Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Внезапно я, сидящая в кругу участница, тоже начинаю плакать. И не могу остановиться. Я еще никогда так не плакала. Я так не плакала, даже когда умерла моя мама. Ночью, когда гроб с ее телом стоял у нас дома, я смеялась на кухне с ее подругами. Они вспоминали всякие веселые истории из ее жизни. А теперь, при словах этого мужчины, я впервые начинаю плакать. После маминой смерти я пыталась посмотреть видеозапись с ней. Она была сделана за девять месяцев до ее смерти. Это была съемка с ее 55-го дня рождения. Это был веселый праздник. Она пела песни и танцевала с моим отцом. Было видно, как сильно они друг друга любят. Я не смогла смотреть этот фильм. Это было как-то невыносимо.

Мне было девять, когда моя мама заболела полиартритом. Я помню, как она каждое утро плакала из-за того, что ей так больно ко всему прикасаться, что по утрам так трудно вставать. И я не могла быть с ней так близко, как мне хотелось, не могла обнимать ее. Любое прикосновение причиняло ей боль. Я научилась жить, не приближаясь к ней. Мой отец и моя мама дали мне возможность уехать учиться в Москву. Каждый раз, когда у меня было свободное время, я ехала домой, чтобы навестить маму. Через четыре года учебы я познакомилась с мужем, мы поженились и у нас родилась дочь. Все было чудесно.

Единственное, чего мы в нашей семье боялись, это что кто-нибудь заболеет полиартритом. Может быть, моя дочь или я. Дочь двоюродной сестры моей матери заболела этой болезнью, когда рожала второго ребенка. Она не смогла встать с родильного кресла. Для меня это была самая страшная болезнь, какая только бывает. Наверное, поэтому я вышла замуж за врача.

После семи лет брака у нас появилась возможность поехать вместе с дочерью в отпуск на море. Поэтому тем летом у нас не было времени навестить мою маму. В этом отпуске у меня появилась аллергия на солнце. Моя восприимчивость к аллергенам постоянно увеличивалась, и впоследствии я стала реагировать на самые разные раздражители. Однажды после того, как и поела в театральном буфете, кожная реакция распространилась на верхнюю часть ног и руки. И оттуда она распространялась все дальше.

Я перепробовала все лекарства, которые только можно было достать в России. Все безуспешно. Я пыталась исключать продукты, которые могли вызывать аллергию. Никакого результата. Я пошла на гомеопатию. Снова никакого результата. Поэтому я сказала себе: «Оставь все, как есть. Я согласна с тем, что у меня есть. Я живу с этой аллергией. Это всего лишь небольшой недуг». Я работаю адвокатом, и, глядя на клиентов, я никогда не знала, не смущают ли их красные пятна у меня на лице и руках. Но в какой-то момент это тоже перестало меня волновать. Прошло два года. Я услышала о семинаре со Штефаном Хаузнером на тему «Расстановки в медицине» и что там можно будет сделать расстановку.

Штефан начал работу со мной с разговора о семейно-системной подоплеке аллергии. Меня задела фраза: «Аллергик говорит кому-то, кого он на самом деле любит; «Уходи!» У меня сразу сдавило горло. Когда моя мать умирала, я молилась и надеялась, что она умрет. Я поняла, что аллергия была связана с моими отношениями с матерью.

«Давай поставим двух заместителей, одного для тебя и одного для аллергии», — сказал Штефан. Я спросила себя, почему не мою мать. Почему аллергию? Итак, я выбрала одну девушку для себя и совсем молоденькую девушку, которая ничем не походила на мою мать, на роль аллергии. Штефан попросил заместительниц довериться их чувствам и, если они почувствуют импульс как-то изменить свое положение, чтобы они медленно и сосредоточенно ему поддались. К моему великому удивлению, заместительница аллергии обняла мою заместительницу, как мать свою дочь. Вот и вся расстановка.

Штефан отпустил мою заместительницу и попросил заместительницу моей матери встать передо мной. Он попросил меня сказать: «Дорогая мама!»

Я повторила: «Дорогая мама!» Он продолжил: «Моя дорогая мама!» Этого я сказать не могла. Я не могла выговорить слово «моя». Это было так больно. При этом присутствовали мой муж, а главное, моя дочь. Перед ней я не могла показать мою боль. А эта девушка, которая теперь олицетворяет мою мать, она замещает уже не аллергию, но и как на мать я на нее гоже смотреть не могу. Штефан дал мне понять, чтобы я немного придвинулась к матери, но я была как каменная. Она обняла меня, но я оставалась окаменевшей. Я не могла ее обнять. «Аллергия легче», — сказал Штефан. Да, конечно! Ее не сравнит», с этой болью в моей душе. Ее не сравнить со смертью моей мамы, подумала я и согласилась с ним. С этой аллергией я могу жить. Но любовь к моей маме - это действительно больно. В .этом месте Штефан закончил работу.