Роберт Силверберг - Бездна

Тейн и Лоулер застыли в молчании на палубе «Царицы Гидроса», наблюдая, как Делагард покидает корабль.

– Ну, вот, детка, теперь мы остались вдвоем, – тихо произнес Вальбен.

После этих слов он вдруг невесело рассмеялся, и Сандира присоединилась к нему.

Теперь они могли только смеяться…

Наступила ночь.

Ночь, сиявшая кометами и чудесами, ночь, лучившаяся сотнями красок. Лоулер и Тейн с наступлением темноты остались на палубе. Они тихо сидели у грот-мачты, лишь изредка обмениваясь короткими малозначащими фразами. Вальбен чувствовал внутреннее онемение, словно события прошедшего дня иссушили его душу. Сандира тоже ощущала себя совершенно опустошенной.

А над их головами совершалось настоящее извержение потоков всевозможных расцветок.

«Словно праздник в честь очередной победы», – подумал Вальбен.

Казалось, что в небе расцветают и сверкают ауры его бывших товарищей по путешествию. Вот это бурление ураганно-синего цвета… Уж не Делагард ли собственной персоной? А сие теплое янтарное свечение, вполне возможно – Квиллан? Огромная алая колонна – Кинверсон… И те всплески на горизонте, что разливаются реками расплавленного золота, – Тила Браун? И Фелк… Тарп… Нейяна… Лис… Гхаркид…

Казалось, все они находятся здесь, поблизости.

Небо кипело и переливалось, меняя рисунок фантастического мозаичного ковра.

Правда, когда Лоулер попытался услышать их голоса, ничего из этого не вышло. Единственное, что удалось уловить ему, походило на приятную гармоничную мелодию из неисчислимого множества неопределенных звуков.

А на темнеющей береговой линии за проливом, отделявшим их от острова, продолжалось неистовое разрастание загадочной флоры: все это нечто непрерывно давало новые ростки, закручивалось, заплеталось и расплеталось на фоне темной синевы небес и разбрасывало вокруг себя потоки световой энергии. Волны света устремлялись к небесам и там сливались с ослепительно-разноцветными реками-образами бывших жителей Сорве.

Лоулер и Сандира наблюдали эту феерию красок до глубокой ночи.

Наконец Вальбен встал и поинтересовался:

– Ты вообще-то не голодна?

– Нисколечко.

– И я тоже. Давай тогда хоть поспим немного.

– Неплохая мысль.

Она протянула ему руку, и Лоулер помог ей встать на ноги. Какое-то время они стояли, прижавшись друг к другу, и пристально смотрели на Лик Вод за узкой полоской воды.

– Ты ощущаешь какое-либо притяжение? – тихо спросила Тейн.

– Да. Оно постоянно присутствует, словно выжидая удобный момент, когда сможет застать нас врасплох.

– Я тоже его чувствую… Правда, притяжение не такое сильное, как прежде, но мне понятно, что это всего лишь уловка. Приходится постоянно быть настороже, держать свой разум под строгим контролем.

– Интересно, почему только мы двое нашли в себе силы противостоять этому невероятно сильному желанию уйти туда? – задумчиво произнес Лоулер, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к Сандире. – Возможно, мы сильнее и разумнее всех остальных и лучше приспособлены к индивидуальному существованию? Или просто у нас выработалась привычка чувствовать свою отдаленность от любого сообщества? Наверное, поэтому мы не можем позволить себе вот так, подобно остальным, пойти, нырнуть и раствориться в коллективном мозге Гидроса…

– Вэл, неужели ты действительно чувствовал себя настолько чужим для всех окружающих, когда жил на Сорве?

Он на мгновение задумался.

– Возможно, слово «чужой» слишком сильно… Я просто был частью сообщества жителей острова, и она – сия частичка – сама существовала в моей душе, но мне никогда не приходилось ощущать себя единым со всеми. Я всегда осознавал собственную индивидуальность…

– То же самое происходило и со мной, – перебила его Сандира, – когда мае пришлось жить на Хамсилейне. Я никогда никому и ничему не принадлежала…

– Так же, как и я, – эхом отозвался Лоулер.

– И никогда не имела желания принадлежать, – закончила свою мысль Тейн. – Некоторые всеми силами разума и души стремятся к этому единению, но – увы! – не могут в нем существовать. Например, Гейб Кинверсон являлся ярким образцом человека-одиночки… Как и мы, кстати… Возможно, он был им в еще большей степени. Но внезапно настал момент, когда Гейб уже не смог выносить такое положение. Итог – он нашел место на Лике Вод. Правда, одна лишь мысль о том, чтобы пойти и раствориться в совершенно чуждом человеку разуме, вызывает у меня содрогание.