Дмитрий Тараторин: Русская власть. Опыт деконструкции

Важнейшим символическим знаком переноса центра Русской земли на Северо-Восток становится увоз Андреем из Вышгорода чудотворной, особо почитаемой иконы Богоматери, сегодня именуемой «Владимирской». Название это было приобретено именно после переноса святыни во Владимир. Для средневекового сознания событие это было глубоко значимым, декларирующим намерения князя куда эффектнее и однозначнее любых возможных заявлений.

Андрей Боголюбский последовательно борется за утверждение единовластия, изгоняя из княжества всех конкурентов – сводных братьев, дружину своего отца, окружает себя группой лично преданных, слабо связанных с местными группами, людей. Но эта, казалась бы, продуманная политика приводит князя к краху.

Крушение было поэтапным, своего рода «хроника объявленной смерти» – сначала военные поражения, затем падение авторитета у знати и народа, недовольного, к тому же, поборами и произволом ближнего круга Андрея. И именно в этом ближнем круге зреет заговор, который завершается убийством князя. Причем, непосредственным поводом стала бессудная казнь одного из приближенных, которые уже были не соратниками, но слугами, если не холопами. Однако жертвами, никак не гарантированными от произвола князя, они быть не пожелали. И нанесли превентивный удар. Точнее, множество ударов…

Характерно, что народное вече Владимира фактически одобрило это злодейство. Группы горожан активно приступили к грабежу княжеского имущества и расправам с его сторонниками.

Тем не менее, система, которую пытался выстроить Андрей Боголюбский, в борьбе с исконно русскими политическими силами – боярско-аристократической и демократическо-вечевой, оказалась не только жизнеспособной, но и в конце концов безальтернативной. Это произошло, в частности, в связи с очень специфичной практикой колонизации Северо-Востока Руси славянским населением. Переселенцы с южных, атакуемых половцами земель, оказывались в полной зависимости от князя. Без его защиты и экономической поддержки (патернализма) поставить хозяйство «на ноги» было практически невозможно.

Эта зависимость от князя, действительно, как отмечается многими исследователями, возросла во времена, когда Русь была подчинена ордынским ханам. Дело в том, что в этот период князю не нужно было, как его западным коллегам, договариваться с сословиями, ему достаточно было получить поддержку хана, и с помощью ордынцев он был способен подавить любую оппозицию. Таким образом, постепенно замысел Андрея Боголюбского был реализован. Но возник этот проект абсолютно самостоятельно, задолго до нашествия Батыя. Что же лежало в его основе? Какими идеалами вдохновлялся князь Андрей, совершая свою «революцию»? Ведь самодержавная идея победила именно как идея, а не просто как режим, навязанный князьями при помощи внешней силы.

В 1169 году объединенное войско целого ряда русских князей, собранных в единую армию Андреем Боголюбским, штурмом берет Киев. Это произошло впервые. До сих пор битвы происходили под стенами города, который доставался победителю.

Во главе войска Андрей поставил своего сына Мстислава. А сам остался в своем замке в Боголюбово под Владимиром. Это решение было вызовом традиции – первым среди князей стал отнюдь не самый старший, а скорее самый младший из них. Отчасти это был и вызов князю Мстиславу Киевскому и подчеркивало пренебрежение, с которым Андрей отнёсся и к нему, и к стольному городу Руси.

Два дня суздальцы, черниговцы, смоляне, полочане и, конечно, союзные половцы и другие степняки грабили «мати руских городов», чего прежде в княжеских войнах никогда не случалось. Множество киевлян были уведены в плен. В монастырях и церквах воины забирали не только драгоценности, но и всю святость: иконы, кресты, колокола и ризы. Софийский собор был разграблен наравне с другими храмами. В итоге, в Киеве вокняжился младший брат Андрея Глеб, сам Боголюбский остался во Владимире.

Этот демонстративный акт Андрея оценивается большинством историков, и в частности Ключевским, как попытка «произвести переворот в политическом строе Русской земли». Андрей Боголюбский впервые изменил представления о старшинстве в роду Рюриковичей: «До сих пор звание старшего великого князя нераздельно соединено было с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве; князь, сидевший в Киеве, обыкновенно признавался старшим среди родичей: таков был порядок, считавшийся правильным. Андрей впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей Суздальской волости и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. (…) Таким образом, княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение, и как будто мелькнула мысль придать ему авторитет верховной власти. Вместе с этим изменилось и положение Суздальской области среди других областей Русской земли, и её князь стал в небывалое к ней отношение. До сих пор князь, который достигал старшинства и садился на киевском столе, обыкновенно покидал свою прежнюю волость, передавая её по очереди другому владельцу. Каждая княжеская волость была временным, очередным владением известного князя, оставаясь родовым, не личным достоянием. Андрей, став великим князем, не покинул своей Суздальской области, которая вследствие того утратила родовое значение, получив характер личного неотъемлемого достояния одного князя, и таким образом вышла из круга русских областей, владеемых по очереди старшинства».