Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Пациентка скептично поворачивается ко мне и говорит: «Прекрасно! Но что я могу сделать?»

Я отвечаю: «То, что ты здесь видишь: сказать своей матери «спасибо».

Она энергично возражает: «Спасибо? За что? За жизнь?»

Я спокойным голосом говорю: «Например, за жизнь».

Поскольку пациентка не готова пойти на этот шаг, который в расстановке оказался разрешающим, я прерываю работу в этом месте.

Через два дня, во время заключительного круга, пациентка со слезами на глазах просит дать ей возможность выразить благодарность участнице, которая в расстановке была заместительницей ее матери. Заместительнице матери в конце расстановки тоже не хватило разрешающего слова. Она сразу встала, подошла к пациентке и заключила ее в объятья. Таким образом, движение к матери оказалось все-таки еще возможным, и пациентка с благодарностью попрощалась с группой, сказав, что теперь ей по-настоящему хорошо.

Травматичные ситуации разлуки также могут быть следствием продолжительных физических и душевных болезней или зависимостей родителей. В расстановке это становится видно, когда в нее вводится заместитель для болезни, зависимости или психоза родителей. При этом здесь часто обнаруживается тесная связь между родителем и его заболеванием. Однако и в этом случае ребенку не обойтись без принятия жизни через родителей, какими бы они ни были, вместе со всем, что к ним относится.

Инфаркт у матери: «Дорогая мама, теперь я принимаю тебя - со всем, что к тебе относится»

(пациентка с хронической головной болью)

Пациентка (около 55 лет) с детства страдает не поддающимися лечению головными болями. Во время участия в расстановочной группе боль усиливается и становится почти невыносимой. Поэтому в перерыве пациентка просит меня, чтобы следующей я поработал с ней, поскольку она боится, что из-за сильной боли ей придется уйти.

Обращает на себя внимание тот факт, что во время участия в расстановочной группе у многих пациентов начинает болеть голова. Я расцениваю это как хороший знак. Он свидетельствует об их включенности в групповой процесс и о том, что их сопереживание семейным динамикам других участников «касается в душе любви». Пациентам, страдающим головными болями, часто бывает трудно позволить течь своей любви к кому-то из родителей.

Когда пациентке было два года, ее мать перенесла инфаркт. Она выжила, но с тех пор ее больное сердце находилось в центре внимания всей семьи. Дети постоянно слышали от отца фразу: «Вы знаете, что вашей маме нельзя волноваться». Поэтому рядом с матерью дети уже не могли чувствовать себя свободно и вести себя как дети. С этого момента движение к матери было прервано.

В расстановке эта динамика подтверждается. Я прошу пациентку расставить заместителей для нее самой, для матери и для болезни матери. На роль болезни матери она выбирает женщину и ставит ее вплотную рядом с заместительницей матери. Они сразу приветливо друг другу улыбаются, обнимаются и вместе смотрят на заместительницу дочери. Той очень хочется подойти к матери, но она не решается. Она осторожно делает несколько маленьких шагов, но, взглянув на заместительницу болезни, тут же снова отходит назад. Она словно в плену у этого движения - шаг вперед, шаг назад. Заместительница матери видит бедственное положение дочери, но чувствует себя неспособной оставить болезнь и пойти к ней.

В этом месте я отпускаю заместительницу и ввожу в расстановку саму пациентку. Как и ее заместительница, она тоже не может смотреть на заместительницу болезни, так что путь к матери оказывается для нее закрыт. Я поддерживаю ее, предлагая посмотреть матери в глаза и сказать: «Дорогая мама, теперь я принимаю тебя - со всем, что к тебе относится».

Этими словами пациентка отдает должное болезни матери и тому, что за ней стоит, и тогда ей удается включить заместительницу болезни в поле зрения. Теперь она может маленькими шагами приблизиться к ним обеим. Заместительница матери протягивает ей руку, и в трогательном процессе они со слезами на глазах заключают друг друга в объятья.

Заместительница болезни радуется исполненной любви встрече матери и дочери. Словно некая оберегающая сила, она обнимает их обеих. Пациентка смотрит на нее и говорит: «Теперь я соглашаюсь с тем, как это было, и ты тоже относишься к нам».

Когда пациентка высвобождается из объятий, у меня в голове мелькает одна мысль, и я задаю ей вопрос: «А ты, часом, не стала врачом?» Она с изумлением отвечает: «Да», какое-то время раздумывает и с внезапно просветлевшим лицом, смеясь, говорит: «Но я думаю, что теперь я могу, наконец, заняться тем, чего на самом деле всегда хотела».