Орлов Дмитриевич - Этнос и глобализация - этнокультурные механизмы распада современных наций

Именно розовые очки концепции прогресса стали причиной невидимости «западни» глобализации, как принципиально новой исторической эпохи 358.

С точки зрения экономического детерминизма, такие социальные тренды глобализации, как этнизация и глобальный кризис, рассматриваются как локальные особенности, флуктуации (глокализация) 359.

В результате глубинные качественные отличия, атрибуты новой эпохи не осознаются, воспринимаясь в лучшем случае как случайные и второстепенные явления, не имеющие общей онтологической основы.

Показательно, что уже на рубеже Нового времени идея прогресса была тесно связана с мессианской идеей глобальной экспансии западноевропейской экономики и культуры, как первоисточника прогресса, в то время как другие цивилизационные модели развития, отличные от западноевропейской модели, воспринимались как препятствия для прогресса, подлежащие устранению.

Единственно возможным путем и конечной целью мирового прогресса считалась политическая, экономическая и культурная конвергенция на базе западноевропейского пути развития и развития научно-технического прогресса на новом, постиндустриальном, уровне. Таким образом, глобализация в ее западном варианте рассматривалась как форма развития прогресса, благотворного не только для лидеров, но и для аутсайдеров мирового сообщества.

Однако, несмотря на неопределенность, идеологизацию и мифологизацию прогресса, как социально-философской категории, вплоть до конца XX века категория прогресса вполне адекватно отражала особенности исторического развития человечества Нового и Новейшего времени.

Технологический прогресс увеличивал производство материальных благ через расширенное вовлечение в экономический оборот конечных запасов материи и энергии. До середины XX века экономический рост доступной ресурсной базы человечества опережал рост материального производства, что делало их «условно неограниченными». Однако завершение эпохи «великих геологических открытий» в конце XX века, нарастающее исчерпание доступных ресурсов материи и энергии качественно изменило ситуацию, опровергнув идеологические постулаты концепции прогресса, в которой экономический и научно-технический прогресс исключал саму возможность социального регресса.

В ситуации нарастающей ограниченности и невосполнимости природных ресурсов растущие издержки продолжения социального прогресса, как главного фактора роста человеческого потенциала, перестали окупаться ростом экономики.

Конституирование глобального рынка, становление глобальной среды социального бытия и снятие последних препятствий на пути прогресса совпало с давно ожидаемым выходом мировой экономики на пределы количественного роста, объективно определенные фундаментальными законами сохранения вещества и энергии.

Современное мировое хозяйство стало замкнутой физической системой, достигшей количественных пределов развития.

В результате прогресс в прежнем значении этого термина стал возможен только на локальном уровне и исключительно за счет перераспределения ключевых ресурсов, как единственно возможного способа высвобождения ресурсов . Но это значит, что на уровне социальных отношений передел ресурсов в условиях кризиса роста означает отделение ресурсов от прежних социальных форм.

На первый план выходят процессы социальной дифференциации, фрагментации, расслоения, перетока и передела как ресурсов, так и разного рода ресурсных издержек.

Сегодня мы начинаем осознавать, что впервые с начала эпохи Просвещения экономический и социальный регресс стал полноправной, если не преобладающей, компонентой мирового развития, атрибутом эпохи глобализации.

Но если порождаемый глобализацией экономический упадок, даже скрытый маской «мирового кризиса», очевиден, то масштабы, формы и механизмы социального регресса не осознаны, причем во многом по причине его глобального масштаба и универсального характера, затрагивающего все сферы бытия. Общественное сознание, сформированное столетиями прогресса и закрепленное на концептуальном уровне, оказалось неспособно осознать качественно новые реалии.

Поэтому нарастающие явления социального регресса продолжают восприниматься как «издержки» и «парадоксы» прогресса, «катастрофы» и «западни» глобализации, «экономические убийства», «рост неравномерности развития», локальные особенности (глокализация) и т. д. В результате этого общественное сознание не видит целостного феномена – социального регресса, как фундаментального атрибута глобализации.