Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Фактически, для буржуазии нашествие бедных чужеземцев обостряло и подчеркивало проблемы, вызванные широким ростом рядов городского пролетариата; эти люди объединяли в себе худшие черты внутренних и внешних «варваров», массы которых грозили захлестнуть цивилизацию, как предупреждали авторитетные предсказатели (см. гл. 2). Это явление ярко показывало (особенно в США) очевидную неспособность общества справляться с проблемой стихийных социальных перемен, а также нежелание новых масс признать превосходство уже утвердившихся верхних классов общества, которые, конечно, не могли с этим смириться. Поэтому именно в Бостоне, который был центром белой буржуазии, хранившей англосаксонские и протестантские традиции, И к тому же богатой и образованной, была основана в 1893 г. «Лига за ограничение иммиграции». В политическом отношении ксенофобия средних классов была, почти наверное, более эффективной, чем ксенофобия трудящихся, возникавшая из-за ссор между соседями, державшимися разных обычаев, либо из-за страха потери рабочего места. Но тут сушествовала одна важная особенность! Именно сопротивление рабочего класса вытесняло иностранцев с рьшков труда,^тогда как работодатели испытывали почти непреодолимое искушение по поводу импорта дешевой рабочей силы. Там, где «чужие» не допускались вовсе (как в Калифорнии в 1880-е годы и в Австралии в 1890-х годах, где действовали запреты на прием небелых иммигрантов), — там не было никаких межнациональных и межобшинных трений; зато там, где осуществлялась дискриминация каких-то групп населения, как, например, африканцев в Южной Африке или католиков в Северной Ирландии, — там, конечно, возникали противоречия. Однако ксенофобия со стороны рабочего класса в период до 1914 года редко была эффективной. Если по-настоящему разобраться, то самая большая в истории международная миграция населения вызвала (даже в США) на удивление мало выступлений против иностранных рабочих; а в Аргентине и в Бразилии таких выступлений практически не было вовсе.

Массовое прибытие иммигрантов в чужие страны способствовало пробуждению в их среде национальных чувств, независимо от того, встречали ли они на новом месте неприязнь, или нет. Поляки, словаки и другие вспоминали о своей национальности, потому что, покинув родные места, все равно сознавали свою национальную принадлежность; действовало и то, что за фани-цей их воспринимали как жителей определенной страны, так что те, кто на родине называл себя, например, сицилийцем или неаполитанцем, в Америке все получали прозвище «итальянцев». Кроме того, иммигранты нуждались в помощи со стороны своей национальной общины. Разве могли мигранты, прибывшие в чужую и непонятную страну, ожидать помощи от кого-то другого, кроме родных и друзей, или хотя бы земляков? (Ведь даже мигранты, покинувшие какой-то район, но не выехавшие из страны, стараются держаться вместе!) Кто на новом месте мог хотя бы выслушать их, особенно женщин? И кто мог организовать их, хотя бы на первых порах, кроме представителей своей национальной церкви, руководивших местными церковными общинами? Ведь церковь, хотя она и считается общей для всех, на практике является национальной, потому что священники имеют ту же национальность, что и их прихожане; так что, например, словакам нужен священник, говорящий по-словацки. В этом смысле «национальность» обозначала целую сеть связей личности с обществом, а не просто отвлеченное название группы людей; например, словенец, встретивший вдали от родины другого сло-веница, фактически не будет для него чужим человеком.

Если требовалось как-то организовать этих людей для целей общества, где они очутились, то для этого нужно было налаживать между ними определенные связи. Рабочие и социалистические движения (как мы видели) исповедовали интернационализм и даже мечтали (как в свое время либералы) о будущем, в котором все говорят на одном всемирном языке (эта мечта до сих пор живет среди небольших групп эсперантистов). По мнению социалистов, со временем все образованное человечество «переплавится» в одну нацию, говорящую на одном языке (об этом писал Каутский в 1908 году)*®* Однако в реальности им пришлось столкнуться с проблемой, помешавшей еще строителям Вавилонской башни: например, профсоюзы на фабриках в Венфии печатали призывы к забастовке на 4 языках“*! Вскоре выяснилось, что профсоюзные ячейки не могут хорошо работать, если они состоят из людей разной национальности, не владеющих хотя бы двумя языками. Международные организации рабочих приходилось создавать, комбинируя группы людей по языку и по национальности. В США Демократическая партия, ставшая массовой рабочей партией, начинала, по необходимости, свою работу как «коалиция», построенная по этническому принципу.