Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Далее, эти историки упускают из вида тот факт, что Индия была «самым ярким бриллиантом в короне Британской империи» и центром глобальной стратегии Британии именно в силу ее действительно огромного значения для британской экономики. В то время это значение достигло своего пика, так как до 60% экспорта британского текстиля шло в Индию и на Дальний Восток (в

Индию — 40—45%), причем Индия была «ключом», открывавшим путь на Дальний Восток, кроме того, общий внешнеторговый баланс Британии зависел от положительного сальдо в ее торговле с Индией. Само смещение местных правительств, сопровождавшее иногда установление европейцами своего правления в тех областях, где раньше они не считали это необходимым, происходило именно вследствие подрыва местного самоуправления при усилении экономического проникновения. И, наконец, попытка доказать, что никакие явления внутреннего развития западного капитализма в 1880-х годах не повлияли на передел мира, является несостоятельной, поскольку мировой капитализм в тот период был уже совсем не таким, как в 1860-е годы. Он состоял теперь из соперничавших «национальных экономик», «защищавших» себя друг от друга. Короче говоря, в капиталистическом обществе политика и экономика неразделимы, и даже в большей степени, чем, например, религия и общественная жизнь в исламских государствах. Попытки дать «новому империализму» чисто неэкономическое объяснение являются нереалистическими, подобно попыткам неэкономического объяснения роста политических партий рабочего класса.

Действительно, подъем рабочих движений, или демократической политики вообще (см. гл. 4) имеет четкую связь с ростом «нового империализма». Когда великий империалист Сесиль Родс сказал в 1895 году, что тот, кто хочет избежать фажданской войны’*, должен стать империалистом, то многие наблюдатели поняли, что возникает так называемый «социальный империализм», пытающийся использовать империалистическую экспансию для уменьшения внутреннего недовольства, путем экономических улучшений, социальных реформ и т. п. Нет сомнений в том, что политики вполне понимали потенциальные выгоды империализма. В некоторых случаях (особенно в Германии) рост империализма объясняли необходимостью обеспечения «приоритета внутренней политики». Однако представления Сесиля Родса о «социальном империализме», направленном, в первую очередь, на обеспечение экономических выгод, которые империя могла бы принести (прямо или косвенно) массам недовольных, не имели большого реального значения. Мы не располагаем убедительными свидетельствами того, что колониальные завоевания сами по себе имели целью обеспечить в странах-метрополиях* занятость большинства рабочих или повышение их реальных доходов, а фраза о том, что эмиграция в колонии послужила «предохранительным клапаном» для перенаселенных стран — не больше, чем демагогическая фантазия. (Фактически никогда не было легче эмигрировать куда угодно, чем именно в период 1880—1914 годов, причем лишь немногие эмигранты направлялись в колонии своей страны или были вынуждены это сделать.)

Гораздо больше известно примеров использования военных побед для привлечения голосов избирателей, ведь это обходилось заметно дешевле, чем проведение реформ. В самом деле, ну что могло принести большую славу, чем завоевание экзотической территории с темнокожим населением, особенно если это стоило недорого! Иначе говоря, империализм поощрял массы людей, особенно потенциально недовольных, отождествлять себя с империалистическим государством и с нацией и тем самым одобрять общественно-политическую систему этого государства, считая ее законной и справедливой. В эру массовой политики даже старые государственные системы требовали новых подтверждений своей законности. Это тоже хорошо понимали современники. Поэтому, например, церемония коронации, состоявшаяся в Британии в 1902 г., была проведена со всей тщательностью и широко пропагандировалась, так как она должна была показать «признание свободной демократией наследственной короны в качестве символа всемирного главенства ее подданных». Таким образом, можно сказать, что империя служила хорошим «идеологическим цементом» для общества.

Пока что не вполне ясно, насколько эффективной оказалась эта политика показного патриотизма, особенно если говорить о

♦ В некоторых случаях империя могла быть полезной. Так, горняки Корну-эльского полуострова (Великобритания) оставляли свои обедневшие оловянные рудники и массами отправлялись на золотые шахты Южной Африки, где они могли заработать неплохие деньги и умереть раньше обычного от легочных болезней. Хозяева покинутых оловянных рудников тем временем покупали себе новые оловянные рудники в Малайе, конечно, с гораздо меньшим риском для жизни.