистом, и я не уверен, мог ли он отличить тунца от макрели. Канадец, напротив, называл без запинки всех рыб. - Балист, - сказал я. -Балист китайский, - заметил Нед Ленд. - Род балистов, семейство жесткокожих, отряд сростночелюстных, - бормотал Консель. Право, вдвоем они составили бы замечательного натуралиста! Канадец не ошибся. Множество китайских балистов, со сплющенным телом, с зернистой кожей, с шипом на спинном плавнике, резвилось вокруг "Наутилуса", ощетинясь колючками, торчавшими в четыре ряда по обе стороны хвоста. Ничего нет прелестнее китайских балистов, сверху серых, белых снизу, с золотыми пятнами на чешуе, мерцавшими в темных струях за кормою. Между балистами виднелись скаты, словно полотнища, развевающиеся по ветру; и среди них я заметил, к величайшей радости, японского ската с желтоватой спиной, нежно-розовым брюхом и тремя шипами над глазом; вид настолько редкий, что самое существование его было в свое время поставлено под сомнение Ласепедом, который видел такого ската только в одном собрании японских рисунков. | |
| For two whole hours an aquatic army escorted the Nautilus. During their games, their bounds, while rivalling each other in beauty, brightness, and velocity, I distinguished the green labre; the banded mullet, marked by a double line of black; the round-tailed goby, of a white colour, with violet spots on the back; the Japanese scombrus, a beautiful mackerel of these seas, with a blue body and silvery head; the brilliant azurors, whose name alone defies description; some banded spares, with variegated fins of blue and yellow; the woodcocks of the seas, some specimens of which attain a yard in length; Japanese salamanders, spider lampreys, serpents six feet long, with eyes small and lively, and a huge mouth bristling with teeth; with many other species. | В продолжение двух часов подводное воинство эскортировало "Наутилус". И покуда рыбы резвились и плескались, соперничая красотою расцветки, блеском чешуи и юркостью, я приметил зеленого губана, барабульку, отмеченную двойной черной полоской, бычка, белого, с фиолетовыми пятнами на спине и закругленным хвостом, японскую скумбрию, чудесную макрель здешних морей, с серебряной головой и голубым телом, блистательных лазуревиков, одно название которых заменяет всякие описания, спарид рубчатых, с разноцветным плавником, голубым и желтым, спарид полосатых, с черной перевязью на хвосте, спарид поясоносных, изящно зашнурованных шестью поперечными полосами, трубкоротых с рыльцем в форме флейты, или морских бекасов, некоторые представители которых достигают метра в длину, японскую саламандру, мурену, род змеевидного угря, длиною в шесть футов, с маленькими живыми глазками и широким ощеренным зубами ртом, всего не перечислишь... |
| Our imagination was kept at its height, interjections followed quickly on each other. Ned named the fish, and Conseil classed them. I was in ecstasies with the vivacity of their movements and the beauty of their forms. Never had it been given to me to surprise these animals, alive and at liberty, in their natural element. I will not mention all the varieties which passed before my dazzled eyes, all the collection of the seas of China and Japan. These fish, more numerous than the birds of the air, came, attracted, no doubt, by the brilliant focus of the electric light. | Восхищению нашему не было предела. Восклицаниям не было конца. Нед называл рыб, Консель их классифицировал, а я восторгался живостью их движений и красотою формы. Мне не доводилось видеть таких рыб в их естественной среде. Не стану описывать все разновидности, промелькнувшие перед нашими ослепленными глазами, всю эту коллекцию Японского и Китайского морей. Рыбы, привлеченные, несомненно, блеском электрического света, стекались целыми стаями, их было больше, чем птиц в воздухе. |
| Suddenly there was daylight in the saloon, the iron panels closed again, and the enchanting vision disappeared. But for a long time I dreamt on, till my eyes fell on the instruments hanging on the partition. The compass still showed the course to be E.N.E., the manometer indicated a pressure of five atmospheres, equivalent to a depth of twenty five fathoms, and the electric log gave a speed of fifteen miles an hour. I expected Captain Nemo, but he did not appear. The clock marked the hour of five. | Внезапно в салоне стало светло. Железные створы задвинулись. Волшебное видение исчезло. Но я долго бы еще грезил наяву, если б мой взгляд случайно не упал на инструменты, развешанные на стене. Стрелка компаса по-прежнему показывала направление на северо-северо-восток, манометр - давление в пять атмосфер, соответствующее глубине в пятьдесят метров ниже уровня моря, а электрический лаг - скорость в пятнадцать миль в час. Я ждал капитана Немо. Но он не появлялся. Хронометр показывал пять часов. |
| Ned Land and Conseil returned to their cabin, and I retired to my chamber. My dinner was ready. It was composed of turtle soup made of the most delicate hawks bills, of a surmullet served with puff paste (the liver of which, prepared by itself, was most delicious), and fillets of the emperor-holocanthus, the savour of which seemed to me superior even to salmon. | Нед Ленд и Консель ушли в свою каюту. Я тоже вернулся к себе. Обед уже стоял на столе. Был подан суп из нежнейших морских черепах, на второе барвена, которая славится своей белой, слегка слоистой мякотью и печень которой, приготовленная особо, считается изысканнейшим блюдом, затем филейная часть рыбы из семейства окуневых, более вкусная, чем лососевое филе. |
| I passed the evening reading, writing, and thinking. Then sleep overpowered me, and I stretched myself on my couch of zostera, and slept profoundly, whilst the Nautilus was gliding rapidly through the current of the Black River. | Вечером я читал, писал, размышлял. Когда же меня начало клонить ко сну, я лег на свое ложе из морской травы и крепко заснул, меж тем как "Наутилус" скользил по быстрому течению "Черной реки". |
| CHAPTER XIV A NOTE OF INVITATION | 15. ПИСЬМЕННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ |
| The next day was the 9th of November. I awoke after a long sleep of twelve hours. Conseil came, according to custom, to know "how I passed the night," and to offer his services. He had left his friend the Canadian sleeping like a man who had never done anything else all his life. I let the worthy fellow chatter as he pleased, without caring to answer him. I was preoccupied by the absence of the Captain during our sitting of the day before, and hoping to see him to-day. | На следующий день, 9 ноября, я проснулся после глубокого двенадцатичасового сна. Консель, по обыкновению, пришел узнать, "хорошо ли хозяин почивал", и предложить свои услуги. Его друг, канадец, все еще спал так безмятежно, как будто другого занятия у Него и не было. Я не мешал славному малому болтать, но отвечал невпопад. Меня тревожило, что капитан не присутствовал на вчерашнем зрелище, и я надеялся увидеть его нынешним днем. |
| As soon as I was dressed I went into the saloon. It was deserted. I plunged into the study of the shell treasures hidden behind the glasses. | Я облачился в свои виссоновые одеяния. Качество ткани вызвало у Конселя целый ряд замечаний. Пришлось ему объяснить, что ткань эта вырабатывается из шелковистых прочных нитей биссуса, посредством которых прикрепляется к скалам раковина, так называемая "пинна", которая встречается во множестве у берегов Средиземного моря. В старину из биссуса выделывали прекрасные ткани - виссоны, а позже чулки, перчатки, чрезвычайно мягкие и теплые. И экипаж "Наутилуса" не нуждался ни в хлопке, ни в овечьей шерсти, ни в шелковичных червях, потому что материал для одежды ему доставляло море! Одевшись, я вошел в салон. Там было пусто. Я занялся изучением конхиологических сокровищ, хранившихся в витринах. Я рылся в гербариях, наполненных редкостными морскими растениями, хотя и засушенными, но не утратившими пленительной яркости красок. Среди этих изящных морских растений я заметил кольчатые кладостефы, пластинчатые падины, каулерпы, похожие на виноградные листья, бугорчатые каллитамнионы, нежные церамиумы ярко-красных расцветок, хрупкие алые веерообразные агариумы и другие различные водоросли. |
| The whole day passed without my being honoured by a visit from Captain Nemo. The panels of the saloon did not open. Perhaps they did not wish us to tire of these beautiful things. | День прошел, а капитан Немо не удостоил меня своим посещением. Железные створы на окнах в салоне не раскрывались. Не желали ли охранить нас от пресыщения столь дивным зрелищем? |
| The course of the Nautilus was E.N.E., her speed twelve knots, the depth below the surface between twenty-five and thirty fathoms. | "Наутилус" держал курс на восток-северо-восток и шел на глубине пятидесяти - шестидесяти метров со скоростью двенадцати миль в час. |
| The next day, 10th of November, the same desertion, the same solitude. I did not see one of the ship's crew: Ned and Conseil spent the greater part of the day with me. They were astonished at the puzzling absence of the Captain. Was this singular man ill?-had he altered his intentions with regard to us? | Следующий день, 10 ноября, прошел как и остальные: по-прежнему не показался ни один человек из команды "Наутилуса". Нед и Консель провели большую часть дня со мною. Отсутствие капитана удивляло их. Может быть, этот странный человек заболел? А может быть, он переменил свое решение в отношении нас? |
| After all, as Conseil said, we enjoyed perfect liberty, we were delicately and abundantly fed. Our host kept to his terms of the treaty. We could not complain, and, indeed, the singularity of our fate reserved such wonderful compensation for us that we had no right to accuse it as yet. | Впрочем, как правильно заметил Консель, у нас не было причины жаловаться: мы пользовались полной свободой, нас вкусно и сытно кормили. Наш хозяин строго соблюдал условия договора. И к тому же самая необычность нашего положения представляла такой интерес, что мы не вправе были сетовать на судьбу. |
| That day I commenced the journal of these adventures which has enabled me to relate them with more scrupulous exactitude and minute detail. | С этого дня я стал аккуратно вести запись текущих событий, и поэтому могу восстановить все наши приключения с величайшей точностью. И любопытная подробность! Свои записи я вел на бумаге, изготовленной из морской травы. |
| 11th November, early in the morning. The fresh air spreading over the interior of the Nautilus told me that we had come to the surface of the ocean to renew our supply of oxygen. I directed my steps to the central staircase, and mounted the platform. | Итак, 11 ноября, проснувшись ранним утром, я догадался по притоку свежего воздуха, что мы всплыли на поверхность океана, чтобы возобновить запасы кислорода. Я направился к трапу и вышел на палубу. |
| It was six o'clock, the weather was cloudy, the sea grey, but calm. Scarcely a billow. Captain Nemo, whom I hoped to meet, would he be there? I saw no one but the steersman imprisoned in his glass cage. Seated upon the projection formed by the hull of the pinnace, I inhaled the salt breeze with delight. | Было шесть часов утра. Погода стояла пасмурная, море было серое, но спокойное. Лишь легкая зыбь пробегала по водной глади. Появится ли нынче капитан Немо? Я так надеялся встретить его тут. Но, кроме рулевого, заключенного в свою стеклянную будку, на палубе никого не было. Сидя на возвышении, образуемом корпусом шлюпки, я жадно вдыхал насыщенный солью морской воздух. |
| By degrees the fog disappeared under the action of the sun's rays, the radiant orb rose from behind the eastern horizon. The sea flamed under its glance like a train of gunpowder. The clouds scattered in the heights were coloured with lively tints of beautiful shades, and numerous "mare's tails," which betokened wind for that day. But what was wind to this Nautilus, which tempests could not frighten! | Понемногу, под действием солнечных лучей, туман рассеялся. На восточной части горизонта показался лучезарный диск. Море вспыхнуло, как порох. Высокие, рассеянные облака окрасились в удивительно нежные тона, а обрамлявшие их, точно кружевом, перистые облачка, так называемые "кошачьи языки", предвещали ветреный день. Но что значит ветер для "Наутилуса", который не страшился бурь! |
| I was admiring this joyous rising of the sun, so gay, and so life-giving, when I heard steps approaching the platform. I was prepared to salute Captain Nemo, but it was his second (whom I had already seen on the Captain's first visit) who appeared. He advanced on the platform, not seeming to see me. With his powerful glass to his eye, he scanned every point of the horizon with great attention. This examination over, he approached the panel and pronounced a sentence in exactly these terms. I have remembered it, for every morning it was repeated under exactly the same conditions. It was thus worded: | Я радостно встречал восход солнца - такое животворящее, исполненное ликования явление природы, - как вдруг послышались чьи-то шаги. Я собрался было приветствовать капитана Немо, но это был только его помощник - я видел его уже раньше, при первой встрече с капитаном. Он взошел на палубу, казалось, не замечая моего присутствия. Приставив к глазам подзорную трубу, он с величайшим вниманием стал исследовать горизонт. Окончив свои наблюдения, он подошел к люку и произнес несколько слов. Я точно запомнил их, потому что впоследствии слышал эти слова каждодневно при подобных же условиях. Фраза звучала так: |
| "Nautron respoc lorni virch." | "Nautron respoc lorni virch!" |
| What it meant I could not say. | Что означала фраза, не знаю! |
| These words pronounced, the second descended. I thought that the Nautilus was about to return to its submarine navigation. I regained the panel and returned to my chamber. | Произнеся эти слова, помощник капитана сошел вниз. Я подумал, что "Наутилус" начнет снова погружаться в морские глубины. Поэтому я в свою очередь поспешил сойти вниз. |
| Five days sped thus, without any change in our situation. Every morning I mounted the platform. The same phrase was pronounced by the same individual. But Captain Nemo did not appear. | Прошло пять дней без каких-либо перемен. Каждое утро я выходил на палубу. Каждое утро тот же человек произносил ту же фразу. Капитан Немо не появлялся. |
| I had made up my mind that I should never see him again, when, on the 16th November, on returning to my room with Ned and Conseil, I found upon my table a note addressed to me. I opened it impatiently. It was written in a bold, clear hand, the characters rather pointed, recalling the German type. The note was worded as follows: | Я решил, что больше уже не увижу его, и покорился своей участи; но 16 ноября, войдя вместе с Недом и Конселем в свою каюту, я нашел на столе адресованную мне записку. Я поспешил вскрыть ее. Записка была написана по-французски, но готическим шрифтом, напоминавшим буквы немецкого алфавита. |
| TO PROFESSOR ARONNAX, On board the Nautilus. 16th of November, 1867. | "Господину профессору Аронаксу. На борту "Наутилуса", 16 ноября 1867 года. |
| Captain Nemo invites Professor Aronnax to a hunting-party, which will take place to-morrow morning in the forests of the Island of Crespo. He hopes that nothing will prevent the Professor from being present, and he will with pleasure see him joined by his companions. | Капитан Немо просит господина профессора Аронакса принять участие в охоте, которая состоится завтра утром в его лесах на острове Креспо. Капитан Немо надеется, что ничто не помешает господину профессору воспользоваться его приглашением, и притом он будет очень рад, если спутники господина профессора пожелают присоединиться к нашей экскурсии. |
| CAPTAIN NEMO, Commander of the Nautilus. | Командир "Наутилуса" капитан Немо". |
| "A hunt!" exclaimed Ned. | - На охоту? - вскричал Нед. |
| "And in the forests of the Island of Crespo!" added Conseil. | - Да еще в его лесах на острове Креспо! -прибавил Консель. |
| "Oh! then the gentleman is going on terra firma?" replied Ned Land. | - Стало быть, этот человек иногда высаживается на берег? - спросил Нед Ленд. |
| "That seems to me to be clearly indicated," said I, reading the letter once more. | - Сказано, кажется, совершенно ясно, - ответил я, перечитывая письмо. |
| "Well, we must accept," said the Canadian. "But once more on dry ground, we shall know what to do. Indeed, I shall not be sorry to eat a piece of fresh venison." | - Ну, что ж! Надо принять приглашение, - заявил канадец. - А попав на сушу, мы уж обдумаем, как нам поступить. Помимо всего, я не прочь съесть кусок свежей дичи. |
| Without seeking to reconcile what was contradictory between Captain Nemo's manifest aversion to islands and continents, and his invitation to hunt in a forest, I contented myself with replying: | Не пытаясь установить связь между ненавистью капитана Немо к континентам и островам и его приглашением охотиться в лесах Креспо, я ограничился ответом: |
| "Let us first see where the Island of Crespo is." | - Посмотрим-ка сперва, что представляет собою остров Креспо! |
| I consulted the planisphere, and in 32° 40' N. lat. and 157° 50' W. long., I found a small island, recognised in 1801 by Captain Crespo, and marked in the ancient Spanish maps as Rocca de la Plata, the meaning of which is The Silver Rock. We were then about eighteen hundred miles from our starting-point, and the course of the Nautilus, a little changed, was bringing it back towards the southeast. | И тут же на карте я нашел под 32o40' северной широты и 167o5О' западной долготы этот островок, открытый в 1801 году капитаном Креспо и значившийся на старинных испанских картах под названием Rocca de la Plata, что по-французски означает "Серебряный утес". Итак, мы находились в тысяча восьмистах милях от точки нашего отправления, и "Наутилус" несколько изменил курс, повернув к юго-востоку. |
| I showed this little rock, lost in the midst of the North Pacific, to my companions. | Я указал моим спутникам на скалистый островок, затерянный в северной части Тихого океана. |
| "If Captain Nemo does sometimes go on dry ground," said I, "he at least chooses desert islands." | - Ну если уж капитан Немо порою и выходит на сушу, - сказал я, - то, конечно, он выбирает самые необитаемые острова! |
| Ned Land shrugged his shoulders without speaking, and Conseil and he left me. After supper, which was served by the steward, mute and impassive, I went to bed, not without some anxiety. | Нед Ленд ничего не ответил, только лишь покачал головой; затем они оба ушли. После ужина, поданного безмолвным и невозмутимым стюардом, я лег спать несколько озабоченный. |
| The next morning, the 17th of November, on awakening, I felt that the Nautilus was perfectly still. I dressed quickly and entered the saloon. | Поутру 17 ноября, проснувшись, я почувствовал, что "Наутилус" стоит на месте. Наскоро одевшись, я вышел в салон. |
| Captain Nemo was there, waiting for me. He rose, bowed, and asked me if it was convenient for me to accompany him. As he made no allusion to his absence during the last eight days, I did not mention it, and simply answered that my companions and myself were ready to follow him. | Капитан Немо был там. Он ожидал меня. Когда я вошел, он встал, поздоровался и спросил, согласен ли я сопровождать его на охоту. Поскольку он не сделал ни малейшего намека насчет своего восьмидневного отсутствия, я воздержался заговорить на эту тему и коротко ответил, что я и мои спутники готовы сопутствовать ему. - Но позвольте, сударь, -прибавил я, - задать вам один вопрос. -Пожалуйста, господин Аронакс. Если смогу, я вам отвечу. - Как случилось, капитан, что вы, порвав всякие связи с землей, владеете лесами на острове Креспо? - Господин профессор, -отвечал капитан, - леса в моих владениях не нуждаются ни в солнечном свете, ни в теплоте. В них не водятся ни львы, ни тигры, ни пантеры, ни какие-либо другие четвероногие. Об их существовании знаю лишь я один. Растут они лишь для одного меня. Это не земные леса, а подводные. - Подводные леса? - вскричал я. - Да, господин профессор. - И вы предлагаете мне побывать в этих лесах? -Совершенно верно. - Идти туда пешком? -Даже не замочив ног. - И охотиться там? -И охотиться. - И взять ружье? - И взять ружье. Я кинул на капитана Немо взгляд, в котором не было ничего лестного для его особы. "Несомненно, у него голова не в порядке, -подумал я. - Видимо, у него был приступ болезни, длившийся восемь дней, и, как знать, здоров ли он теперь? А жаль! Все же лучше иметь дело с чудаком, чем с сумасшедшим!" Мысли эти были ясно написаны на моем лице, но капитан Немо жестом пригласил меня следовать за собою, и я безропотно повиновался ему. |
| We entered the dining-room, where breakfast was served. | Мы вошли в столовую, где был уже подан завтрак. |
| "M. Aronnax," said the Captain, "pray, share my breakfast without ceremony; we will chat as we eat. For, though I promised you a walk in the forest, I did not undertake to find hotels there. So breakfast as a man who will most likely not have his dinner till very late." | - Г осподин Аронакс, - сказал капитан, - прошу вас позавтракать со мною без церемоний. За столом мы продолжим наш разговор. Ведь я обещал вам прогулку в лес, но не в ресторан! Поэтому рекомендую вам завтракать поплотнее; обедать, видимо, мы будем очень поздно. |
| I did honour to the repast. It was composed of several kinds of fish, and slices of sea-cucumber, and different sorts of seaweed. Our drink consisted of pure water, to which the Captain added some drops of a fermented liquor, extracted by the Kamschatcha method from a seaweed known under the name of Rhodomenia palmata. Captain Nemo ate at first without saying a word. Then he began: | Я отдал должное завтраку. Меню состояло из рыбных кушаний, ломтиков голотурий, превосходных зоофитов, приправленных весьма пикантным соусом из морских водорослей, так называемых порфир и лауренсий. Пили мы чистую воду, прибавляя в нее, по примеру капитана, несколько капель перебродившего настоя, приготовленного, по-камчатски, из водоросли, известной под названием "лапчатой родимении". Вначале капитан Немо завтракал молча. Потом он сказал: |
| "Sir, when I proposed to you to hunt in my submarine forest of Crespo, you evidently thought me mad. Sir, you should never judge lightly of any man." | - Г осподин профессор, совершенно очевидно, что, получив мое приглашение на охоту в лесах острова Креспо, вы сочли меня непоследовательным. Когда же вы узнали, что я приглашаю вас в подводные леса, вы решили, что я просто сумасшедший. Никогда не следует, господин профессор, поверхностно судить о людях. |
| "But Captain, believe me--" | - Но, капитан, поверьте, что... |
| "Be kind enough to listen, and you will then see whether you have any cause to accuse me of folly and contradiction." | - Благоволите выслушать меня, а после судите, можно ли обвинять меня в непоследовательности или в сумасшествии. |
| "I listen." | - Я слушаю вас. |
| "You know as well as I do, Professor, that man can live under water, providing he carries with him a sufficient supply of breathable air. In submarine works, the workman, clad in an impervious dress, with his head in a metal helmet, receives air from above by means of forcing pumps and regulators." | - Господин "профессор, вы, как и я, знаете, что человек может находиться под водой, если при нем будет достаточный запас воздуха, нужного для дыхания. При подводных работах водолазы, одетые в водонепроницаемый костюм, с защитным металлическим шлемом на голове, получают воздух с поверхности через специальный шланг, соединенный с насосом. |
| "That is a diving apparatus," said I. | - Это так называемые скафандры, - сказал я. |
| "Just so, but under these conditions the man is not at liberty; he is attached to the pump which sends him air through an india-rubber tube, and if we were obliged to be thus held to the Nautilus, we could not go far." | - Совершенно верно! Но человек, одетый в скафандр, стеснен в своих действиях. Его связывает резиновый шланг, через который насосы подают ему воздух. Это настоящая цепь, которой он прикован к земле; и если бы мы были так прикованы к "Наутилусу", мы не далеко бы ушли. |
| "And the means of getting free?" I asked. | - Каким же способом можно избежать такой скованности? - спросил я. |
| "It is to use the Rouquayrol apparatus, invented by two of your own countrymen, which I have brought to perfection for my own use, and which will allow you to risk yourself under these new physiological conditions without any organ whatever suffering. It consists of a reservoir of thick iron plates, in which I store the air under a pressure of fifty atmospheres. This reservoir is fixed on the back by means of braces, like a soldier's knapsack. Its upper part forms a box in which the air is kept by means of a bellows, and therefore cannot escape unless at its normal tension. In the Rouquayrol apparatus such as we use, two india rubber pipes leave this box and join a sort of tent which holds the nose and mouth; one is to introduce fresh air, the other to let out the foul, and the tongue closes one or the other according to the wants of the respirator. But I, in encountering great pressures at the bottom of the sea, was obliged to shut my head, like that of a diver in a ball of copper; and it is to this ball of copper that the two pipes, the inspirator and the expirator, open." | - Пользуясь прибором Рукейроля-Денейруза, изобретенного вашим соотечественником и усовершенствованного мною, вы можете без всякого ущерба для здоровья погрузиться в среду с совершенно иными физиологическими условиями. Прибор этот представляет собою резервуар из толстого листового железа, в который нагнетается воздух под давлением в пятьдесят атмосфер. Резервуар укрепляется на спине водолаза ремнями, как солдатский ранец. Верхняя часть резервуара заключает в себе некое подобие кузнечных мехов, регулирующих давление воздуха, доводя его до нормального. В обычном приборе Рукейроля две резиновые трубки соединяют резервуар со специальной маской, которая накладывается на лицо водолаза; одна трубка служит для вдыхания свежего воздуха, другая для удаления воздуха отработанного, и водолаз по мере надобности нажимает языком клапан той или другой трубки. Но мне, чтобы выдерживать на дне моря значительное давление верхних слоев воды, пришлось вместо маски надеть на голову, как в скафандре, медный шлем с двумя трубками -вдыхательной и выдыхательной. |
| "Perfectly, Captain Nemo; but the air that you carry with you must soon be used; when it only contains fifteen per cent. of oxygen it is no longer fit to breathe." | - Превосходно, капитан Немо! Но ведь запас воздуха быстро иссякает, и как только процент кислорода падет до пятнадцати, он становится непригоден для дыхания? |
| "Right! But I told you, M. Aronnax, that the pumps of the Nautilus allow me to store the air under considerable pressure, and on those conditions the reservoir of the apparatus can furnish breathable air for nine or ten hours." | - Разумеется. Но я уже сказал вам, господин Аронакс, что насосы "Наутилуса" позволяют мне нагнетать воздух в резервуар под значительным давлением, а при этих условиях можно обеспечить водолаза кислородом на девять-десять часов. |
| "I have no further objections to make," I answered. "I will only ask you one thing, Captain-how can you light your road at the bottom of the sea?" | - Оспаривать это не приходится, - отвечал я. -Хотелось бы только знать, капитан, каким способом вы освещаете себе путь на дне океана? |
| "With the Ruhmkorff apparatus, M. Aronnax; one is carried on the back, the other is fastened to the waist. It is composed of a Bunsen pile, which I do not work with bichromate of potash, but with sodium. A wire is introduced which collects the electricity produced, and directs it towards a particularly made lantern. In this lantern is a spiral glass which contains a small quantity of carbonic gas. When the apparatus is at work this gas becomes luminous, giving out a white and continuous light. Thus provided, I can breathe and I can see." | - Аппаратом Румкорфа, господин Аронакс. Резервуар со сжатым воздухом укрепляется на спине, а этот привязывают к поясу. Он состоит из элемента Бунзена, который я заряжаю натрием, а не двухромистым калием, как обычно. Индукционная катушка вбирает в себя электрический ток и направляет его к фонарю особой конструкции. Фонарь состоит из змеевидной, полой, стеклянной трубки, наполненной углекислым газом. Когда аппарат вырабатывает, электрический ток, газ светится достаточно ярко. Таким образом я могу дышать и видеть под водой. |
| "Captain Nemo, to all my objections you make such crushing answers that I dare no longer doubt. But, if I am forced to admit the Rouquayrol and Ruhmkorff apparatus, I must be allowed some reservations with regard to the gun I am to carry." | - Капитан Немо, вы на все мои возражения даете такие исчерпывающие ответы, что я не смею больше сомневаться. Однако, признав себя побежденным касательно аппаратов Рукейроля и Румкорфа, я все же надеюсь взять реванш на ружьях, которыми вы обещали меня снабдить. |
| "But it is not a gun for powder," answered the Captain. | - Но ведь это не огнестрельное оружие, - отвечал капитан. |
| "Then it is an air-gun." | - Стало быть, ружья действуют сжатым воздухом? |
| "Doubtless! How would you have me manufacture gun powder on board, without either saltpetre, sulphur, or charcoal?" | - Само собою! И как мог бы я изготовлять порох на борту моего судна, не имея ни селитры, ни серы, ни угля? |
| "Besides," I added, "to fire under water in a medium eight hundred and fifty-five times denser than the air, we must conquer very considerable resistance." | - И притом, какое огромное сопротивление пришлось бы преодолевать пуле, если бы пользоваться огнестрельным оружием под водой, в среде, которая в восемьсот пятьдесят пять раз плотнее воздуха! - прибавил я. |
| "That would be no difficulty. There exist guns, according to Fulton, perfected in England by Philip Coles and Burley, in France by Furcy, and in Italy by Landi, which are furnished with a peculiar system of closing, which can fire under these conditions. But I repeat, having no powder, I use air under great pressure, which the pumps of the Nautilus furnish abundantly." | - Ну, это не причина! Существует оружие, усовершенствованное после Фультона англичанами Филиппом Кольтом и Бурлеем, французом Фюрси и итальянцем Ланди, снабженное особыми затворами и способное стрелять в таких условиях. Но, повторяю, не имея пороха, я воспользовался сжатым воздухом, которым меня снабжают в неограниченном количестве насосы "Наутилуса". |
| "But this air must be rapidly used?" | - Но нагнетенный воздух быстро расходуется. |
| "Well, have I not my Rouquayrol reservoir, which can furnish it at need? A tap is all that is required. Besides M. Aronnax, you must see yourself that, during our submarine hunt, we can spend but little air and but few balls." | - Ну что ж! Разве не при мне резервуар Рукейроля? Ведь в случае нужды он выручит меня. А посему достаточно повернуть кран! Впрочем, вы сами увидите, господин Аронакс, что подводные охотники скромно расходуют и кислород и пули. |
| "But it seems to me that in this twilight, and in the midst of this fluid, which is very dense compared with the atmosphere, shots could not go far, nor easily prove mortal." | - Все же мне кажется, что в полутьме, какая царит на дне моря, и при чрезвычайной плотности жидкой среды ружейные пули не попадают в цель на большом расстоянии и не могут быть смертоносными. |
| "Sir, on the contrary, with this gun every blow is mortal; and, however lightly the animal is touched, it falls as if struck by a thunderbolt." | - Напротив, сударь! Каждый выстрел из такого ружья несет смерть. И как бы легко не было ранено животное, оно падает, как пораженное молнией. |
| "Why?" | - Почему же? |
| "Because the balls sent by this gun are not ordinary balls, but little cases of glass. These glass cases are covered with a case of steel, and weighted with a pellet of lead; they are real Leyden bottles, into which the electricity is forced to a very high tension. With the slightest shock they are discharged, and the animal, however strong it may be, falls dead. I must tell you that these cases are size number four, and that the charge for an ordinary gun would be ten." | - Потому что эти ружья заряжены не обычными пулями, а снарядом, изобретенным австрийским химиком Лениброком. У меня имеется изрядный запас таких снарядов. Эти стеклянные капсюли, заключенные в стальную, оболочку с тяжелым свинцовым дном, - настоящие лейденские банки в миниатюре! Они содержат в себе электрический заряд высокого напряжения. При самом легком толчке они разряжаются, и животное, каким бы могучим оно ни было, падает замертво. Прибавлю, что эти капсюли не крупнее дроби номер четыре и что обойма ружья вмещает не менее десяти зарядок. |
| "I will argue no longer," I replied, rising from the table. "I have nothing left me but to take my gun. At all events, I will go where you go." | - Сдаюсь! - отвечал я, вставая из-за стола. - Мне остается только взять ружье. Словом, куда вы, капитан, туда и я! |
| Captain Nemo then led me aft; and in passing before Ned's and Conseil's cabin, I called my two companions, who followed promptly. We then came to a cell near the machinery-room, in which we put on our walking-dress. | Капитан Немо повел меня на корму "Наутилуса". Проходя мимо каюты Неда и Конселя, я окликнул их, и они тотчас же присоединились к нам. Затем мы все вошли в камеру рядом с машинным отделением, где нам надлежало обрядиться в водонепроницаемые костюмы для предстоящей подводной прогулки. |
| CHAPTER XV A WALK ON THE BOTTOM OF THE SEA | 16. ПРОГУЛКА ПО ПОДВОДНОЙ РАВНИНЕ |
| This cell was, to speak correctly, the arsenal and wardrobe of the Nautilus. A dozen diving apparatuses hung from the partition waiting our use. | Камера служила одновременно и арсеналом и гардеробной "Наутилуса". На стенах, в ожидании любителей прогулок, висело около дюжины скафандров. |
| Ned Land, on seeing them, showed evident repugnance to dress himself in one. | При виде скафандров Нед Ленд выразил явное нежелание в них облачиться. |
| "But, my worthy Ned, the forests of the Island of Crespo are nothing but submarine forests." | - Послушай, Нед, - сказал я, - ведь леса на острове Креспо - подводные леса! |
| "Good!" said the disappointed harpooner, who saw his dreams of fresh meat fade away. "And you, M. Aronnax, are you going to dress yourself in those clothes?" | - Пусть так, - отвечал обманутый в своих ожиданиях гарпунер, поняв, что его мечты о свежей говядине рассыпаются в прах. - А вы, господин Аронакс, неужто вы эту штуку нацепите на себя? |
| "There is no alternative, Master Ned." | - Придется, Нед! |
| "As you please, sir," replied the harpooner, shrugging his shoulders; "but, as for me, unless I am forced, I will never get into one." | - Как вам угодно! - сказал гарпунер, пожимая плечами. - Что касается меня, по своей воле я в нее не влезу, разве что поневоле придется! |
| "No one will force you, Master Ned," said Captain Nemo. | - Вас никто не неволит, господин Нед, - заметил капитан Немо. |
| "Is Conseil going to risk it?" asked Ned. | - А Консель рискнет прогуляться? - спросил Нед. |
| "I follow my master wherever he goes," replied Conseil. | - Куда господин профессор, туда и я, - отвечал Консель. |
| At the Captain's call two of the ship's crew came to help us dress in these heavy and impervious clothes, made of india-rubber without seam, and constructed expressly to resist considerable pressure. One would have thought it a suit of armour, both supple and resisting. This suit formed trousers and waistcoat. The trousers were finished off with thick boots, weighted with heavy leaden soles. The texture of the waistcoat was held together by bands of copper, which crossed the chest, protecting it from the great pressure of the water, and leaving the lungs free to act; the sleeves ended in gloves, which in no way restrained the movement of the hands. There was a vast difference noticeable between these consummate apparatuses and the old cork breastplates, jackets, and other contrivances in vogue during the eighteenth century. | На зов капитана пришли два матроса и помогли нам одеться в тяжелые непромокаемые скафандры, скроенные из цельных-кусков резины. Водолазная аппаратура, рассчитанная на высокое давление, напоминала броню средневекового рыцаря, но отличалась от нее своей эластичностью. Скафандр состоял из головного шлема, куртки, штанов и сапог на толстой свинцовой подошве. Ткань куртки поддерживалась изнутри подобием кирасы из медных пластинок, которая защищала грудь от давления воды и позволяла свободно дышать; рукава куртки оканчивались мягкими перчатками, не стеснявшими движений пальцев. Эти усовершенствованные скафандры были гораздо лучше изобретенных в XVIII веке лат из пробкового дерева, камзолов без рукавов, разных морских подводных одеяний - "сундуков" и прочее, столь высоко в свое время превознесенных. |
| Captain Nemo and one of his companions (a sort of Hercules, who must have possessed great strength), Conseil and myself were soon enveloped in the dresses. There remained nothing more to be done but to enclose our heads in the metal box. But, before proceeding to this operation, I asked the Captain's permission to examine the guns. | Капитан Немо, богатырского сложения матрос из команды "Наутилуса", Консель и я быстро облеклись в скафандры. Оставалось только надеть на голову металлический шлем. Но, прежде чем совершить эту операцию, я попросил у капитана разрешения осмотреть наши ружья. |
| One of the Nautilus men gave me a simple gun, the butt end of which, made of steel, hollow in the centre, was rather large. It served as a reservoir for compressed air, which a valve, worked by a spring, allowed to escape into a metal tube. A box of projectiles in a groove in the thickness of the butt end contained about twenty of these electric balls, which, by means of a spring, were forced into the barrel of the gun. As soon as one shot was fired, another was ready. | Мне подали обыкновенное ружье, стальной приклад которого, полый внутри, был несколько больше, чем у огнестрельного оружия. Приклад служил резервуаром для сжатого воздуха, врывавшегося в дуло, как только спущенный курок открывал клапан резервуара. В обойме помещалось штук двадцать электрических пуль, которые особой пружиной механически вставлялись в дуло. После каждого выстрела ружье автоматически заряжалось. |
| "Captain Nemo," said I, "this arm is perfect, and easily handled: I only ask to be allowed to try it. But how shall we gain the bottom of the sea?" | - Капитан Немо, - сказал я, - ружье ваше замечательно и притом чрезвычайно простой конструкции. Мне не терпится испробовать его на деле. Но каким способом мы опустимся на дно? |
| "At this moment, Professor, the Nautilus is stranded in five fathoms, and we have nothing to do but to start." | - В данную минуту, господин профессор, "Наутилус" стоит на мели, на глубине десяти метров, и мы можем выйти наружу. |
| "But how shall we get off?" | - Но как же мы выйдем? |
| "You shall see." | - А вот увидите! |
| Captain Nemo thrust his head into the helmet, Conseil and I did the same, not without hearing an ironical "Good sport!" from the Canadian. The upper part of our dress terminated in a copper collar upon which was screwed the metal helmet. Three holes, protected by thick glass, allowed us to see in all directions, by simply turning our head in the interior of the head-dress. As soon as it was in position, the Rouquayrol apparatus on our backs began to act; and, for my part, I could breathe with ease. | И капитан Немо надел на голову шлем. Консель и я последовали его примеру, причем канадец иронически пожелал нам "удачной охоты". Ворот куртки был снабжен медным кольцом с винтовой нарезкой, на которую навинчивался шарообразный металлический шлем. Сквозь три толстых смотровых стекла в шлеме можно было, поворачивая голову, глядеть во все стороны. |
| With the Ruhmkorff lamp hanging from my belt, and the gun in my hand, I was ready to set out. But to speak the truth, imprisoned in these heavy garments, and glued to the deck by my leaden soles, it was impossible for me to take a step. | Открыв кран аппарата Рукейроля, висевшего на спине, я прицепил к поясу лампу Румкорфа и взял в руки ружье. Тяжелый скафандр и особенно подбитые свинцом сапоги буквально пригвождали меня к полу: казалось, я не смогу сделать ни шагу. |
| But this state of things was provided for. I felt myself being pushed into a little room contiguous to the wardrobe room. My companions followed, towed along in the same way. I heard a water-tight door, furnished with stopper plates, close upon us, and we were wrapped in profound darkness. | Однако все было предусмотрено: меня втолкнули в маленькую кабинку, смежную с гардеробной. Мои спутники последовали за мной таким же способом. Я слышал, как за нами захлопнулась дверь, и нас объяла глубокая тьма. |
| After some minutes, a loud hissing was heard. I felt the cold mount from my feet to my chest. Evidently from some part of the vessel they had, by means of a tap, given entrance to the water, which was invading us, and with which the room was soon filled. A second door cut in the side of the Nautilus then opened. We saw a faint light. In another instant our feet trod the bottom of the sea. | Спустя несколько минут до моего слуха донесся пронзительный свист, и я почувствовал пронизывающий холод снизу. Видимо, в машинном отделении открыли кран и в кабину впустили воду. Как только вода заполнила все помещение, отворилась вторая дверь в самом борту "Наутилуса". Снаружи стоял полумрак. Минуту спустя мы нащупали ногами морское дно. |
| And now, how can I retrace the impression left upon me by that walk under the waters? Words are impotent to relate such wonders! Captain Nemo walked in front, his companion followed some steps behind. Conseil and I remained near each other, as if an exchange of words had been possible through our metallic cases. I no longer felt the weight of my clothing, or of my shoes, of my reservoir of air, or my thick helmet, in the midst of which my head rattled like an almond in its shell. | Как описать впечатления этой подводной прогулки? Слова бессильны воссоздать чудеса океанических глубин. Если кисть живописца не в состоянии передать всю прелесть водной стихии, как же изобразить это пером? Капитан Немо шел впереди, его товарищ следовал за нами на расстоянии нескольких шагов. Я и Консель держались рядом, как будто можно было перекинуться словом в наших металлических шлемах! Я уже не чувствовал тяжести скафандра, сапог, резервуара со сжатым воздухом, металлического шлема, в котором моя голова болталась, как миндаль в скорлупе! Все эти предметы, погруженные в воду, теряли в весе ровно столько, сколько и вытесненная ими вода. Я готов был благословлять этот физический закон, открытый Архимедом. Благодаря ему я не был более инертной массой: я обрел относительную подвижность. |
| The light, which lit the soil thirty feet below the surface of the ocean, astonished me by its power. The solar rays shone through the watery mass easily, and dissipated all colour, and I clearly distinguished objects at a distance of a hundred and fifty yards. Beyond that the tints darkened into fine gradations of ultramarine, and faded into vague obscurity. Truly this water which surrounded me was but another air denser than the terrestrial atmosphere, but almost as transparent. Above me was the calm surface of the sea. We were walking on fine, even sand, not wrinkled, as on a flat shore, which retains the impression of the billows. This dazzling carpet, really a reflector, repelled the rays of the sun with wonderful intensity, which accounted for the vibration which penetrated every atom of liquid. Shall I be believed when I say that, at the depth of thirty feet, I could see as if I was in broad daylight? | Свет, проникавший в толщу воды на тридцать футов, освещал дно океана с поразительной яркостью. Ясно были видны все предметы на расстоянии ста метров. А дальше ультрамариновые краски морских глубин постепенно угасали, сгущались и, наконец, растворялись в туманной беспредельности. Среда, окружавшая меня, казалась тем же воздухом, только более плотным, чем земная атмосфера, но не менее прозрачным. Надо мной была спокойная поверхность моря. Мы шли по мелкому, плотно слежавшемуся песку, на котором приливы и отливы, избороздившие приморские пляжи, не оставили и следа. Ослепительный песчаный ковер служил благодатным рефлектором для солнечных лучей. Вот откуда исходит сила этого отраженного сияния, которым пронизана каждая частица воды! Поверят ли мне, что на глубине тридцати футов под поверхностью океана так же светло, как на земле в ясный день? |
| For a quarter of an hour I trod on this sand, sown with the impalpable dust of shells. The hull of the Nautilus, resembling a long shoal, disappeared by degrees; but its lantern, when darkness should overtake us in the waters, would help to guide us on board by its distinct rays. | Вот уже четверть часа идем мы по пламенеющему песку, усеянному неосязаемой пылью ракушек. Контуры корпуса "Наутилуса", рисовавшегося каким-то подводным рифом, постепенно стушевывались, но яркий свет его прожектора, с наступлением темноты в глубине вод, укажет нам путь на борт судна. Трудно представить себе силу отражения солнечных лучей в морских водоемах тому, кто привык к рассеянному, холодному электрическому свету земных городов. Там электрический свет, пронизывая воздух, насыщенный пылью, создает впечатление светящегося тумана; но на море, равно и в морских глубинах, электрические лучи обретают большую мощность. А мы все шли и шли по бескрайной песчаной равнине. Я раздвигал руками водную завесу, смыкавшуюся за моей спиной, и давление воды мгновенно стирало следы моих ног на песке. |
| Soon forms of objects outlined in the distance were discernible. I recognised magnificent rocks, hung with a tapestry of zoophytes of the most beautiful kind, and I was at first struck by the peculiar effect of this medium. | Вскоре стали смутно вырисовываться вдали очертания предметов. Я различил величественные силуэты подводных утесов, густо унизанных прелестнейшими зоофитами; и тут я был ослеплен световым эффектом, свойственным только жидкой среде. |
| It was then ten in the morning; the rays of the sun struck the surface of the waves at rather an oblique angle, and at the touch of their light, decomposed by refraction as through a prism, flowers, rocks, plants, shells, and polypi were shaded at the edges by the seven solar colours. It was marvellous, a feast for the eyes, this complication of coloured tints, a perfect kaleidoscope of green, yellow, orange, violet, indigo, and blue; in one word, the whole palette of an enthusiastic colourist! Why could I not communicate to Conseil the lively sensations which were mounting to my brain, and rival him in expressions of admiration? For aught I knew, Captain Nemo and his companion might be able to exchange thoughts by means of signs previously agreed upon. So, for want of better, I talked to myself; I declaimed in the copper box which covered my head, thereby expending more air in vain words than was perhaps wise. | Было десять часов утра. Косые лучи солнца преломлялись в воде, словно в призме, и окрашивали ребра утесов, водоросли, раковины, полипы всеми семью цветами солнечного спектра. Какой праздник для глаз был в этом причудливом сочетании красок, в этой непрестанной смене зеленого, желтого, оранжевого, фиолетового, синего, голубого, красного, как на палитре вдохновенного живописца! Зачем я не мог поделиться с Конселем впечатлениями, взволновавшими мое воображение, восторгаться и радоваться вместе с ним! Зачем я не знал языка знаков, подобно капитану Немо и его спутнику, чтобы обмениваться мыслями! Не находя иного выхода, я говорил сам с собою, я выкрикивал какие-то слова, расточительно и попусту расходуя драгоценный запас воздуха. |
| Various kinds of isis, clusters of pure tuft-coral, prickly fungi, and anemones formed a brilliant garden of flowers, decked with their collarettes of blue tentacles, sea-stars studding the sandy bottom. It was a real grief to me to crush under my feet the brilliant specimens of molluscs which strewed the ground by thousands, of hammerheads, donaciae (veritable bounding shells), of staircases, and red helmet-shells, angel-wings, and many others produced by this inexhaustible ocean. But we were bound to walk, so we went on, whilst above our heads waved medusae whose umbrellas of opal or rose-pink, escalloped with a band of blue, sheltered us from the rays of the sun and fiery pelagiae, which, in the darkness, would have strewn our path with phosphorescent light. | Полипы и иглокожие устилали песчаное дно. Разновидности изид, трубчатые кораллы -корнулярии, живущие особняком, гроздья первобытных глазчат, прежде именуемых "белыми кораллами", грибовидные фунгии, ветряницы, приросшие к почве своей мускулистой подошвой, представляли собою настоящий цветник, разукрашенный сифонофорами -порпитами в венчике лазоревых щупальцев, целыми созвездиями морских звезд; и, словно тонкие кружева, сплетенные руками наяд, трепетали при каждом нашем шаге гирлянды бугорчатых астерофитонов. Как жаль было ступать ногами по этим блистающим моллюскам, устилавшим землю тысячами морских гребешков, морских молотков, донаксов, настоящих прыгающих ракушек, трохусов, красных шлемов, крылатиков, петушков, сердцевидок и множеством других созданий неисчерпаемого в своей фантазии океана. Но надо было идти, и мы шли дальше. Над нашими головами плыли отряды физалий с колыхающимися бирюзовыми щупальцами, медузы своими опаловыми или нежно-розовыми зонтиками с лазоревой окраиной защищали нас от солнечных лучей, а фосфоресцирующие медузы - пелагии освещали б дорогу, если бы нас настигла ночь! |
| All these wonders I saw in the space of a quarter of a mile, scarcely stopping, and following Captain Nemo, who beckoned me on by signs. Soon the nature of the soil changed; to the sandy plain succeeded an extent of slimy mud which the Americans call "ooze," composed of equal parts of silicious and calcareous shells. We then travelled over a plain of seaweed of wild and luxuriant vegetation. This sward was of close texture, and soft to the feet, and rivalled the softest carpet woven by the hand of man. But whilst verdure was spread at our feet, it did not abandon our heads. A light network of marine plants, of that inexhaustible family of seaweeds of which more than two thousand kinds are known, grew on the surface of the water. I noticed that the green plants kept nearer the top of the sea, whilst the red were at a greater depth, leaving to the black or brown the care of forming gardens and parterres in the remote beds of the ocean. | Все эти чудеса я наблюдал мимоходом, на коротком пути, не больше четверти мили, и всякий раз, как я останавливался, капитан Немо жестом приглашал меня следовать за ним. Вскоре характер почвы изменился. Песчаное плато сменилось вязким илом, который американцы называют ооз и который состоит из множества кремнеземовых или известковых раковинок. Затем мы прошли луга водорослей, поражавших своей мощностью. Подводные лужайки по мягкости могли соперничать с самыми пушистыми коврами, вытканными руками искуснейших мастеров. Водоросли не только стлались под ногами, но и раскидывались над головой. Морские растения, сплетаясь своими стеблями, воздвигали зеленые своды на поверхности вод. Над нами развевались длинные космы фукусов, то шарообразные, то трубчатые, лауренсии, тонколистые кладостефы, лапчатые родимении, похожие на кактусы. Я заметил, что зеленые водоросли тянулись к поверхности вод, а красные предпочитали срединные слои, предоставляя черным и бурым водорослям создавать сады и цветники в океанических глубинах. Водоросли - подлинный перл творения, одно из чудес царства растений. К ним относятся и самые мелкие и самые крупные растительные организмы земли. И наряду с крохотными растеньицами, сорок тысяч которых могут уместиться на площади в пять квадратных миллиметров, встречаются бурые водоросли длиною до сотни метров. |
| We had quitted the Nautilus about an hour and a half. It was near noon; I knew by the perpendicularity of the sun's rays, which were no longer refracted. The magical colours disappeared by degrees, and the shades of emerald and sapphire were effaced. We walked with a regular step, which rang upon the ground with astonishing intensity; the slightest noise was transmitted with a quickness to which the ear is unaccustomed on the earth; indeed, water is a better conductor of sound than air, in the ratio of four to one. At this period the earth sloped downwards; the light took a uniform tint. We were at a depth of a hundred and five yards and twenty inches, undergoing a pressure of six atmospheres. | Прошло полтора часа, как мы покинули "Наутилус". Было около полудня. Я заметил это по солнечным лучам, которые, падая отвесно, уже не преломлялись в воде. Волшебство красок пропало, изумрудные и сапфировые цвета потускнели и вовсе исчезли с нашего небосвода. Мы шли, и каждый наш шаг гулко отдавался в жидкой среде. Малейший шум распространялся со скоростью, непривычной для нашего слуха. И действительно, вода лучший проводник звука, нежели воздух: звук распространяется в жидкой среде в четыре раза быстрее. |
| At this depth I could still see the rays of the sun, though feebly; to their intense brilliancy had succeeded a reddish twilight, the lowest state between day and night; but we could still see well enough; it was not necessary to resort to the Ruhmkorff apparatus as yet. At this moment Captain Nemo stopped; he waited till I joined him, and then pointed to an obscure mass, looming in the shadow, at a short distance. | А между тем дорога шла под уклон. Солнечные лучи утрачивали свою силу. Мы находились на глубине ста метров, выдерживая давление в десять атмосфер. Но скафандр был, видимо, так хорошо приспособлен к этим условиям, что я не страдал от повышенного давления. Все же в суставах пальцев я испытывал несколько болезненное ощущение, которое, впрочем, вскоре прошло. Усталости от двухчасовой ходьбы в непривычном для меня снаряжении я не чувствовал. При поддержке воды я двигался с поразительной легкостью. На глубине в триста футов я все же ловил последние отблески заходящего солнца. Дневное светило уступало место предвечерним сумеркам. Но мы все еще обходились без аппарата Румкорфа. Вдруг капитан Немо остановился. И когда я к нему подошел, он указал мне на какую-то темную массу, выступавшую из полутьмы, невдалеке от нас. |
| "It is the forest of the Island of Crespo," thought I; and I was not mistaken. | "Остров Креспо", - подумал я и не ошибся. |
| CHAPTER XVI A SUBMARINE FOREST | 17. ПОДВОДНЫЙ ЛЕС |
| We had at last arrived on the borders of this forest, doubtless one of the finest of Captain Nemo's immense domains. He looked upon it as his own, and considered he had the same right over it that the first men had in the first days of the world. And, indeed, who would have disputed with him the possession of this submarine property? What other hardier pioneer would come, hatchet in hand, to cut down the dark copses? | Мы подошли, наконец, к опушке леса, несомненно одного из красивейших мест в обширных владениях капитана Немо. Он считал их своей собственностью и имел на это такое же право, какое присвоил себе первый человек в первые дни существования мира. И кто мог оспаривать у него права на подводные владения? Какой смельчак дерзнул бы проникнуть в эти глубины и с топором в руках расчищать себе путь сквозь дремучие заросли? |
| This forest was composed of large tree-plants; and the moment we penetrated under its vast arcades, I was struck by the singular position of their branches-a position I had not yet observed. | Подводный лес состоял из гигантских древовидных растений; и едва мы вступили под его мощные своды, как мое внимание было привлечено своеобразным явлением природы, еще не встречавшимся в моей научной практике. |
| Not an herb which carpeted the ground, not a branch which clothed the trees, was either broken or bent, nor did they extend horizontally; all stretched up to the surface of the ocean. Not a filament, not a ribbon, however thin they might be, but kept as straight as a rod of iron. The fuci and llianas grew in rigid perpendicular lines, due to the density of the element which had produced them. Motionless yet, when bent to one side by the hand, they directly resumed their former position. Truly it was the region of perpendicularity! | Ни одна травинка не стлалась по земле, ни одна ветвь не сгибалась и не росла в горизонтальном направлении. Все устремлялось вверх, к поверхности океана. Ни единое волоконце, ни один стебелек, как бы тонки они ни были, не клонились к земле, а вытягивались в струнку, как железные прутья, фукусы и ламинарии, уступая плотности окружающей среды, тянулись вверх по прямой линии, строго перпендикулярной к поверхности океана. Водоросли, казалось, застыли в своей неподвижности, и, чтобы пройти, приходилось раздвигать их руками; но растение тотчас же принимало прежнее положение. Тут было царство вертикальных линий! |
| I soon accustomed myself to this fantastic position, as well as to the comparative darkness which surrounded us. The soil of the forest seemed covered with sharp blocks, difficult to avoid. The submarine flora struck me as being very perfect, and richer even than it would have been in the arctic or tropical zones, where these productions are not so plentiful. But for some minutes I involuntarily confounded the genera, taking animals for plants; and who would not have been mistaken? The fauna and the flora are too closely allied in this submarine world. | Вскоре я освоился и с причудливым лесом и с полумраком водной среды. Песчаный грунт был усеян острыми камнями, затруднявшими нам путь. |
| These plants are self-propagated, and the principle of their existence is in the water, which upholds and nourishes them. The greater number, instead of leaves, shoot forth blades of capricious shapes, comprised within a scale of colours pink, carmine, green, olive, fawn, and brown. | Подводная флора показалась мне чрезвычайно богатой, даже более богатой, нежели в арктических и тропических зонах, где она представлена достаточно скупо. В первое время я не мог отличить мир растительный от мира животного: зоофитов принимал за водоросли, животных - за растения. И кто бы не ошибся на моем месте? Фауна и флора часто так сходны по форме в подводном мире! |
| "Curious anomaly, fantastic element!" said an ingenious naturalist, "in which the animal kingdom blossoms, and the vegetable does not!" | Я заметил, что все особи растительного мира лишь прикрепляются к грунту, а не растут из него. Не имея корней, они требуют от земли не жизненных соков, а только опоры; они равно произрастают на камнях, ракушках, песке или гальке. Все нужное для их существования заключается в воде, вода их поддерживает и питает. Большинство растений пластинчатой, весьма прихотливой формы; в окраске растений преобладают тона розоватые, алые, зеленые, желтоватые, рыжие и бурые. Мне повстречались тут живые образцы тех особей, которые в засушенном виде хранились в коллекции "Наутилуса": веерообразная падина-павония, казалось, жаждавшая дуновения ветерка, пунцовые церамиумы, ламинарий, съедобные водоросли, простирающие вверх свои молодые побеги, нитевидные нереоцистисы, распускавшие свои ветви на высоте пятнадцати метров, букеты ацетобулярий - нитчатых дудчаток, стебли которых утолщаются кверху, и множество других, лишенных цветков морских растений. "Любопытная аномалия, причуда водной среды! -сказал один естествоиспытатель. - Здесь животные, как цветы, а растения лишены цветов!" Между древовидными растениями, не уступавшими по величине деревьям умеренного пояса, виднелись кустовидные колонии шестилучевых кораллов, настоящие кустарники в цвету! Живые изгороди из зоофитов, на которых пышно распускались коралловидные меандрины, исполосованные извилистыми бороздками, желтоватые звездчатые кораллы-кариофиллеи с прозрачными щупальцами, пучки похожих на травы зоантарий, и в довершение иллюзии рыбки - ильные прыгуны порхали с ветки на ветку, точно рой колибри, а из-под наших ног, как стаи бекасов, поднимались желтые, с ощеренной пастью и заостренной чешуей леписаканты, дактилоптеры и моноцентры. |
| In about an hour Captain Nemo gave the signal to halt; I, for my part, was not sorry, and we stretched ourselves under an arbour of alariae, the long thin blades of which stood up like arrows. | Около часу дня капитан Немо дал сигнал к отдыху, чем меня весьма обрадовал. Мы расположились под сенью аларий с лентовидным слоевищем, вздымавших свои длинные, похожие на стрелы стебли. |
| This short rest seemed delicious to me; there was nothing wanting but the charm of conversation; but, impossible to speak, impossible to answer, I only put my great copper head to Conseil's. I saw the worthy fellow's eyes glistening with delight, and, to show his satisfaction, he shook himself in his breastplate of air, in the most comical way in the world. | Короткий отдых был чрезвычайно приятен. Недоставало только возможности поговорить. Но все же я приблизил свою большую медную голову к шлему Конселя. Глаза его из-под толстых стекол скафандра блестели от удовольствия, и в знак полного удовлетворения он комично завертел головой в своем металлическом колпаке. |
| After four hours of this walking, I was surprised not to find myself dreadfully hungry. How to account for this state of the stomach I could not tell. But instead I felt an insurmountable desire to sleep, which happens to all divers. And my eyes soon closed behind the thick glasses, and I fell into a heavy slumber, which the movement alone had prevented before. Captain Nemo and his robust companion, stretched in the clear crystal, set us the example. | Меня крайне удивляло, что после четырехчасовой прогулки я не ощущал голода. Что было тому причиной, я не знал. Но меня неодолимо клонило ко сну, как это бывает со всеми водолазами. Веки мои смежились, и я отдался дремоте, которую преодолевал только движением. Капитан Немо и его богатырского сложения спутник первые подали пример, растянувшись во весь рост в лоне этой кристаллически чистой среды. |
| How long I remained buried in this drowsiness I cannot judge, but, when I woke, the sun seemed sinking towards the horizon. Captain Nemo had already risen, and I was beginning to stretch my limbs, when an unexpected apparition brought me briskly to my feet. | Не могу определить, сколько времени я спал; но, проснувшись, я заметил, что солнце клонилось к горизонту. Капитан Немо уже встал, и я начал было потягиваться, расправляя члены, как одно непредвиденное обстоятельство мгновенно подняло меня на ноги. |
| A few steps off, a monstrous sea-spider, about thirty-eight inches high, was watching me with squinting eyes, ready to spring upon me. Though my diver's dress was thick enough to defend me from the bite of this animal, I could not help shuddering with horror. Conseil and the sailor of the Nautilus awoke at this moment. Captain Nemo pointed out the hideous crustacean, which a blow from the butt end of the gun knocked over, and I saw the horrible claws of the monster writhe in terrible convulsions. This incident reminded me that other animals more to be feared might haunt these obscure depths, against whose attacks my diving-dress would not protect me. I had never thought of it before, but I now resolved to be upon my guard. Indeed, I thought that this halt would mark the termination of our walk; but I was mistaken, for, instead of returning to the Nautilus, Captain Nemo continued his bold excursion. The ground was still on the incline, its declivity seemed to be getting greater, and to be leading us to greater depths. It must have been about three o'clock when we reached a narrow valley, between high perpendicular walls, situated about seventy-five fathoms deep. Thanks to the perfection of our apparatus, we were forty-five fathoms below the limit which nature seems to have imposed on man as to his submarine excursions. | В нескольких шагах от нас чудовищный краб в метр вышиной, вперив в меня взгляд раскосых глаз, готовился наброситься на меня. Хотя скафандр служил достаточной защитой от его клешней, все же я не мог скрыть овладевшего мной ужаса. В эту минуту проснулись Консель и матрос с "Наутилуса". Капитан Немо указал матросу на гнусное членистоногое, и тот, ударив его прикладом, тотчас же убил гада; и я видел, как сводило в предсмертных конвульсиях страшные лапы чудовища. |
I say seventy-five fathoms, though I had no instrument by which to judge the distance. But I knew that even in the clearest waters the solar rays could not penetrate further. And accordingly the darkness deepened. At ten paces not an object was visible. I was groping my way, when I suddenly saw a brilliant white light. Captain Nemo had just put his electric apparatus into use; his companion did the same, and Conseil and I followed their example. By turning a screw I established a communication between the wire and the spiral glass, and the sea, lit by our four lanterns, was illuminated for a circle of thirty-six yards.
Читать дальше Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»
Представляем Вашему вниманию похожие книги на «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» списком для выбора. Мы отобрали схожую по названию и смыслу литературу в надежде предоставить читателям больше вариантов отыскать новые, интересные, ещё непрочитанные произведения.
Soyer Bennett
Marcin Wroński
Bertrice Small
Rebecca Winters
Vaughn Heppner
Julian Barnes
Jerzy Pilch
Omraam Mikhaël Aïvanhov
Kimber Lantry
Leonardo Martín Götte
Bruno Schulz
Schulz Bruno
Отзывы о книге «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»
Обсуждение, отзывы о книге «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» и просто собственные мнения читателей. Оставьте ваши комментарии, напишите, что Вы думаете о произведении, его смысле или главных героях. Укажите что конкретно понравилось, а что нет, и почему Вы так считаете.