Константин Асмолов - Не только ракеты - путешествие историка в Северную Корею

Также довольно много молочных конфет, сделанных по китайскому образцу, как мягких, так и обладающих консистенцией старой советской ириски, способной вырвать из зуба плохо поставленную пломбу. Еще был мелкий зефир (скорее американского, чем российского типа) со вкусом яблок и помидоров (еще раз напоминаю, что в Восточной Азии помидор – ягода). Из экзотики – соевые бобы в сахаре по аналогии с арахисом в сахаре.

Мне же более всего понравилось печенье, которое делается на разной основе, но больше всего напоминает козинаки, обычно кунжутное. Только по сравнению с козинаками это совсем тонкие ломтики, которые реально тают во рту.

Они находятся на уровне японских 1980-х или дешевых южнокорейских начала 1990-х гг. Когда автор был в РК в 1990–1991 гг., такими комиксами там были заполнены лавки и читальные залы, где школьники и студенты могли смотреть их за малую денежку. Это касается и уровня полиграфии, и уровня рисунков. Комиксы издаются на довольно темной бумаге.

Местные комиксы

Любопытно, однако, то, что, как и продукты или промтовары, эти комиксы – от разных производителей. Тематика – либо чисто историческая, с некоторым фэнтэзи-компонентом или без такового, и обычно относящаяся к истории Когурё. Пара комиксов даже описывала времена Тангуна. Как я понял, самая большая серия – Сонён чансу (мальчик-генерал). Минимум 50 серий манхва [56].

Другое направление – это современные комиксы «про шпионов», которые напоминают либо майора Пронина, либо корейский ответ на «Семнадцать мгновений весны». Действуют корейские Штирлицы преимущественно на Юге, а вражеские диверсанты также, в свою очередь, преимущественно южнокорейские. Американцы выступают в качестве злых наставников.

Вообще, как, кажется, писала Т. Габрусенко, шпионский-авантюрный роман в стиле Флеминга или Адамова (если кто помнит «Тайну двух океанов») очень популярен как жанр что литературы, что кино. Нам из этого попался на ТВ политический детектив про убийство Пак Чжон Хи, где в роли «Штирлица» была девушка-агент и типа «одна из тех певичек», которые формально там присутствовали. Так как я видел только отрывок, я не понял, она ли в итоге уговорила/спровоцировала Ким Чжэ Гю.

Впрочем, перевод, выкладывание в сеть и последующий анализ контента – это тема отдельного исследования, за которое, надеюсь, будет, кому взяться.

Дорожное движение в целом – как в центре Москвы в праздничный день. Однако машин хватает, и в чусок [57]на выезде из Пхеньяна были вполне серьезные пробки. По воскресеньям – экологические ограничения на движение.

Света на дороге мало – не так много машин и нет света от рекламы. При этом российские товарищи жалуются, что у северокорейцев нет культуры перехода дороги – ее перебегают, где хотят, и часто в неожиданный момент при плохом освещении, отчего ездить ночью по Пхеньяну некомфортно. При этом пешеходы, естественно, полагают, что хозяева на дороге – они. Впрочем, нет, это не индийская толпа.

Снижают ли скорость перед двумя главными статуями вождя? Да, примерно до 20–25 км/ч (смотрел на спидометр). Отнюдь не черепаший шаг, к тому же там дорога делает определенный поворот, который на большой скорости можно считать опасным. Вероятно, что постепенное искажение информации и «закон Стоунфиша» [58]приводили к тому, что при каждой передаче информации следующий рассказчик «снижал» скорость еще на какую-то величину, и в итоге СМИ писали о скорости пешехода. А вообще, наш водитель ездил по Пхеньяну со скоростью в среднем 70–80 км/ч.

(С 2017 г. перед всеми монументами Кимов надо сбрасывать скорость до 30 км/ч.)

Кроме регулировщиц, парк «северокорейских аналоговых светофоров» пополнился обычными светофорами, а также регулировщиками, у которых появились жезлы с подсветкой.

С 23.00 до 6 утра – частично из-за того, что пхеньянцы жаворонки, частично – из-за отсутствия нормального освещения, на улицах никого. И если ты едешь по Пхеньяну рано утром, когда еще не рассеялся утренний туман, есть ощущение путешествия по Сайлент Хиллу.

Есть ли контроль перемещения? Выезжали из города мы нормально, но на въезде в город стоит военный пост. Каждый раз нам сигналили, мы останавливались у КПП, и хотя наша машина была с пхеньянскими номерами, Пак выходил и предъявлял какие-то документы.