Ольга Сидорова - Современная литература Великобритании и контакты культур

Отметим, что, начав складываться в трудах соратников М. Горького, отечественная теория художественного перевода получила дальнейшее развитие в трудах советских теоретиков и практиков перевода (К. И. Чуковский приводит убедительную библиографию в предисловии к последнему изданию своего труда, вышедшему в 1966 г.). «Только с середины прошлого века, – п ишет В. С. Модестов, – с пециалисты и ученые нашей страны (в Европе чуть раньше) всерьез заговорили о художественном переводе как форме литературного творчества. <���…> Начало складываться убеждение, что художественный перевод – это не просто перевод с одного языка на другой, это искусство, которым могут успешно заниматься только люди творческие» [Модестов, с. 4].

Продолжаются осмысление и выработка принципов художественного перевода и оценки его качества и на современном этапе, однако В. С. Модестов справедливо отмечает, что «о создании т е о ри и художественного перевода говорить пока рано… на сегодняшний день не удалось пока выработать достаточно четких критериев адекватности художественного перевода подлиннику и инструментов определения этих критериев» [Там же, с. 22].

Представляется, что наряду с другими вопросами, проблемы рецепции переводного произведения в принимающей культуре изучены недостаточно; между тем, рассмотрение этих проблем может, по нашему мнению, быть продуктивным при оценке удачности/ неудачности перевода.

Что происходит с текстом художественного произведения, переведенного на иностранный язык? Гарантировано ли ему место в принимающей культуре, подобное тому, которое его оригинал занял в культуре национальной? Существуют ли закономерности вхождения текста переводного произведения в чужую культуру, и чем они обусловлены? И в каком случае перевод может быть признан удачным или неудачным?

В качестве оперативной базы рассуждений мы будем опираться на сформулированное Х. Блумом в книге «Западный канон. Книга и школа эпох» (1995) понятие «канон», ставшее популярным в англоязычном корпусе гуманитарных дисциплин. По мнению Х. Блума, «западный канон» – э то термин, который используется для обозначения списка книг или, шире, списка музыкальных и художественных произведений, которые были наиболее влиятельными при формировании западной культуры. Он объединяет «величайшие работы, обладающие художественными достоинствами» [Bloom, p. 32].

Канон обладает рядом характеристик, в частности, он имеет четко определенный центр и размытую периферию – т ак, по мысли Х. Блума, поддержанной повсеместно, каноническим центром англоязычных культур является творчество У. Шекспира – критик полагает, что именно «в пьесах Шекспира был впервые найден особый интроспективный взгляд на человека, который фактически и привел к возникновению личности в современном понимании» [Ильин, Махов, с. 64]. Кроме того, канон является не только некоторым итогом соревнования, но и самим непрекращающимся соревнованием авторов и произведений за место в каноническом списке; как следствие, он должен лежать в основе образования (в русской традиции существует соответствующий термин «программное произведение»). Подчеркнем также, что канон обладает вариативностью (несложно представить существование канона национального, канона поколения/группы/читателя). Тем не менее, следует признать, что, несмотря на «игры с классикой» каждого поколения, в национальном сознании каждого народа литературный канон сохраняет достаточную устойчивость и хорошо ощущается на интуитивном уровне большинством носителей языка.

Переводная художественная литература, однако, живет в принимающей культуре своей жизнью, по законам, в ряде случаев явно отличным и от существования своих оригиналов в литературе‐источнике, и от существования произведений принимающей литературы. Полагаем, что любой национальный литературный канон при переводе подвергается ряду трансформаций, варианты которых в самых общих чертах можно сформулировать следующим образом:‐ утрата приоритета центральными произведениями национального литературного канона; актуализация периферийных произведений; временной «сбой».

Наглядной иллюстрацией первого положения могут служить переводы русской литературы ХIХ в. на иностранные языки: хотя романы Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, пьесы А. П. Чехова хорошо известны зарубежным читателям, творчество А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, произведения которых, подчеркнем, многократно переводились на иностранные языки, в том числе и теми переводчиками, которые убедительно доказали свою профессиональную состоятельность, не пользуются популярностью и плохо известны читателям. Анализируя этот феномен в статье с выразительным названием «Почему Пушкина не может оценить нерусский мир?», С. Г. Тер‐Минасова выдвигает несколько его причин и отмечает: «Главная причина непризнания и непонимания Пушкина как первой величины русской литературы – э то конфликт культур, менталитетов, конфликт душ, наконец. Предвижу вопросы: Достоевский? А Толстой? А Чехов? Ответ – з начит, они более интернациональны и менее национальны, чем Пушкин» [Тер‐Минасова, с. 36]. Английский славист А. Д. Бриггс, в свою очередь, провозглашает: «Пушкина можно понять по‐настоящему, лишь читая по‐русски, и в любом случае изучение этого языка вознаградит вас. Даже тем, кто не особенно разбирается в литературе… смогут пригодиться и сам поэт, и его стихи. Простое упоминание имени Пушкина или, еще лучше, краткая цитата из его произведений (можно подыскать одну на все случаи жизни) обеспечат вам доброе расположение русских и взаимопонимание такого уровня, который едва ли будет доступен другим иностранцам» [Briggs, p. 23].