Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Итак, личность, персона, единичная душа является результатом обособления коллективной, всеобщей души – положение, в котором Гегель и Юнг абсолютно сходятся друг с другом. Процесс индивидуации (по Гегелю – образования) и заключается в достижении определенного равновесия между этой субстанциальной всеобщностью коллективной психики (духа) и единичностью обособленной индивидуальности (персоны, Я), то есть, по сути, в диалектике всеобщего и единичного. Если в этом процессе перевес берет та или иная сторона, индивидуации не происходит. Единичная персона слишком абстрактна, произвольна и потому эфемерна, чтобы занимать центральное положение. Доминирование коллективного, в свою очередь, приводит к гибели индивидуального Я. Необходимо именно то, о чем говорит Гегель: единичность должна быть приведена в соответствие с всеобщим, а всеобщее должно осуществиться в единичном. Или, как говорит об этом Юнг: «Но поскольку эти сами по себе универсальные факторы всегда наличны лишь в индивидуальной форме, то их полное осознание не порождает индивидуальное же действие , не превзойденное ничем иным, и менее всего индивидуализмом. Цель индивидуации, таким образом, – не что иное, как освобождение самости от лживых покровов персоны, с одной стороны, и от суггестивной власти бессознательных образов – с другой». [567]

Более детальная характеристика процесса индивидуации соответствует описанному Гегелем переходу от субъективного духа к объективному: «Но чем больше путем самопознания и соответствующего ему поведения мы сознаем сами себя, тем интенсивнее исчезает слой личного бессознательного, залегающий поверх коллективного бессознательного. Благодаря этому возникает сознание, не втиснутое больше в мелочный и личностно чувствительный мир Я, а сопричастное более широкому миру, объекту. Это более широкое сознание – уже не тот чувствительный, эгоистический клубок личностных желаний, опасений, надежд и амбиций…. а та функция отношений, связанная с объектом, миром, которая перемещает индивидуума в безусловное, обязывающее и нерушимое сообщество с миром». [568]Мы предлагаем читателю самостоятельно сравнить приведенный фрагмент с известным местом из «Философии духа» о возрастных стадиях индивида. [569]Разбирательство с личным бессознательным сопоставимо со стадией субъективного духа, переход на следующий уровень – со ступенью объективного духа.

Итогом процесса индивидуации становится достижение некоего Mittelpunkt – средоточия личности: «Если сопоставлять сознание и Я как его центр с бессознательным и если, кроме того, иметь в виду процесс ассимиляции бессознательного, то эту ассимиляцию можно мыслить как своего рода сближение сознания и бессознательного, причем центр целостной личности теперь уже не совпадает с Я, а выступает как точка посредине между сознанием и бессознательностью». [570]Эту же идею, но выраженную в другой форме, средствами философского дискурса, мы находим у Гегеля: «Если, поэтому, душа была истиной лишь в смысле непосредственной, бессознательной тотальности , в то время как, напротив, в сознании эта тотальность была разделена на «я» и внешний для него объект , т. е., знание, не имело, следовательно, еще никакой истины, – то свободный дух должен быть познан как сама себя знающая истина. Знание истины само не имеет, однако, с самого начала формы истины; ибо это знание, на достигнутой теперь ступени развития, есть еще нечто абстрактное – формальное тождество субъективного и объективного. Только когда это тождество разовьется до действительного различия и сделается тождеством самого себя и своего различия, когда дух выступит тем самым как определенным образом различенная в себе тотальность, – только тогда упомянутая выше достоверность его достигнет своего внутреннего оправдания». [571] Непосредственная, бессознательная тотальность почти буквально соответствует по своему смыслу коллективному бессознательному. Разделение этой тотальности на Я и внешний объект, опять же почти буквально, соответствует позиции персоны. Определенным образом различенная в себе тотальность есть, по сути, самость, как единство бессознательного и сознательного, целостность, которая вместе с тем содержит в себе различие (тождество самого себя и своего различия).

Как видно из приведенных выше фрагментов, процесс индивидуации, становления самости, носит целиком диалектический и, соответственно, трансгрессивный характер. Мы не беремся утверждать, что Юнг напрямую заимствовал все эти идеи из гегелевской философии. Как было показано выше, источники юнговской диалектики совершенно иные и, говоря о единении противоположностей, Юнг не ссылается на Гегеля (по крайней мере, в известных нам текстах). Тем не менее, факт параллелизма между положениями гегелевской диалектики и юнговской психологией является очевидным и, надеемся, что нам удалось достаточно убедительно это продемонстрировать. Сошлемся еще на один весьма показательный пример. Анализ одной сказки Юнг завершает таким выводом: «Наша сказка на редкость отчетливо показывает… запутанную сыгранность антиномий по достижению одной большой цели – наивысшего осознавания. Юный свинопас, который из животно-чувственной бездны взбирается на гигантское мировое древо и уже совсем наверху, в светлом сверхмире обнаруживает свою деву-Аниму, знатную принцессу, – символизирует восхождение сознания из чуть ли не животных областей к многообещающей вершине, откуда сознанию раскрывается самый широкий горизонт». [572]Достижение наивысшего осознавания – это и есть с точки зрения гегелевской философии основная цель движения духа, духа, который из своего инобытия в природе возвышается до знания самого себя, который и есть само это знание и его порождение. И в этом плане Юнг оказывается близок Гегелю, а вместе с ним и тому западному духовному складу, критику которого он стремился осуществить путем обращения к восточной мысли и к мистическому опыту алхимии.