Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Рабочие движения этого периода ни по своему содержанию, ни по идеологии не являлись чисто пролетарскими движениями. Это скорее был общий фронт всех сил и тенденций, представляющих (в основном городскую) трудящуюся бедноту. Этот общий фронт существовал уже давно, но только со времен французской революции лидерами его стали либералы и радикалы из среднего класса. Как мы видели, якобинство и санкюлотизм (не учитывая стремлений пролетариата) создали такое единство, которым обладала парижская народная традиция. Новым в ситуации после 1815 г. было то, что общий фронт теперь все больше стал выступать против либералов среднего класса, против королей и аристократов, и теперь этот фронт объединяла программа и идеология пролетариата, даже несмотря на то, что промышленный рабочий класс еще только начал формироваться и в основном был политически немного менее зрелым, чем другие слои рабочей бедноты. И богатые, и бедные старались приспособиться к существованию в городе со слоями населения, находившимися ниже среднего класса^*, в политическом смысле — к «пролетариату», или к «рабочему классу». Все, кто был озабочен внутренней дисгармонией существовавшего положения вещей и тем, что это положение не могло продолжаться^*, обращались к социализму как единственной продуманной и научной критике и альтернативе.

Руководство новым движением отражало существовавшее положение дел. Наиболее активными, воинственными и политически подкованными из рабочей бедноты были не новые пролетарии, а квалифицированные мастера, независимые ремесленники, работники маленьких домашних производств и многие другие, те, кто жил и работал так же, как и до промышленной революции, но теперь под более сильным давлением. Первые профсоюзы состояли почти целиком из типографских рабочих, шляпников, портных и т. д. Ядро руководства чартистского движения в городе Лидс — что было типичным — состояло из пары квалифицированных типографских рабочих, продавца книг, чесальщика шерсти. Люди, принявшие учение мистера Оуэна о кооперации, были в большинстве мастерами, механиками и рабочими ручного труда. Первые коммунисты в Германии были странствующими квалифицированными рабочими, ремесленниками — портными, столярами и печатниками. Люди, поднявшиеся против буржуазии в Париже в 1848 г., были обитателями старых мастерских Сент-Антуанского предместья, а не пролетарии, Бельвиля (как во время Коммуны 1871 г.). И с тех пор развитие промышленности разрушало эти крепости сознательности рабочего класса и эти ранние рабочие движения. С 1820 по 1850 г. движения в Британии создали плотную сеть организаций рабочего класса для повышения квалификации и политического образования, технические училища. К 1850-м гг. уже существовало (не считая наиболее политических из них) в Британии 700 таких школ, только в графстве Йоркшир — 151, и 400 читальных залов”* Но они уже приходили в упадок и через несколько десятилетий перестали существовать либо находились в упадке.

Хотя было одно исключение. В Британии новые пролетарии уже начали выдвигать своих новых лидеров; Джон Дохерти, ирландский оуэнист-хлопкопрядилыцик. Тони Хепберн и Мартин Джуд — шахтеры. Не только квалифицированные и надомные рабочие входили-^ батальоны чартизма, в них сражались и даже являлись их лидерами фабричные рабочие. Но вне Британии работники фабрик и шахтеры все еше страдали, а не боролись. До конца этого столетия они не приступили к борьбе за улучшение своей судьбы.

Рабочее движение было организацией самозащиты, протеста, революции. Но для рабочей бедноты оно было больше, чем орудием борьбы, оно было образом жизни. Либеральная буржуазия ничего не могла им предложить, история уводила их из обычной жизни, которую консерваторы предлагали создавать или восстанавливать. Нечего было менять и в том образе жизни, который они все больше усваивали. Но движение имело образ жизни, который они сами для себя выковали, коллективный, коммунальный, воинственный, следующий идее, посвященный борьбе, — вот что составляло его сущность. В свою очередь движение давало ему согласованность и цель — либеральный миф, предполагая, что эти союзы состояли из беспомощных рабочих, спровоцированных бессовестными агитаторами; но в жизни эти беспомощные рабочие были в основном наименее организованны, и чем образованнее и компетентнее были рабочие, тем тверже они поддерживали союзы.

Наиболее ярким примером трудового мифа того периода были старые домашние производства. Существовало сообщество рабочих шелкопрядения Лиона — вечно восстающие ткачи, которые восставали в 1831-м и снова в 1834 гг. и которые, по вьфажению Мишле, «из-за того, что этот мир им не подходил, создавали сами для себя другой мир в сьфой тьме своих уз^их улиц, моральный рай сладких мечтаний и видений»^* Существовали сообщества, такие как общество шотландских ткачей полотна, с их республиканским и якобинским пуританством, с их ересями, с их библиотекой профсоюзных рабочих, банками сбережений, техническим институтом, библиотекой и научным клубом, академией рисования, собраниями миссионеров, детскими школами, обществом цветоводов, либеральным журналом («Gasometer») 73 73 Пикок. «Аббатствоночныхкошмаров»(1818 г.): «Выфипософ, —сказалаледи, — и любите свободу. Вы являетесь автором трактата под названием „Философская болтовня, или Проект всеобщего просвещения челсшетеского ума”». и, конечно, с их чартизмом; классовое сознание, воинственность, ненависть к угнетателям — все это было в их жизни. Богатым они обязаны были только своей зарплатой. Все, что они имели в жизни, они создали своим коллективным трудом.