Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

«Протестантизм является первым истинным и единственным источником всего зла, которое мы сегодня пожинаем. Если бы он хотя бы сдерживался в своих рассуждениях, мы тогда смогли бы и должны были бы терпеть его, поскольку склонность спорить присуща человеческой натуре. Таким образом, поскольку правительства согласились принять протестантизм как дозволенную форму религии, одно из вьфажений христианства, право человека, поскольку они... вьщелили ей место в государстве, или даже на его руинах, единственная верная церковь, религия, мораль и политический порядок в мире сразу исчезает... Французская революция, самая ужасная, которая чуть не обрушилась на Германию, произошла из этого самого источника» 81 81 бездонную пропасть мистицизма, допустимого теперь в православии. . Группы экзальтированных молодых людей, таким образом, уходили от ужасов умствования в объятия Рима, давая обет безбрачия, само-истязаясь, исповедуя аскетизм, читая писания или просто пылко и с энтузиазмом довольствуясь церковными ритуалами. Они приходили, надо сказать, в основном из протестантских стран. Германские романтики были в основном пруссаками. Оксфордское движение 1830-х гг. наиболее известно англосаксонскому чиате-лю, хотя это характерно для Британии, так как только некоторые молодые фанатики, которые так вьфажали дух наивысшего мракобесия и реакционности в университетах, только они и вошли в римскую церковь, а именно талантливый Дж. X. Ньюман (1801— 1890). Остальные находили компромиссное положение как «ри-туалисты» внутри англиканской церкви, которые настаивали, чтобы она была настоящей католической церковью, и пьггались, к ужасу церковников, ввести украшения, одеяния, фимиам и другие папистские мерзости. Новообращенцы приводили в недоумение традиционных католиков-дворян и благородные семьи, которые хранили свою религию как фамильный символ, и массы ирландских эмитрантов-рабочих, которые составляли большинство британских католиков. Осторожные и реалистичные власти Ватикана также не оценили их благородное рвение. Но поскольку они происходили из хороших семей и обращение высших классов могло стать успешным предвестником обращения низших классов, их рвение все же было одобрено церковной властью.

Хотя даже внутри организованной религии, внутри римско-католической, протестантской и иудейской церквей уже действовали саперы и минеры либерализма. В римской церкви их главным полем действия была Франция, а наиболее важной фигурой — Гюг Феличите-Робер де Ламенне (1782—1854), который последовательно перешел от романского консерватизма к революционной идеализации народа, что подвело его близко к социализму. «Paroles d’un Croyant» Ламенне (1834 г.) произвела переполох среди правительств, которые не ожидали получить предательский удар в спину таким надежным оружием защиты, каким был католицизм, и Ламенне скоро был проклят Римом. Либеральный католицизм тем не менее выжил во Франции, всегда допустимый как ветвь церкви, немного отличавшаяся от римской. В Италии могучее революционное движение 1830-х гг. и 1840-х гг. толкнуло в его водоворот некоторых католических мыслителей, таких как Росмини и Джоберти (1801—1852), первых борцов за освобождение Италии, объединенной папой. Итак, в основном церковь была воинствующей и антилиберальной.

Протестантские меньшинства и секты, естественно, стояли гораздо ближе к либерализму в политике: быть французом-гуге-нотом фактически означало быть менее всего умеренным либералом. (Гизо, премьер-министр Луи-Филиппа, был таким человеком). Церкви в протестантских государствах — англиканская и лютеранская — политически были более консервативны, но их теологи были неустойчивы против коррозии библейской науки и рационалистических изысканий. Евреи, конечно, были вне либерального движения. Так или иначе, они связывали свои надежды на политическое и социальное освобождение с этим движением. Задачей полного освобождения евреев была культурная ассимиляция. Наиболее крайние среди образованных отказывались от своей старой религии и становились христианами, конформистами или агностиками, как отец Карла Маркса или поэт Генрих Гейне (который обнаружил, что евреи не перестают быть евреями даже на том свете, когда перестают посещать синагогу). Менее крайние изобрели разбавленную либеральную форму иудаизма. И только в маленьких городах в гетто неизменно продолжалась жизнь, посвященная торе и талмуду.

ГЛАВА 13