Dvadtsat tysyach le pod vodoy
Здесь есть возможность читать онлайн «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Прочая научная литература, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.
- Название:Dvadtsat tysyach le pod vodoy
- Автор:
- Жанр:
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг книги:5 / 5. Голосов: 1
-
Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Dvadtsat tysyach le pod vodoy: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Dvadtsat tysyach le pod vodoy — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Dvadtsat tysyach le pod vodoy», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
мучили спазмы в желудке, и он все больше выходил из себя; я начинал уже опасаться с его стороны, несмотря на данное им слово, вспышки гнева при появлении кого-нибудь из команды судна.
| For two hours more Ned Land's temper increased; he cried, he shouted, but in vain. The walls were deaf. There was no sound to be heard in the boat; all was still as death. It did not move, for I should have felt the trembling motion of the hull under the influence of the screw. Plunged in the depths of the waters, it belonged no longer to earth: this silence was dreadful. | Прошло еще два часа. Гнев Неда Ленда все нарастал. Канадец звал, кричал, но тщетно. Глухи были железные стены. Не слышно было ни малейшего шума на судне, как будто все там умерло. Не чувствовалось легкого дрожания корпуса при вращении винта. Судно, несомненно, стояло на месте. Погрузившись в морские пучины, оно не принадлежало более земле. Безмолвие это было ужасно. Мы были покинуты, заперты в стенах каземата. Я страшился подумать о том, как долго может продлиться наше заключение. Проблеск надежды, вспыхнувший было при свидании с капитаном, понемногу угас. Ласковый взгляд этого человека, печать великодушия на его лице, благородство осанки - все изгладилось в моей памяти. Я представлял себе этого таинственного незнакомца таким, каким он, верно, и был: неумолимым, жестокосердным. Он, видимо, поставил себя выше человечности, стал недоступен чувству жалости, сделался непримиримым врагом себе подобных, которым он поклялся в вечной ненависти! Но неужели этот человек даст нам погибнуть в стенах тесной темницы? |
| I felt terrified, Conseil was calm, Ned Land roared. | Оставит нас во власти страшных мучений, на которые обрекает жестокий голод? Ужасная мысль овладела моим сознанием, а воображение сгущало краски. Отчаяние овладело мною. Консель был спокоен. Нед Ленд неистовствовал. |
| Just then a noise was heard outside. Steps sounded on the metal flags. The locks were turned, the door opened, and the steward appeared. | Вдруг снаружи послышался шум. Чьи-то шаги гулко отдавались в металлических плитах. Засовы взвизгнули, дверь отворилась, вошел стюард. |
| Before I could rush forward to stop him, the Canadian had thrown him down, and held him by the throat. The steward was choking under the grip of his powerful hand. | Прежде чем я успел сделать движение, чтобы удержать канадца, он ринулся на беднягу, повалил его на пол, схватил за горло. Стюард задыхался в его могучих руках. |
| Conseil was already trying to unclasp the harpooner's hand from his half-suffocated victim, and I was going to fly to the rescue, when suddenly I was nailed to the spot by hearing these words in French: | Консель пытался было вырвать из рук гарпунера его жертву, а я уже готов был помочь ему - и вдруг так и замер на месте при словах, сказанных по-французски: |
| "Be quiet, Master Land; and you, Professor, will you be so good as to listen to me?" | - Успокойтесь, мистер Ленд, и вы, господин профессор! Извольте выслушать меня! |
| CHAPTER X THE MAN OF THE SEAS | 10. ОБИТАТЕЛЬ МОРЕЙ |
| It was the commander of the vessel who thus spoke. | Это был капитан корабля. |
| At these words, Ned Land rose suddenly. The steward, nearly strangled, tottered out on a sign from his master. But such was the power of the commander on board, that not a gesture betrayed the resentment which this man must have felt towards the Canadian. Conseil interested in spite of himself, I stupefied, awaited in silence the result of this scene. | Нед Ленд живо вскочил на ноги. Стюард, чуть не задушенный, тотчас же, по знаку своего начальника, пошатываясь, вышел из каюты; и власть командира была такова, что этот человек ни единым жестом не выказал своей злобы против канадца. Консель, и тот, казалось, несколько опешил от неожиданности. И все втроем мы молча ожидали развязки этой сцены. |
| The commander, leaning against the corner of a table with his arms folded, scanned us with profound attention. Did he hesitate to speak? Did he regret the words which he had just spoken in French? One might almost think so. | Капитан, прислонившись к столу, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на нас. Колебался ли он вступить с нами в сношения? Жалел ли, что у него вырвалось несколько французских фраз? Вполне возможно. |
| After some moments of silence, which not one of us dreamed of breaking, "Gentlemen," said he, in a calm and penetrating voice, "I speak French, English, German, and Latin equally well. I could, therefore, have answered you at our first interview, but I wished to know you first, then to reflect. The story told by each one, entirely agreeing in the main points, convinced me of your identity. I know now that chance has brought before me M. Pierre Aronnax, Professor of Natural History at the Museum of Paris, entrusted with a scientific mission abroad, Conseil, his servant, and Ned Land, of Canadian origin, harpooner on board the frigate Abraham Lincoln of the navy of the United States of America." | Несколько секунд длилось молчание, и никто из нас не решался его нарушить. - Господа, -сказал, наконец, капитан спокойным и проникновенным голосом, - я свободно владею французским, английским, немецким и латинским языками. Я мог бы сразу же объясниться с вами, но я хотел сперва понаблюдать за вами и затем решить, как мне к вам отнестись. Все, что вы рассказали о себе, и вместе и порознь, вполне совпадало; и я убедился, что вы действительно те самые лица, за которых вы себя выдаете. Я знаю теперь, что случай свел меня с господином Пьером Аронаксом, профессором естественной истории в Парижском музее, командированным за границу с научной миссией; я знаю, что спутники господина профессора - его слуга Консель и канадец Нед Ленд, гарпунер с фрегата "Авраам Линкольн", входящего в состав военно-морского флота Соединенных Штатов Америки. |
| I bowed assent. It was not a question that the commander put to me. Therefore there was no answer to be made. This man expressed himself with perfect ease, without any accent. His sentences were well turned, his words clear, and his fluency of speech remarkable. Yet, I did not recognise in him a fellow-countryman. | Я поклонился в знак согласия. Капитан не обращался ко мне с вопросом. Стало быть, ответа не требовалось. Он изъяснялся по-французски совершенно свободно. Произношение его было безукоризненно, слова точны, манера говорить обаятельна. |
| He continued the conversation in these terms: | Затем он сказал: |
| "You have doubtless thought, sir, that I have delayed long in paying you this second visit. The reason is that, your identity recognised, I wished to weigh maturely what part to act towards you. I have hesitated much. Most annoying circumstances have brought you into the presence of a man who has broken all the ties of humanity. You have come to trouble my existence." | - Вы, несомненно, сочли, что наша вторичная встреча могла бы состояться несколько раньше. Но я стал в тупик, узнав, кто вы такой, сударь! Я долго не мог принять решения. Досадные обстоятельства свели вас с человеком, который порвал с человечеством! Вы смутили мой покой... |
| "Unintentionally!" said I. | - Поневоле, - сказал я. |
| "Unintentionally?" replied the stranger, raising his voice a little. "Was it unintentionally that the Abraham Lincoln pursued me all over the seas? Was it unintentionally that you took passage in this frigate? Was it unintentionally that your cannon-balls rebounded off the plating of my vessel? Was it unintentionally that Mr. Ned Land struck me with his harpoon?" | - Поневоле? - повторил неизвестный, несколько возвысив голос. - Неужто "Авраам Линкольн" поневоле охотился за мной во всех морях? Неужто вы поневоле пустились в плавание на борту этого фрегата? Неужто ваши снаряды поневоле попадали в корпус моего судна? Неужто мистер Нед Ленд поневоле метнул в меня острогой? |
| I detected a restrained irritation in these words. But to these recriminations I had a very natural answer to make, and I made it. | Сдержанное раздражение чувствовалось в словах капитана. Но на все его упреки у меня был совершенно естественный ответ. |
| "Sir," said I, "no doubt you are ignorant of the discussions which have taken place concerning you in America and Europe. You do not know that divers accidents, caused by collisions with your submarine machine, have excited public feeling in the two continents. I omit the theories without number by which it was sought to explain that of which you alone possess the secret. But you must understand that, in pursuing you over the high seas of the Pacific, the Abraham Lincoln believed itself to be chasing some powerful sea-monster, of which it was necessary to rid the ocean at any price." | - Сударь, - сказал я, - до вас, конечно, не доносились слухи, которые ходили в Америке и Европе в связи с вашим судном. Вы не знаете, какой отклик в общественном мнении обоих материков получили несчастные случаи при столкновении военных кораблей с вашим подводным судном! Я не стану утомлять ваше внимание перечислением всех предположений, которыми пытались объяснить необъяснимое явление, составлявшее вашу тайну. Но знайте, что, преследуя вас до самых отдаленных морей Тихого океана, "Авраам Линкольн" считал, что он охотится за каким-то морским чудовищем, истребить которое он обязан во что бы то ни стало! |
| A half-smile curled the lips of the commander: then, in a calmer tone: | Легкая усмешка тронула губы капитана. |
| "M. Aronnax," he replied, "dare you affirm that your frigate would not as soon have pursued and cannonaded a submarine boat as a monster?" | - Г осподин Аронакс, - сказал он более спокойным тоном, - возьмете ли вы на себя смелость утверждать, что ваш фрегат не стал бы преследовать и обстреливать подводное судно с такой же энергией, как преследовал морское чудовище? |
| This question embarrassed me, for certainly Captain Farragut might not have hesitated. He might have thought it his duty to destroy a contrivance of this kind, as he would a gigantic narwhal. | Вопрос капитана смутил меня. Я знал, что командир фрегата, капитан Фарагут, конечно, не стал бы раздумывать. Он счел бы своим долгом уничтожить подводное судно так же, как и чудовищного нарвала. |
| "You understand then, sir," continued the stranger, "that I have the right to treat you as enemies?" | - Итак, вы должны согласиться, сударь, -продолжал неизвестный, - что я имею право отнестись к вам, как к моим врагам. |
| I answered nothing, purposely. For what good would it be to discuss such a proposition, when force could destroy the best arguments? | Я опять ничего не ответил, и по той же причине. |
| "I have hesitated some time," continued the commander; "nothing obliged me to show you hospitality. If I chose to separate myself from you, I should have no interest in seeing you again; I could place you upon the deck of this vessel which has served you as a refuge, I could sink beneath the waters, and forget that you had ever existed. Would not that be my right?" | - Я долго колебался, - говорил капитан. - Ничто не обязывало меня оказывать вам гостеприимство. У меня не было бы сейчас причины встречаться с вами, если б я решил избавиться от вас. Я мог бы, высадив вас на палубу моего судна, послужившего вам убежищем, опуститься в морские глубины и забыть о вашем существовании! Разве я был не вправе так поступить? |
| "It might be the right of a savage," I answered, "but not that of a civilised man." | - Дикарь был бы вправе поступить так, но не цивилизованный человек! - отвечал я. |
| "Professor," replied the commander, quickly, "I am not what you call a civilised man! I have done with society entirely, for reasons which I alone have the right of appreciating. I do not, therefore, obey its laws, and I desire you never to allude to them before me again!" | - Господин профессор, - возразил с живостью капитан, - я вовсе не из тех людей, которых вы именуете цивилизованными! Я порвал всякие связи с обществом! На то у меня были веские причины. А насколько причины были основательны, судить могу лишь я один! Я не повинуюсь законам этого самого общества и прошу вас никогда на них не ссылаться! |
| This was said plainly. A flash of anger and disdain kindled in the eyes of the Unknown, and I had a glimpse of a terrible past in the life of this man. Not only had he put himself beyond the pale of human laws, but he had made himself independent of them, free in the strictest acceptation of the word, quite beyond their reach! Who then would dare to pursue him at the bottom of the sea, when, on its surface, he defied all attempts made against him? | Все было сказано. Гневен и презрителен был взгляд неизвестного. И у меня мелькнула мысль, что в прошлом этого человека скрыта страшная тайна. |
| What vessel could resist the shock of his submarine monitor? What cuirass, however thick, could withstand the blows of his spur? No man could demand from him an account of his actions; God, if he believed in one-his conscience, if he had one-were the sole judges to whom he was answerable. | Недаром он поставил себя вне общественных законов, недаром ушел за пределы досягаемости, обретя независимость и свободу в полном значении этого слова! Кто отважится преследовать его в морских пучинах, если и на поверхности океана он пресекал всякую попытку вступить с ним в бой? Какое судно устоит против этого подводного монитора? Какая броня выдержит удар его тарана? Никто из людей не мог потребовать у него отчета в его действиях! Бог, если он верил в него, совесть, если он еще не потерял ее, были его единственными судьями. |
| These reflections crossed my mind rapidly, whilst the stranger personage was silent, absorbed, and as if wrapped up in himself. I regarded him with fear mingled with interest, as, doubtless, OEdiphus regarded the Sphinx. | Все эти мысли промелькнули в моей голове, пока этот загадочный человек, весь уйдя в себя, хранил молчание. Я глядел на него с ужасом и любопытством; так, верно, Эдип глядел на сфинкса! |
| After rather a long silence, the commander resumed the conversation. | Капитан прервал, наконец, томительное молчание. |
| "I have hesitated," said he, "but I have thought that my interest might be reconciled with that pity to which every human being has a right. You will remain on board my vessel, since fate has cast you there. You will be free; and, in exchange for this liberty, I shall only impose one single condition. Your word of honour to submit to it will suffice." | - Итак, я колебался, - сказал он. - Но, подумав, решил, что свои интересы можно в конце концов совместить с чувством сострадания, на которое имеет право всякое живое существо. Вы останетесь на борту моего корабля, раз судьба забросила вас сюда. Я предоставлю вам свободу, впрочем, весьма относительную; но взамен вы должны выполнить одно условие. Вашего обещания сдержать свое слово вполне для меня довольно. |
| "Speak, sir," I answered. "I suppose this condition is one which a man of honour may accept?" | - Я слушаю, сударь, - ответил я. - Надеюсь, что порядочному человеку не составит труда принять ваше условие! |
| "Yes, sir; it is this: It is possible that certain events, unforeseen, may oblige me to consign you to your cabins for some hours or some days, as the case may be. As I desire never to use violence, I expect from you, more than all the others, a passive obedience. In thus acting, I take all the responsibility: I acquit you entirely, for I make it an impossibility for you to see what ought not to be seen. Do you accept this condition?" | - Само собою разумеется! Так вот: возможно, что некоторые непредвиденные обстоятельства когда-нибудь вынудят меня удалить вас на несколько часов или дней в ваши каюты без права выходить оттуда. Не желая прибегать к насилию, я заранее хочу заручиться вашим обещанием беспрекословно повиноваться мне в подобных случаях. Таким образом я снимаю с вас всякую ответственность за все, что может произойти. Вы будете лишены возможности быть свидетелями событий, в которых вам не положено принимать участие. Ну-с, принимаете мое условие? |
| Then things took place on board which, to say the least, were singular, and which ought not to be seen by people who were not placed beyond the pale of social laws. Amongst the surprises which the future was preparing for me, this might not be the least. | Стало быть, на борту подводного корабля вершатся дела, о которых вовсе не следует знать людям, не поставившим себя вне общественных законов! Из всех нечаянностей, которые готовило мне будущее, последняя нечаянность была не из самых малых! |
| "We accept," I answered; "only I will ask your permission, sir, to address one question to you-one only." | - Принимаем, - отвечал я. - Но позвольте, сударь, обратиться к вам с вопросом? |
| "Speak, sir." | - Пожалуйста. |
| "You said that we should be free on board." | - Вы сказали, что мы будем пользоваться свободой на борту вашего судна? |
| "Entirely." | - Полной свободой. |
| "I ask you, then, what you mean by this liberty?" | - Я желал бы знать, что вы разумеете под этой свободой? |
| "Just the liberty to go, to come, to see, to observe even all that passes here save under rare circumstances-the liberty, in short, which we enjoy ourselves, my companions and I." | - Вы можете свободно передвигаться в пределах судна, осматривать его, наблюдать жизнь на борту, - за исключением редких случаев, - короче говоря, пользоваться свободой наравне со мной и моими товарищами. |
| It was evident that we did not understand one another. | Видимо, мы говорили на разных языках. |
| "Pardon me, sir," I resumed, "but this liberty is only what every prisoner has of pacing his prison. It cannot suffice us." | - Извините, сударь, но это свобода узника в стенах темницы! Мы не можем этим удовольствоваться. |
| "It must suffice you, however." | - Приходится удовольствоваться. |
| "What! we must renounce for ever seeing our country, our friends, our relations again?" | - Как! Мы должны отбросить всякую надежду увидеть родину, друзей, семью? |
| "Yes, sir. But to renounce that unendurable worldly yoke which men believe to be liberty is not perhaps so painful as you think." | - Да! И вместе с тем сбросить с себя тяжкое земное иго, что люди называют свободой! Уж не так это тягостно, как вы думаете! |
| "Well," exclaimed Ned Land, "never will I give my word of honour not to try to escape." | - Что касается меня, - вскричал Нед Ленд, - я никогда не дам слово отказаться от мысли бежать отсюда! |
| "I did not ask you for your word of honour, Master Land," answered the commander, coldly. | - Я и не прошу вашего слова, мистер Ленд, -холодно отвечал капитан. |
| "Sir," I replied, beginning to get angry in spite of my self, "you abuse your situation towards us; it is cruelty." | - Сударь, - вскричал я, не владея собою, - вы злоупотребляете своей властью! Это бесчеловечно! |
| "No, sir, it is clemency. You are my prisoners of war. I keep you, when I could, by a word, plunge you into the depths of the ocean. You attacked me. You came to surprise a secret which no man in the world must penetrate-the secret of my whole existence. And you think that I am going to send you back to that world which must know me no more? Never! In retaining you, it is not you whom I guard-it is myself." | - Напротив, великодушно! Вы взяты в плен на поле битвы! Одно мое слово, и вас сбросили бы в пучины океана! А я сохранил вам жизнь. Вы напали на меня! Вы овладели тайной, в которую не должен был проникнуть ни один человек в мире, - тайной моего бытия! И вы воображаете, что я позволю вам вернуться на землю, для которой я умер! Да никогда! Я буду держать вас на борту ради собственной безопасности! |
| These words indicated a resolution taken on the part of the commander, against which no arguments would prevail. | По-видимому, капитан принял решение, против которого бессильны были всякие доводы. |
| "So, sir," I rejoined, "you give us simply the choice between life and death?" | - Совершенно очевидно, сударь, - сказал я, - что вы попросту предоставляете нам выбор между жизнью и смертью? |
| "Simply." | - Совершенно очевидно. |
| "My friends," said I, "to a question thus put, there is nothing to answer. But no word of honour binds us to the master of this vessel." | - Друзья мои, - сказал я, обращаясь к своим спутникам, - дело обстоит так, что спорить бесполезно. Но мы не дадим никакого обещания, которое связало бы нас с хозяином этого судна. |
| "None, sir," answered the Unknown. | - Никакого, - сказал неизвестный. |
| Then, in a gentler tone, he continued: | И более мягким тоном он прибавил: |
| "Now, permit me to finish what I have to say to you. I know you, M. Aronnax. You and your companions will not, perhaps, have so much to complain of in the chance which has bound you to my fate. You will find amongst the books which are my favourite study the work which you have published on 'the depths of the sea.' I have often read it. You have carried out your work as far as terrestrial science permitted you. But you do not know all-you have not seen all. Let me tell you then, Professor, that you will not regret the time passed on board my vessel. You are going to visit the land of marvels." | - Позвольте мне закончить наш разговор. Я знаю вас, господин Аронакс. Если не ваши спутники, то, может быть, вы лично не посетуете на случай, связавший наши судьбы. Между моими любимыми книгами вы найдете и свой труд, посвященный изучению морских глубин. Я часто перечитываю вашу книгу. Вы двинули науку океанографии так далеко, как только это возможно для жителя земли. Позвольте уверить вас, господин профессор, что вы не пожалеете о времени, проведенном на борту моего корабля. Вы совершите путешествие в страну чудес! Смена впечатлений взволнует ваше воображение. Вы постоянно будете находиться в восторженном состоянии. Вы не устанете изумляться виденным. Жизнь подводного мира непрерывно будет развертываться перед вашими глазами, не пресыщая ваш взор! Я готовлюсь предпринять вновь подводное путешествие вокруг света - как знать, не последнее ли? Я хочу еще раз окинуть взглядом все, что мною изучено в морских глубинах, не однажды мною исследованных! Вы будете участником моих научных занятий. С нынешнего дня вы вступаете в новую стихию, вы увидите то, что скрыто от людских глаз, - я и мои товарищи, не идем в счет, - и наша планета раскроет перед вами свои сокровенные тайны! |
| These words of the commander had a great effect upon me. I cannot deny it. My weak point was touched; and I forgot, for a moment, that the contemplation of these sublime subjects was not worth the loss of liberty. Besides, I trusted to the future to decide this grave question. So I contented myself with saying: | Не скрою, речи капитана произвели на меня большое впечатление. Он тронул мою чувствительную струну, и я на мгновение забыл, что созерцание чудес подводного мира не искупит утраченной свободы. Но я утешил себя, положившись на будущее в решении столь важного вопроса. Поэтому я ограничился короткой репликой. - Сударь, - сказал я, - хотя вы и порвали с-человечеством, все же, надеюсь, вам не чужды человеческие чувства? Мы потерпели кораблекрушение. Вы великодушно приняли нас на борт своего судна. Мы никогда не забудем этого. Что касается меня, признаюсь, что если бы возможность служить науке могла ослабить вкус к свободе, то встреча с вами с избытком вознаградила бы меня за ее утрату. Я думал, что капитан протянет мне руку, чтобы скрепить наш договор. Но капитан руки не протянул. И я мысленно пожалел его. - Последний вопрос, - сказал я, заметив, что этот непостижимый человек готов уйти. - Слушаю вас, господин профессор. |
| "By what name ought I to address you?" | - Как прикажете именовать вас? |
| "Sir," replied the commander, "I am nothing to you but Captain Nemo; and you and your companions are nothing to me but the passengers of the Nautilus." | - Сударь, - отвечал капитан, - я для вас капитан Немо , а вы для меня, как и ваши спутники, только пассажиры "Наутилуса". |
| Captain Nemo called. A steward appeared. The captain gave him his orders in that strange language which I did not understand. Then, turning towards the Canadian and Conseil: | Капитан Немо позвал слугу и отдал ему приказание на том же неизвестном мне языке. Затем, обращаясь к канадцу и Конселю, он сказал: |
| "A repast awaits you in your cabin," said he. "Be so good as to follow this man. | - Завтрак вас ждет в вашей каюте. Потрудитесь следовать за этим человеком. - Не откажусь! -ответил гарпунер. И они вышли, наконец, из темницы, где пробыли взаперти более тридцати часов. |
| "And now, M. Aronnax, our breakfast is ready. Permit me to lead the way." | - А теперь, господин Аронакс, пойдемте и мы завтракать. Не угодно ли вам пожаловать за мною. |
| "I am at your service, Captain." | - Я в вашем распоряжении, капитан. |
| I followed Captain Nemo; and as soon as I had passed through the door, I found myself in a kind of passage lighted by electricity, similar to the waist of a ship. After we had proceeded a dozen yards, a second door opened before me. | И я пошел вслед за капитаном Немо. Переступив порог, мы очутились в освещенном электричеством узком проходе. Пройдя метров десять, мы через открытую дверь вошли в большую залу. |
| I then entered a dining-room, decorated and furnished in severe taste. High oaken sideboards, inlaid with ebony, stood at the two extremities of the room, and upon their shelves glittered china, porcelain, and glass of inestimable value. The plate on the table sparkled in the rays which the luminous ceiling shed around, while the light was tempered and softened by exquisite paintings. | Это была столовая, отделанная и меблированная в строгом вкусе. Высокие дубовые поставцы, инкрустированные черным деревом, стояли по обеим концам столовой, и на их полках с волнообразными краями сверкал дорогой фаянс, фарфор, хрусталь. Серебряная утварь отражала своей блестящей поверхностью свет, падавший сверху. Тонкая роспись потолка смягчала яркость освещения. |
| In the centre of the room was a table richly laid out. Captain Nemo indicated the place I was to occupy. | Посредине залы стоял богато сервированный стол. Капитан Немо жестом указал мне мое место. - Садитесь, - сказал он, - и кушайте! Вы, верно, умираете с голоду. |
| The breakfast consisted of a certain number of dishes, the contents of which were furnished by the sea alone; and I was ignorant of the nature and mode of preparation of some of them. I acknowledged that they were good, but they had a peculiar flavour, which I easily became accustomed to. These different aliments appeared to me to be rich in phosphorus, and I thought they must have a marine origin. | Завтрак состоял из нескольких блюд, приготовленных исключительно из продуктов, поставляемых морем; все же некоторые блюда вызывали во мне недоумение. Кушанья были очень аппетитные, но в них чувствовался какой-то привкус; впрочем, вскоре я перестал его ощущать. Все эти блюда содержали в себе, как мне показалось, много фосфора, и я решил, что все они морского происхождения. |
| Captain Nemo looked at me. I asked him no questions, but he guessed my thoughts, and answered of his own accord the questions which I was burning to address to him. | Капитан Немо искоса на меня поглядывал. Я ни о чем не спрашивал его, но он сам ответил мне на вопросы, которые вертелись у меня на языке. |
| "The greater part of these dishes are unknown to you," he said to me. "However, you may partake of them without fear. They are wholesome and nourishing. For a long time I have renounced the food of the earth, and I am never ill now. My crew, who are healthy, are fed on the same food." | - Большинство этих блюд вам незнакомо, - сказал он, - но кушайте их без боязни. Пища здоровая и питательная. Я давно отказался от мясных блюд и, как видите, чувствую себя неплохо. Мои матросы все, как на подбор, здоровяки, а мы одинаково питаемся. |
| "So," said I, "all these eatables are the produce of the sea?" | - Стало быть, - сказал я, - все эти кушанья изготовлены из продуктов, поставляемых морем? |
| "Yes, Professor, the sea supplies all my wants. Sometimes I cast my nets in tow, and I draw them in ready to break. Sometimes I hunt in the midst of this element, which appears to be inaccessible to man, and quarry the game which dwells in my submarine forests. My flocks, like those of Neptune's old shepherds, graze fearlessly in the immense prairies of the ocean. I have a vast property there, which I cultivate myself, and which is always sown by the hand of the Creator of all things." | - Да, господин профессор! Море удовлетворяет все мои нужды. Закинув сети, я получаю богатый улов. Опустившись в морские глубины, казалось, не доступные человеку, чтобы поохотиться в подводных лесах, я подстрелю водяную дичь. Мои стада, подобно стадам Нептуна, мирно пасутся на океанских пастбищах. Владения мои обширны, и рука создателя всего живого не оскудевает! Я поглядел на Немо с удивлением и сказал: |
| "I can understand perfectly, sir, that your nets furnish excellent fish for your table; I can understand also that you hunt aquatic game in your submarine forests; but I cannot understand at all how a particle of meat, no matter how small, can figure in your bill of fare." | - Я хорошо понимаю, сударь, что сети поставляют превосходную рыбу к вашему столу; я понимаю, хотя и не совсем ясно, что вы позволяете себе роскошь охотиться за водяной дичью в подводных лесах; но мне совершенно непонятно, откуда в меню появляется мясное блюдо, пусть в самом малом количестве? - Сударь, - отвечал капитан Немо, - я не питаюсь мясом земных животных. - Ну, а это что же такое? - спросил я, указывая на тарелку, на которой лежали кусочки говядины. |
| "This, which you believe to be meat, Professor, is nothing else than fillet of turtle. Here are also some dolphins' livers, which you take to be ragout of pork. My cook is a clever fellow, who excels in dressing these various products of the ocean. Taste all these dishes. Here is a preserve of sea-cucumber, which a Malay would declare to be unrivalled in the world; here is a cream, of which the milk has been furnished by the cetacea, and the sugar by the great fucus of the North Sea; and, lastly, permit me to offer you some preserve of anemones, which is equal to that of the most delicious fruits." | - То, что вы принимаете за говядину, господин профессор, всего лишь филейная часть морской черепахи. А вот жаркое из печени дельфина; вы легко приняли бы это блюдо за рагу из свинины! Мой повар мастерски консервирует дары океана. Отведайте всего понемногу. Вот консервы из морских кубышек; любой малаец нашел бы их несравненными на вкус! Вот крем, взбитый из сливок, которые поставляют нам киты; вот сахар, который добывается из гигантских фукусов Средиземного моря! И, наконец, позвольте вам предложить варенье из анемонов, не уступающих в сочности самым спелым плодам земли. |
| I tasted, more from curiosity than as a connoisseur, whilst Captain Nemo enchanted me with his extraordinary stories. | И я отведывал от каждого блюда не из жадности, а из любопытства. А капитан Немо тем временем чаровал меня, рассказывая баснословные вещи. - Море, господин Аронакс, - говорил он, - кормит меня. Щедроты его неистощимы. Море не только кормит меня, но и одевает. Ткань на вашем костюме соткана из биссуса некоторых двустворчатых моллюсков; окрашена она, по примеру древних, соком пурпурницы, а фиолетовый оттенок придан экстрактом аплизий Средиземного моря. Духи, что стоят на туалетном столике в вашей каюте, получены сухой перегонкой морских растений. Ваша постель из мягкой морской травы зостеры. Пером вам будет служить китовый ус, чернилами выделения желез каракатицы. Я живу дарами моря, и море в свое время возьмет обратно свои дары! |
| "You like the sea, Captain?" | - Вы любите море, капитан? |
| "Yes; I love it! The sea is everything. It covers seven tenths of the terrestrial globe. Its breath is pure and healthy. It is an immense desert, where man is never lonely, for he feels life stirring on all sides. The sea is only the embodiment of a supernatural and wonderful existence. It is nothing but love and emotion; it is the 'Living Infinite,' as one of your poets has said. In fact, Professor, Nature manifests herself in it by her three kingdoms-mineral, vegetable, and animal. The sea is the vast reservoir of Nature. The globe began with sea, so to speak; and who knows if it will not end with it? In it is supreme tranquillity. The sea does not belong to despots. Upon its surface men can still exercise unjust laws, fight, tear one another to pieces, and be carried away with terrestrial horrors. But at thirty feet below its level, their reign ceases, their influence is quenched, and their power disappears. Ah! sir, live-live in the bosom of the waters! There only is independence! There I recognise no masters! There I am free!" | - Да, я люблю море! Море - это все! Оно покрывает собою семь десятых земного шара. Дыхание его чисто, животворно. В его безбрежной пустыне человек не чувствует себя одиноким, ибо вокруг себя он ощущает биение жизни. В лоне морей обитают невиданные, диковинные существа. Море - это вечное движение и любовь, вечная жизнь, как сказал один из ваших поэтов. И в самом деле, господин профессор, водная среда представляет для развития жизни исключительные преимущества. Тут представлены все три царства природы: минералы, растения, животные. Животное царство широко представляют четыре группы зоофитов , три класса членистых, пять классов моллюсков, три класса позвоночных, млекопитающих, пресмыкающихся и неисчислимые легионы рыб, отряды животных, которых насчитывают свыше тринадцати тысяч видов, из коих только одна десятая обитает в пресных водах. Море - обширный резервуар природы. Если можно так выразиться, морем началась жизнь земного шара, морем и окончится! Тут высший покой! Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они могут еще чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водою они бессильны, тут их могущество кончается! Ах, сударь, оставайтесь тут, живите в лоне морей! Тут, единственно тут, настоящая независимость! Тут нет тиранов! Тут я свободен! |
| Captain Nemo suddenly became silent in the midst of this enthusiasm, by which he was quite carried away. For a few moments he paced up and down, much agitated. Then he became more calm, regained his accustomed coldness of expression, and turning towards me: | Капитан Немо вдруг умолк. Не изменил ли он своей обычной сдержанности? Не пожалел ли, что сказал лишнее? Несколько минут он в видимом волнении ходил по комнате. Понемногу нервы его успокоились, лицо приняло обычное холодное выражение. Наконец, он подошел ко мне. |
| "Now, Professor," said he, "if you wish to go over the Nautilus, I am at your service." | - А теперь, господин профессор, - сказал он, - если вы желаете осмотреть "Наутилус", я к вашим услугам. |
| Captain Nemo rose. I followed him. A double door, contrived at the back of the dining-room, opened, and I entered a room equal in dimensions to that which I had just quitted. | 11. "НАУТИЛУС" Я последовал за капитаном Немо. Двойная дверь в глубине столовой распахнулась, и мы вошли в соседнюю комнату, столь же просторную. |
| It was a library. High pieces of furniture, of black violet ebony inlaid with brass, supported upon their wide shelves a great number of books uniformly bound. They followed the shape of the room, terminating at the lower part in huge divans, covered with brown leather, which were curved, to afford the greatest comfort. Light movable desks, made to slide in and out at will, allowed one to rest one's book while reading. In the centre stood an immense table, covered with pamphlets, amongst which were some newspapers, already of old date. The electric light flooded everything; it was shed from four unpolished globes half sunk in the volutes of the ceiling. I looked with real admiration at this room, so ingeniously fitted up, and I could scarcely believe my eyes. | Это была библиотека. В высоких шкафах из черного палисандрового дерева с бронзовыми инкрустациями на широких полках стояли рядами книги в одинаковых переплетах. Шкафы тянулись вдоль стен, занимая все пространство от пола до потолка. Несколько отступя от шкафов, шли сплошные широкие диваны, обитые коричневой кожей. Легкие передвижные подставки для книг расставлены были близ диванов. Посредине библиотеки стоял большой стол, заваленный журналами, среди которых я заметил несколько старых газет. С лепного потолка, завершая весь этот гармонический ансамбль, четыре полушария из матового стекла изливали электрический свет. С восхищением осматривал я этот покой, обставленный с таким вкусом, и глазам своим не верил. |
| "Captain Nemo," said I to my host, who had just thrown himself on one of the divans, "this is a library which would do honour to more than one of the continental palaces, and I am absolutely astounded when I consider that it can follow you to the bottom of the seas." | - Капитан Немо, - сказал я хозяину, расположившемуся на диване, - ваша библиотека сделала бы честь любому дворцу на континенте; и я диву даюсь при мысли, что такая сокровищница сопутствует вам в морские глубины! |
| "Where could one find greater solitude or silence, Professor?" replied Captain Nemo. "Did your study in the Museum afford you such perfect quiet?" | - А где же вы найдете столь благоприятные условия для работы, господин профессор? -ответил капитан Немо. - Тишина, полный покой. Разве в вашем кабинете в Парижском музее вы пользуетесь такими удобствами? |
| "No, sir; and I must confess that it is a very poor one after yours. You must have six or seven thousand volumes here." | - Разумеется, нет! И я должен признаться, что мой парижский кабинет беден в сравнении с вашим. У вас тут не менее шести-семи тысяч томов... |
| "Twelve thousand, M. Aronnax. These are the only ties which bind me to the earth. But I had done with the world on the day when my Nautilus plunged for the first time beneath the waters. That day I bought my last volumes, my last pamphlets, my last papers, and from that time I wish to think that men no longer think or write. These books, Professor, are at your service besides, and you can make use of them freely." | - Двенадцать тысяч, господин Аронакс. Книги -единственное, что связывает меня с землей. Свет перестал существовать для меня в тот день, когда "Наутилус" впервые погрузился в морские глубины. В тот день я в последний раз покупал книги, журналы, газеты. С того дня для меня человечество перестало мыслить, перестало творить. Моя библиотека к вашим услугам, господин профессор; вы можете располагать ею, как вам будет угодно. |
| I thanked Captain Nemo, and went up to the shelves of the library. Works on science, morals, and literature abounded in every language; but I did not see one single work on political economy; that subject appeared to be strictly proscribed. Strange to say, all these books were irregularly arranged, in whatever language they were written; and this medley proved that the Captain of the Nautilus must have read indiscriminately the books which he took up by chance. | Поблагодарив капитана Немо, я подошел к библиотечным полкам. Тут была собрана научная, философская, художественная литература на всех языках; но я не заметил ни одного сочинения по политической экономии; очевидно, политической экономии доступ на борт судна был строго воспрещен. Любопытная подробность - книги были расставлены в алфавитном порядке, независимо от того, на каком языке они написаны; видимо, капитан Немо свободно владел всеми языками. Среди книг я увидел произведения великих писателей и мыслителей древнего и нового мира - все то лучшее, что создано человеческим гением в области истории, поэзии, художественной прозы и науки, начиная с Гомера до Виктора Гюго, с Ксенофонта до Мишле, с Рабле до госпожи Санд. Но научные книги все же преобладали в этой библиотеке; книги по механике, баллистике, гидрографии, метеорологии, географии, зоологии и прочее чередовались с трудами по естественной истории, как я понял, главного предмета научных интересов капитана. Тут было полное собрание сочинений Гумбольдта, Араго, труды Фуко, Анри Сент Клер Девиля, Шасля, Мильн Эдвардса, Катрфажа, Тиндаля, Фарадея, Вертело, аббата Секки, Петерманна, капитана Мори, Агассиса, "Записки Академии наук", сборники различных географических обществ и прочее. И в этом почетном обществе находились две моих книги, которым, возможно, я был обязан относительно любезным приемом на борту "Наутилуса"! Книга Жозефа Бертрана "Основы астрономии" позволила мне сделать заключение: я знал, что она вышла в свет в 1865 году, - стало быть, "Наутилус" был спущен под воду не раньше этого времени. Итак, капитан Немо начал свое подводное существование всего лишь три года назад. Впрочем, я надеялся установить точную дату, если в библиотеке окажется более позднее издание. Но у меня впереди было достаточно времени для подобных изысканий, и, помимо того, мне не хотелось откладывать обозрения чудес "Наутилуса". |
| "Sir," said I to the Captain, "I thank you for having placed this library at my disposal. It contains treasures of science, and I shall profit by them." | - Благодарю вас, сударь, - сказал я, - за разрешение пользоваться вашей библиотекой. Тут собраны столь ценные научные сокровища! Я не премину с ними ознакомиться. |
| "This room is not only a library," said Captain Nemo, "it is also a smoking-room." | - Тут не только библиотека, - отвечал капитан Немо, - но и курительная. |
| "A smoking-room!" I cried. "Then one may smoke on board?" | - Курительная? - воскликнул я. - Курительная на борту "Наутилуса"? |
| "Certainly." | - Совершенно верно! |
| "Then, sir, I am forced to believe that you have kept up a communication with Havannah." | - В таком случае, сударь, я должен предположить, что вы поддерживаете связь с Гаваной? |
| "Not any," answered the Captain. "Accept this cigar, M. Aronnax; and, though it does not come from Havannah, you will be pleased with it, if you are a connoisseur." | - Отнюдь нет, - возразил капитан. - Позвольте предложить вам сигару. Правда, она не гаванская, но, если вы знаток, сигара придется вам по вкусу. |
| I took the cigar which was offered me; its shape recalled the London ones, but it seemed to be made of leaves of gold. I lighted it at a little brazier, which was supported upon an elegant bronze stem, and drew the first whiffs with the delight of a lover of smoking who has not smoked for two days. | Я взял сигару, по форме весьма напоминавшую лучшие сорта гаванских, но, казалось, скрученную из золотистых листьев. Я раскурил ее у светильника, стоявшего на изящной бронзовой подставке, и затянулся с жадностью завзятого курильщика, лишенного табака уже двое суток. |
| "It is excellent, but it is not tobacco." | - Превосходная сигара, - сказал я, - но разве это табак? |
| "No!" answered the Captain, "this tobacco comes neither from Havannah nor from the East. It is a kind of sea-weed, rich in nicotine, with which the sea provides me, but somewhat sparingly." | - Табак, но не гаванский и не турецкий. Море поставляет мне, хотя и не очень щедро, эти редкие морские водоросли, богатые никотином. Вы и теперь вздыхаете о гаванских сигарах, а? - С этой минуты, капитан, я их презираю! -Курите, пожалуйста, сколько вам вздумается, не спрашивая о происхождении сигар. Никакая таможня не взимала за них налога, но от этого, полагаю, они не стали хуже! - Напротив! |
| At that moment Captain Nemo opened a door which stood opposite to that by which I had entered the library, and I passed into an immense drawing-room splendidly lighted. | В этот момент капитан Немо растворил дверь, противоположную той, через которую мы вошли в библиотеку, и я оказался в ослепительно освещенном салоне. |
| It was a vast, four-sided room, thirty feet long, eighteen wide, and fifteen high. A luminous ceiling, decorated with light arabesques, shed a soft clear light over all the marvels accumulated in this museum. For it was in fact a museum, in which an intelligent and prodigal hand had gathered all the treasures of nature and art, with the artistic confusion which distinguishes a painter's studio. | Это был просторный зал с закругленными углами, длиною в десять, шириною в шесть, высотою в пять метров. Сильные лампы, скрытые за узорчатым орнаментом потолка, выдержанного в духе мавританских сводчатых покрытий, бросали мягкий свет на сокровища этого музея. Да, это был настоящий музей, в котором мастерской и щедрой рукой были соединены воедино дары природы и искусства в том живописном беспорядке, какой обличает жилище художника. |
| Thirty first-rate pictures, uniformly framed, separated by bright drapery, ornamented the walls, which were hung with tapestry of severe design. I saw works of great value, the greater part of which I had admired in the special collections of Europe, and in the exhibitions of paintings. The several schools of the old masters were represented by a Madonna of Raphael, a Virgin of Leonardo da Vinci, a nymph of Corregio, a woman of Titan, an Adoration of Veronese, an Assumption of Murillo, a portrait of Holbein, a monk of Velasquez, a martyr of Ribera, a fair of Rubens, two Flemish landscapes of Teniers, three little "genre" pictures of Gerard Dow, Metsu, and Paul Potter, two specimens of Gericault and Prudhon, and some sea-pieces of Backhuysen and Vernet. Amongst the works of modern painters were pictures with the signatures of Delacroix, Ingres, Decamps, Troy on, Meissonier, Daubigny, etc.; and some admirable statues in marble and bronze, after the finest antique models, stood upon pedestals in the corners of this magnificent museum. Amazement, as the Captain of the Nautilus had predicted, had already begun to take possession of me. | Десятка три картин великих мастеров, в одинаковых рамах, отделенные одна от другой щитами с рыцарскими доспехами, украшали стены, обтянутые ткаными обоями строгого рисунка. Тут были полотна огромной ценности, которыми я любовался в частных картинных галереях Европы и на художественных выставках. Различные школы старинных мастеров были представлены тут: "Мадонна" Рафаэля, "Дева" Леонардо да Винчи, "Нимфа" Корреджо, "Женщина" Тициана, "Поклонение волхвов" Веронезе, "Успение" Мурильо, "Портрет" Гольбейна, "Монах" Веласкеза, "Мученик" Рибейры, "Ярмарка" Рубенса, два фламандских пейзажа Тенирса, три жанровых картинки Жерара Доу, Метсю, Поля Поттера, два полотна Жерико и Прюдона, несколько морских видов Бекюйзена и Берне. Современная живопись была представлена картинами Делакруа, Энгра, Декампа, Труайона, Мессонье, Добиньи и т.д.; несколько очаровательных мраморных и бронзовых копий античных скульптур на высоких пьедесталах стояло по углам великолепного музея. Предсказание командира "Наутилуса" начинало сбываться: я был буквально ошеломлен. |
| "Professor," said this strange man, "you must excuse the unceremonious way in which I receive you, and the disorder of this room." | - Господин профессор, - сказал этот загадочный человек, - надеюсь, вы извините меня за то, что я принимаю вас запросто и в гостиной беспорядок. |
| "Sir," I answered, "without seeking to know who you are, I recognise in you an artist." | - Сударь, - отвечал я, - не доискиваясь, кто вы такой, смею предполагать, что вы художник! |
| "An amateur, nothing more, sir. Formerly I loved to collect these beautiful works created by the hand of man. I sought them greedily, and ferreted them out indefatigably, and I have been able to bring together some objects of great value. These are my last souvenirs of that world which is dead to me. In my eyes, your modern artists are already old; they have two or three thousand years of existence; I confound them in my own mind. Masters have no age." | - Любитель, сударь, не более! Когда-то мне доставляло удовольствие собирать прекрасные творения рук человеческих. Я был страстный, неутомимый коллекционер, и мне удалось приобрести несколько вещей большой ценности. Это собрание картин - последнее воспоминание о земле, которая для меня уже не существует. В моих глазах ваши современные живописцы - то же, что старинные мастера. Гений не имеет возраста. |
| "And these musicians?" said I, pointing out some works of Weber, Rossini, Mozart, Beethoven, Haydn, Meyerbeer, Herold, Wagner, Auber, Gounod, and a number of others, scattered over a large model piano-organ which occupied one of the panels of the drawing-room. | - А композиторы? - спросил я, указывая на партитуры Вебера, Россини, Моцарта, Бетховена, Гайдна, Мейербера, Герольда, Вагнера, Обера, Гуно и многих других, разбросанные на огромнейшей фисгармонии, занимавшей всю стену между дверьми. |
| "These musicians," replied Captain Nemo, "are the contemporaries of Orpheus; for in the memory of the dead all chronological differences are effaced; and I am dead, Professor; as much dead as those of your friends who are sleeping six feet under the earth!" | - Для меня эти композиторы, - отвечал капитан Немо, - современники Орфея, ибо понятие о времени стирается в памяти мертвых, а я мертв, господин профессор! Я такой же труп, как и те ваши друзья, которые покоятся в шести футах под землей! |
| Captain Nemo was silent, and seemed lost in a profound reverie. I contemplated him with deep interest, analysing in silence the strange expression of his countenance. Leaning on his elbow against an angle of a costly mosaic table, he no longer saw me,-he had forgotten my presence. | Капитан Немо умолк и глубоко задумался. Я глядел на него в величайшем волнении, молча изучая его лицо. Опершись о драгоценный мозаичный стол, он, казалось, не замечал меня, забыл о моем присутствии. |
| I did not disturb this reverie, and continued my observation of the curiosities which enriched this drawing-room. | Не желая нарушать течения его мыслей, я решил заняться осмотром редкостей. Произведения искусства соседствовали с творениями природы. Водоросли, раковины и прочие дары океанской фауны и флоры, собранные, несомненно, рукою капитана Немо, занимали видное место в его коллекции. Посреди салона из гигантской тридакны бил фонтан, освещенный снизу электричеством. Края резко ребристой раковины этого исполинского двустворчатого моллюска были изящно зазубрены. В окружности раковина достигала шести метров. Стало быть, этот экземпляр превосходил размерами прекрасные тридакны, поднесенные Венецианской республикой Франциску I и служившие кропильницами в парижской церкви св.Сульпиция. |
| Under elegant glass cases, fixed by copper rivets, were classed and labelled the most precious productions of the sea which had ever been presented to the eye of a naturalist. My delight as a professor may be conceived. | Вокруг раковины в изящных витринах, оправленных в медь, были расположены по классам и снабжены этикетками редчайшие экспонаты океанических вод, какие когда-либо доводилось видеть натуралисту. |
| The division containing the zoophytes presented the most curious specimens of the two groups of polypi and echinodermes. In the first group, the tubipores, were gorgones arranged like a fan, soft sponges of Syria, ises of the Moluccas, pennatules, an admirable virgularia of the Norwegian seas, variegated unbellulairae, alcyonariae, a whole series of madrepores, which my master Milne Edwards has so cleverly classified, amongst which I remarked some wonderful flabellinae oculinae of the Island of Bourbon, the "Neptune's car" of the Antilles, superb varieties of corals-in short, every species of those curious polypi of which entire islands are formed, which will one day become continents. Of the echinodermes, remarkable for their coating of spines, asteri, sea-stars, pantacrinae, comatules, asterophons, echini, holothuri, etc., represented individually a complete collection of this group. | Вообразите себе радость такого естествоиспытателя, как я! Раздел зоофитов -"животных-цветов" - был представлен весьма любопытными образцами полипов и иглокожих. Первую группу составляли органчиковые и горгониевые восьмилучевые кораллы, сирийские губки, молуккские изиды, морские перья, прелестные лофогелии норвежских морей, различные зонтичные, альциониевые, целая коллекция шестилучевых мадрепоровых кораллов, которые мой учитель Мильн Эдварде так остроумно классифицировал на подотряды и среди которых я особо отметил очаровательных веерниц, разноцветных глазчатых кораллов с острова Бурбон, "колесницу Нептуна" с Антильских островов, бесподобные разновидности кораллов! Тут были представлены все виды обитателей коралловых рифов, колонии которых образуют настоящие острова, а со временем, возможно, и целые материки. Иглокожие, примечательные своим известковым панцирем из многочисленных пластинок решетчатого строения, как то: красно-бурые морские звезды астериас, морские лилии, стебельчатые лилии ризокринусы, астерофоны, морские ежи, голотурии и прочие, являли полное собрание представителей этой группы. |
A somewhat nervous conchyliologist would certainly have fainted before other more numerous cases, in which were classified the specimens of molluscs. It was a collection of inestimable value, which time fails me to describe minutely. Amongst these specimens I will quote from memory only the elegant royal hammer-fish of the Indian Ocean, whose regular white spots stood out brightly on a red and brown ground, an imperial spondyle, bright-coloured, bristling with spines, a rare specimen in the European museums-(I estimated its value at not less than L1000); a common hammer-fish of the seas of New Holland, which is only procured with difficulty; exotic buccardia of Senegal; fragile white bivalve shells, which a breath might shatter like a soap-bubble; several varieties of the aspirgillum of Java, a kind of calcareous tube, edged with leafy folds, and much debated by amateurs; a whole series of trochi, some a greenish-yellow, found in the American seas, others a reddish-brown, natives of Australian waters; others from the Gulf of Mexico, remarkable for their imbricated shell; stellari found in the Southern Seas; and last, the rarest of all, the magnificent spur of New Zealand; and every description of delicate and fragile shells to which science has given appropriate names.
Читать дальше Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»
Представляем Вашему вниманию похожие книги на «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» списком для выбора. Мы отобрали схожую по названию и смыслу литературу в надежде предоставить читателям больше вариантов отыскать новые, интересные, ещё непрочитанные произведения.
Soyer Bennett
Marcin Wroński
Bertrice Small
Rebecca Winters
Vaughn Heppner
Julian Barnes
Jerzy Pilch
Omraam Mikhaël Aïvanhov
Kimber Lantry
Leonardo Martín Götte
Bruno Schulz
Schulz Bruno
Отзывы о книге «Dvadtsat tysyach le pod vodoy»
Обсуждение, отзывы о книге «Dvadtsat tysyach le pod vodoy» и просто собственные мнения читателей. Оставьте ваши комментарии, напишите, что Вы думаете о произведении, его смысле или главных героях. Укажите что конкретно понравилось, а что нет, и почему Вы так считаете.