Эльмира Нетесова - Помилованные бедой

Я долго отказывался. Мол, оно, конечно, можно выправить, попытаться что-то сгладить, но зачем мне это нужно? А покойной все равно.

Вот тут он и взвыл. Мол, назови, сколько хочешь, только не допусти срама, не дай опозориться и никому не говори, как повело тещу, какой стала безобразной, Пусть, мол, это и природное изменение, но, увидев такое, откинуться можно запросто.

Вечером он приехал глянуть на покойницу. Я уже успел снять зажимы изнутри, теща выглядела пристойно. И он забрал ее.

— Ты хоть что-нибудь поимел?

— Жаль, что у него второй тещи нет! — усмехнулся Петрович вместо ответа.

— Что тебя пригнало ко мне? — внезапно изменил Бронников тему разговора.

— Посоветоваться хочу. Стыдно сказать, племянница моя вовсе от рук отбилась. Шалавой стала. Ну а сеструха ко мне с воем — спаси! Иначе до беды недолго ждать. Вчера трое ментов приволокли домой Верку. Знаешь откуда? Из зоны привезли. Она с зэками трахалась, с целой сворой. Под забором дыру проковыряла и ныряла в нее, сама, никто ее не звал. Ну хоть бы с одним каким-нибудь поганцем скрутилась, так хрен бы с ней, на любовь можно было б подумать. Тут же куча всяких хорьков, сопляки и старики, все, кому охота, ее сопливят. А этой сучке всего тринадцать лет. Поверишь, ее отец каждый день лупит солдатским ремнем. Мать с бабкой все тарелки на ней побили, чугунными сковородками вламывают по всем местам. А ей до транды. Чуть зудеть перестанут синяки, она хварью в охапку — и понеслась новые приключения на жопу искать. Чуть какого мужика увидит, рожу хоть мелом припудрит, чтоб синяки не увидел, и подваливает, начинает сама клеиться. Никакой совести, удержу нет. Ей все равно, день или ночь, готова сутками развратничать! Может, ты знаешь, как ее остановить? Я уж с кем только не советовался. С невропатологами и гинекологами, с сексопатологами. Сколько Верке сделали уколов против сексуальных потребностей, у другой бабы от таких препаратов все наглухо срослось бы, но у Верки наоборот. Чем больше лекарств и уколов, тем сильнее желание. Ей мало одноклассников, старшеклассников — мужиков-учителей совратила. Ее знают городские бомжи и милиция. Уж не говорю о крутых и всякой городской шпане. Секс-бомба, не баба! Она любую путанку за пояс заткнет шутя. Пытался вразумить, она ответила: «Вот если б по сексу были соревнования, я бы первое место шутя отхватила и получила б золотой хер в награду!»

«Ты еще и деньги берешь?» — спросил ее.

«Когда дают — беру! А что такого? Сдохну и ее черви сожрут. Чего ж я хварью беречь буду, коль она имеется? Пусть вкалывает, пока спросом пользуется…»

Ну, тут и я не выдержал. Вмазал Верке по соплям. А она через десяток минут уже с соседом — пожилым мужиком, на чердаке у него шашни крутила* Ее и в холодную воду окунали, на целые сутки привязывали к постели, жрать не давали, одежду забирали — ничего не помогло. Может, ты знаешь, помоги нам, пропадает девка! Зацепит заразу, и все, сдохнет под забором как собака! А жаль, молодая еще, глупая. Помоги!

У патологоанатома тряслись руки. Куда делись его добродушная улыбка, насмешливый, озорной взгляд? Перед Бронниковым сидел очень добрый и несчастный человек. Он по-своему любил людей и каждому старался помочь. Вот только не всегда это у него получалось.

— Сможешь привезти ко мне ее? — спросил Бронников через паузу. И добавил: — Понаблюдаю с неделю. А уж потом вывод сделаю, сумею помочь или нет.

— Только Верку взаперти держи. Иначе смоется стерва!

— У меня лишь опасные для окружающих под замками сидят. Те, кто убить способен. Твоя не подходит к этой категории.

— У тебя напротив мужики-психи лечатся. Ты о том не забывай. Верка, как только узнает, всех оприходует. Ее, заразу, даже в морг нельзя запускать, она покойников изнасилует, ни одного в покое не оставит.

— Да брось ты! — отмахнулся Юрий Гаврилович.

— Чего? Не веришь? Сеструха привела ее в морг. Напугать вздумала, выровнять психику. Бабы посоветовали. И что б ты думал? Верка как глянула на мужиков, их на тот день пятеро лежали, ждали своей очереди на вскрытие, эта лярва мигом к ним, глаза как у кошки загорелись, и давай мертвецов за члены дергать. Я своим глазам не поверил. Да еще приговаривает сучка: «Жаль, скопытились рано! Некому было радовать и в жизни удержать! Уж я вас всех согрела бы до единого!»

Вот тебе и напугали! Кто кого? Небось покойники на том свете до сих пор хохочут, как Верка просила у меня подарить их члены…