Валентин Рич - Приключения словес - Лингвистические фантазии

В России, где этой взрывчатки всегда хватало — и на Смуту начала семнадцатого века, и на разинщину, и на пугачевщину, и на три революции двадцатого столетия вкупе с Гражданской войной, и на раскулачивание, и на ежовщину, в первые годы после Второй мировой войны ее накопилось особенно много. Насчитывавшая к концу военных действий примерно 20 миллионов человек Советская армия была сокращена в пять раз. 15–18 миллионов молодых дееспособных мужчин, отвыкших от нормального, мирного труда, внезапно ощутили себя отторгнутыми от питавшего их сосца матери-родины. А получить прокорм на гражданке было далеко не просто — практически все теплые места оказались заняты людьми, по тем или иным причинам избежавшими фронта и так, за здорово живешь, не собиравшимися отдавать их кому бы то ни было.

Аналогичная ситуация в России уже складывалась и раньше — после Первой мировой войны, когда переход огромной царской армии на мирные рельсы привел к серии грандиозных политических взрывов.

Россия не была исключением. Сходная ситуация сложилась и в других воевавших странах. Социальное напряжение возросло тысячекратно. Наряду с Российской империей рухнули Германская, Австро-Венгерская, Оттоманская, по всей Европе, от Испании до Польши, прокатилась волна национальных революций, в Китае началась революция коммунистическая, восстания охватили Латинскую Америку, повсеместно возникали тиранические режимы.

Типичным представителем человеческой взрывчатки той эпохи был Адольф Гитлер, демобилизованный ефрейтор германской армии, не успевший до войны получить какую-либо гражданскую профессию, готовый ради места под солнцем шагать по головам хоть врагов, хоть друзей — и юнгштурмовцев Тельмана, и штурмовиков Рема, бывших фронтовиков из «Стального шлема» и генералов рейхсвера, не говоря уже о еврейских и цыганских. Для человека гитлеровского типа превращение войны между государствами в войну гражданскую было простейшим способом обрести теплое место в послевоенной жизни да и просто еду, жилье, возможность обзавестись семьей и продолжить свой род. Эта цель оправдывала любые средства — предательство, грабеж, убийство. Деклассированные люди такого типа составляли немалую часть всех наций, но особенно много было их в нациях по преимуществу крестьянских. В конце сороковых — начале пятидесятых годов прошлого столетия горожане в СССР составляли всего 30 процентов населения.

И поэтому сводить подоплеку послевоенных политических кампаний к злой воле Сталина без учета злой воли, уж не знаю, какой в точности, но безусловно огромной части советского народа, было бы глубоким заблуждением.

Развертывая кампанию «борьбы с аракчеевским режимом в языкознании», Сталин преследовал, по меньшей мере, две цели.

Первая полностью соответствовала его обычаю, проводя очередную массовую террористическую операцию, кричать «Держи вора!» А завершив ее, искать и находить «кошку-дуру». Классическим сталинским «держи вора» была его статья «Головокружение от успехов» во время расправы с крестьянством. Классическими «кошками-дурами» он сделал сперва всех своих бывших товарищей по Центральному Комитету, затем своего верного слугу Генриха Ягоду, затем его преемника на посту наркома внутренних дел Николая Ежова. Теперь, организовав в стране беспрецедентную травлю интеллигенции, загнав в ссылку десяток народов — крымских татар, греков, болгар, калмыков, чеченцев, ингушей, балкар, турок-месхетинцев, немцев Поволжья, корейцев Приморья, готовясь к депортации евреев, — Сталин придумал трюк с сокрушением «аракчеевского режима» не где-нибудь, а в одном из почти никому неведомых закоулков науки. Тем самым дракон — пожиратель людей рассчитывал предстать перед своими подданными в роли Георгия Победоносца, сокрушителя очередного страшилища.

Вторая цель была новой. Вторая мировая война похоронила большевистскую мечту о мировой революции. Пролетарии всех стран соединиться не пожелали. Единственной реальной силой, способной сокрушить фашизм, оказались свободолюбивые народы и тот, над которым властвовали большевики. Сталинский тост на празднике Победы — «За русский народ!» — продемонстрировал миру, что Сталин перестал разыгрывать карту «международной солидарности трудящихся», что его козырем стал русский национализм. Разгон Коминтерна, замена «Интернационала» гимном, в котором прославлялась «Великая Русь», сочиненная по сталинскому заказу Константином Симоновым пьеса «Русский вопрос», поставленная во всех театрах страны, снятый по ней кинофильм, прошедший по всем киноэкранам, — все это были звенья одной цепи. А верней, одно звено, ухватившись за которое, Сталин рассчитывал вытащить всю запутавшуюся в собственных противоречиях большевистскую цепь.