Константин Асмолов - Не только ракеты - путешествие историка в Северную Корею

Корейская сторона не считает, что после аннексии ван находился в статусе младшего принца японской императорской семьи и получал соответствующее довольствие и ни о чём не жалел. Нет, японцы не выполнили свои обещания, и ван был лишен всякой свободы. Более того, японцы и при подписании договора о протекторате гарантировали ему неприкосновенность и привилегии. Но ван не поддался на их условия, и значит, был патриотом.

Вопрос. Как в северокорейской историографии трактуется период пребывания Кочжона в русской миссии и обстоятельства, которые его туда привели? Замечу, что некоторые южнокорейские историки называют этот эпизод «похищением вана» и сравнивают его с убийством королевы Мин.

Ответ. А еще вы забыли так называемый инцидент с воротами Чунсэн, когда американский врач и миссионер Аллен хотел похитить короля и спрятать его в американской миссии. (Какой-то шум был, но интересно, что на Севере его подают именно так.) Поэтому Вебер просто воспользовался ситуацией и сыграл на страхах короля, уговорив его бежать в российское посольство.

Да, наш суверенитет пострадал, и мы считаем подобные действия таким же посягательством, как и убийство королевы.

Вопрос. Придерживаются ли сегодня историки КНДР классической формационной теории, стремясь отыскать в корейской истории «классические» рабовладение, феодализм или зарождение капитализма, либо со времени 1960–1970-х гг. их позиция существенно изменилась?

Ответ. Мы используем классовый подход на основе общих закономерностей и особенностей нашей истории. Постоянно что-то уточняется. Например, мы выяснили, что Когурё было основано в 277 г. до н. э. (Что?! Еще до конца Древнего Чосона?!) Новую историю мы отсчитываем с 1866 г. («Генерал Шерман»), а новейшую – с 1926 г. (начало революционной деятельности товарища Ким Ир Сена).

Вопрос. Как в Северной Корее оценивают деятельность таких командиров Ыйбен, как Ли Бом Юн или Чхве Чжэ Хен [67]?

Ответ. Положительно, ибо Ыйбен.

Вопрос. Как в Северной Корее оценивают таких политических деятелей, как Ё Ун Хен и Ким Гу?

Ответ. Положительно, ибо патриоты, выступавшие против раскола страны.

Развивая тему, я задал вопрос о том, как развивалась бы ситуация, если бы Ким Гу пошел в президенты. Ответ был относительно ожидаем: во-первых, Ким Гу выступал за объединение, заявлял о своих взглядах на совместном заседании в Пхеньяне и потому абсолютно точно бойкотировал бы выборы, которые он считал сепаратными. Во-вторых, даже если бы он на выборы пошел, у него не было бы шансов, потому что американцы просто назначили Ли Сын Мана, а выборы были полной фикцией. Да, Югу в субъектности отказывают не только политологи, но и историки.

Вопрос. Как в Северной Корее оценивают фракционную борьбу в корейском коммунистическом движении, исключение ККП из Коминтерна и уничтожение значительной части ее членов в 30-е гг. в Советском Союзе?

Ответ. Вопрос парирован фразой «А Вы сами-то что думаете?». Я честно изложил свою позицию, с которой историк согласился. Четыре центральных комитета за три года – это, во многом, заслуга фракционной борьбы, в ходе которой группировки внутри компартии весьма лихо выдавали друг друга оккупантам. Затем, «выгнали из Коминтерна» – это сильно сказано, для этого надо, чтобы компартия вообще была. А решение Коминтерна говорило о том, что компартии просто нет, потому что ни одна из группировок не может быть компартией по формальным признакам: устав, программа, количество членов, не говоря уже о каких-то активных действиях. Когда состав партии ограничивается ее Центральным комитетом – это в лучшем случае кружок.

В северокорейской традиции, однако, особого внимания фракционерам не уделяется, потому что история национально-освободительного движения Кореи в коммунистическом лагере во многом подается как история революционной деятельности Ким Ир Сена и его соратников. О фракциях упоминается, но именно в контексте того, как люди шли неправильным путем, впадая в фракционизм и низкопоклонство. И потому корейскую историческую науку не особенно интересует то, какой процент корейских коммунистов был уничтожен в 1937–1939 гг. в ходе «большого террора». Ну, т. е. кому надо – об этом знают, но открыто об этом не заявляется.

Вопрос. Касаясь борьбы за власть в Трудовой партии Кореи в 1940–1950-е гг., разные исторические школы выделяют несколько группировок, которые пытались противостоять товарищу Ким Ир Сену, но были побеждены. Какова их типизация с северокорейской точки зрения? Трактуют ли они, например, деятельность Чхве Чхан Ика и Пак Чхан Ока как антипартийную вылазку, частично инициированную внешними силами? Можно ли ознакомиться с документами, которые составляли доказательную базу обвинений в заговоре Пак Хон Ёна – Ли Сын Ёпа, или же они остаются засекреченными?