Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Вполне понятно, что можно достаточно легко восстановить документально историю сознательной коллективной борьбы за эмансипацию и описать личности женщин, успешно освоивших те области жизни, которые считались мужскими. Они происходили из среднего и высшего класса; их было немного; но их деятельность была хорошо известна, описана и даже отражена в документах, потому что их немногочисленность, их усилия, а иногда и сам факт их деятельности вызьшали сопротивление и споры. Яркая жизнь этого меньшинства заслоняла исторические перемены в общественном положении многих женщин, которые историки могут оценить лишь косвенно. Так что у нас нет возможности дать полное описание развития сознательного движения за эмансипацию, поскольку все внимание очевидцев было приковано к его боевым активисткам и агитаторшам. Важный вклад в борьбу, особенно за пределами Британии, Америки и, пожалуй, Скандинавии и Нидерландов, вносили не чисто феминистские движения, а те, для которых освобождение женщин было только частью широкой программы всеобщей эмансипации, т. е. рабочие и социалистические движения. Тем не менее нас интересуют именно феминистки, о которых надо рассказать здесь хотя бы кратко.

Как уже говорилось, собственно феминистские движения были небольшими: во многих странах континентальной Европы их организации насчитьшали по нескольку сот, в крайнем случае — одну-две тысячи человек. Их участницы были почти сплошь из среднего класса, сознавали свою принадлежность к буржуазии и провозглашали верность буржуазному либерализму, который, по их мнению, был идеологией не только мужчин, но и женщин; и это придавало им достаточно сил для политических действий. Надо сказать, что общественные слои, не относившиеся к процветавшей и образованной буржуазии, не проявляли большого пыла по поводу требований права голоса для женщин, доступа их к высшему образованию, права на работу и на получение престижных профессий и в пользу юридического равноправия с мужчинами (особенно в области прав на собственность) — ведь существовали и более насущные проблемы. Важно и то, что женщины среднего класса (по крайней мере, в Европе) имели достаточно свободного времени для ведения общественно-политической деятельности, так как бремя домашнего труда лежало на плечах другой, гораздо более многочисленной группы женщин — их служанок.

Западный феминизм среднего класса общества был ограничен не только социальными и экономическими, но и культурными рамками. Дело в том, что эмансипация, составлявшая цель этого движения, была направлена на то, чтобы общество относилось к женщинам (в юридическом и политическом смысле) так же, как к мужчинам; чтобы женщина могла принимать участие в делах общества как личность, независимо от особенностей своего пола — но осуществление таких требований привело бы к перестройке всей общественной жизни, вопреки традиционным представлениям о «месте женщины». Один пример; мужчины в Бенгалии, воспринявшие идеи эмансипации, желая показать свою приверженность западным обычаям, захотели избавить своих жен от изоляции и «ввести их в общество»; но это неожиданно вызвало негодование всего «женского племени», не желавшего расставаться со своим собственным, пусть подчиненным, но зато гарантированным и автономным местом в домашнем хозяйстве”* В обществе существовала четко очерченная сфера «женских дел», как в области домашнего хозяйства, так и в социальных отношениях; поэтому и прогрессивно настроенные мужчины могли продолжать удерживать женщин на второстепенных ролях; так было всегда и продолжало повторяться по мере ослабления традиционных социальных структур.

Нелишне напомнить, что в пределах указанной «сферы деятельности» женшины располагали немалыми и достаточно важными индивидуальными и коллективными возможностями: например, они формировали и закрепляли в общественном сознании язык, представления о культурных и социальных ценностях; они же, в основном, создавали «общественное мнение»; они были признанными инициаторами определенных общественных акций (вроде выступлений в защиту «нравственной экономики»); и наконец (что немаловажно), они не только умели манипулировать своими мужьями, но и пользовались (в определенных ситуациях и по определенным поводам) непременным уважением и почитанием со стороны мужчин. Власть мужчин над женщинами была абсолютной лишь теоретически, но на практике она вовсе не была произвольной и неограниченной, подобно тому как власть монарха над своими подданными, которыми он управлял «по праву, данному ему Богом», не являлась неограниченным деспотизмом. Это замечание не направлено ни на оправдание монархии, ни в защиту мужчин; оно лишь помогает понять, почему многие женщины, желая лучшей участи, продолжали от поколения к поколению поддерживать «работу системы» и относились довольно безразлично к требованиям либерального среднего класса, не обещавшим немедленной практической пользы. Например, француженки (из либеральной буржуазии, среднего класса и из мелкой буржуазии) — женщины далеко не глупые и не склонные к пассивному терпению, не спешили откликнуться на призывы суфражисток и так и не оказали им массовой поддержки.