Эльмира Нетесова - Помилованные бедой

— На рудники козла! В Сибирь! — кричал Гитлер.

— Конюхам на расправу! Пусть кнутами его разгладят на ленты!

— Зачем? Лучше с живого кожу снять!

— Господи, какое счастье, что они лишь психи! Не приведись таких встретить в городе и попасть к ним в лапы! — вздрагивал от ужаса Харитон.

Случалось, санитары после дежурства возвращались по домам, не видя дороги под ногами. Их заносило от усталости. Бывали ночи без сна и минуты покоя. И тогда, забыв обо всем, приходили к Захару. Накормив хлебом сестру и кошку, валились спать кто куда. Лишь поздним вечером, отдохнув и придя в себя, вставали, пили чай, общались.

— Слушай, Полинка, я совсем забыл! Там, в сумке, принес тебе свой суп. Хоть бы не прокис! — вспоминал Захар и совал сестре банку супа. Та ела жадно, торопливо. Может, и сварила бы сама, да не было продуктов. Мальчишки теперь стали больше заботиться о Полине. То борщ и кашу принесут, даже оладьи со сметаной.

Бронников распределил ребят на две смены. И теперь они чередовались. В семье Захара хоть и не до жиру, а и голодно не было. Харитон с бабкой тоже повеселели. Помог им Бронников. Позвонил глазному врачу, тот операцию на глазу сделал, и стала бабка видеть. Легче по дому справлялась, снова в огород вышла. Посадила несколько грядок да картошку возле дома. Уж как холила землю, соскучилась по ней в слепоте. Прозрев, словно заново на свет появилась.

Немного времени прошло, старушка цыплят купила. Над каждым тряслась. Все ж хоть и малое, а свое хозяйство.

Увидел Харитон, как бабка старается, да и сам душой потеплел. То скамейку сбил, чтоб отдохнула в огороде, то печку от сажи почистил. Колодец углубил. Вода в нем стала холодной, прозрачной. В самом доме они всегда поддерживали порядок, а вот снаружи все заново делать пришлось: обмазать стены, покрасить окна, больше всего затянула крыша. Она вся прохудилась, пришлось покупать рубероид, железо стоило дорого, не по карману семье. Посмотрел Харитон, как соседи крыли крышу, да и сам свой дом покрыл. После того сколько дождей прошло, а в доме и на чердаке — сухо, ни одной капли не просочилось.

Свой заработок Харитон бабке отдавал. Пусть он малый, а все ж подспорье, думал парень.

Помог Бронников и Захару. Он постепенно приглядывался к ребятам, звонил в горсобес, в исполком. Просил обратить внимание на двух сирот.

Ох и не сразу пришла комиссия к Захару. Целых полгода тянули с обследованием. Потом еще два месяца оформляли документы, и стала Полина получать пенсию по инвалидности. Еще через полгода послали на лечение. И о чудо! Девчонка с трудом, но заговорила. Слух не восстановили. Сказали, что лечение это длительное, дорогое. Когда узнала сумму, девчушка чуть снова не лишилась дара речи. Зато ходила на процедуры, прописанные врачами. И самочувствие Полины заметно улучшилось.

Захар в свободные дни подрабатывал грузчиком на железной дороге. Сестренка убирала в доме лестничные марши. Доход семьи заметно вырос. Это сразу сказалось на всем. Полина с братом стали есть досыта, в доме появилась посуда и мебель. Они уже не спали на рваных матрасах. В комнатах появились новые кровати, простыни, одеяла и подушки.

Захар понимал, что многим обязан Юрию Гавриловичу. Главврач никогда не подчеркивал, сколько сделал для ребят, кому чем помог.

Вот так и Федю отправил на лечение от аллергии. Через некоторое время всех троих устроил в общежитие, в одну комнату, убедил продолжить учебу.

— Сегодня вам трудно. Многого не хватает, еще больше хочется. Так всегда в молодости бывает. Но именно теперь, пока есть силы, успевайте всюду! Нагоняйте тех, кто живет с родителями. Стараетесь для себя, — убеждал ребят.

Шло время. Парнишки незаметно вырастали в парней. Даже маленький Тихон, поотставший в росте, вдруг начал тянуться вверх. Никто не заметил, как он обогнал Эдика, потом Захара. Немного погодя перерос Федьку. И теперь не только свои пацаны, а и больные не решались напомнить о рахите.

Иногда они по старой памяти приходили на базар. Торговцы уважительно просили их помочь, а в благодарность оставляли в ладонях парней деньги, а не мелочь, как раньше.

Их еще узнавали. С ними здоровались все. Вот только один, заметив их, отвернулся.

— Тарзан! Ты ли это?

— Вова! Иль не узнаешь? Где теперь приклеился? У кого дышишь, колись? — обступили парни.

— Да пошли вы все, козлы! — оглядел хмуро.

— Куда это ты нас воткнул? — подошел Харитон совсем близко. — Ты чего на нас пух тянешь?

— Вы ж на меня настучали. Менты отловили, пахать заставили на пацана. А он, засранец, как увидит меня, враз за рогатку хватается. И орет во всю глотку: «Эй, Вова, подожди! Дай твоего Тарзана отстрелю, покуда он Читу не сделал матерью-одиночкой!» И это мне кричит тот прыщик! Я его содержу, а он дразнится, негодяй!