Лев Вершинин - Евромайдан. Кто уничтожил Украину?

Если Антонович прав и такая внутренняя помеха была, Хмельницкий не мог не видеть ее и не принимать во внимание. Слова «Нам нельзя больше жить без государя», с которыми Хмельницкий обратился к Переяславской раде, подтверждают, что он ее учитывал.

И действительно, такие понятия, которые сегодня сами собой разумеются, как «национальное государство» и «национальный суверенитет», были еще не очень привычны для его века. По-настоящему время этих понятий в Европе пришло уже после Великой Французской революции и наполеоновских войн. А в XVII веке представление о том, что суверенному княжеству, королевству, гетманству и т. д. вполне естественно находиться «под высокой рукой» одного из великих монархов, казалось совершенно бесспорным, добровольное подданство было общепринятой формой свободы. При этом данное княжество, королевство, гетманство сохраняло свою правосубъектность с точки зрения международного права того времени. Не только в географических пределах досягаемости гетманства Хмельницкого, но и в мире вообще не было другого сильного православного государя, не было такой православной страны, на которую можно было опереться. Теперь мы понимаем, что каким-то сверхчеловеческим чутьем Богдан выбрал единственно правильный путь.

Но на этот путь он направил не тот народ, который поднимал на восстание. После шести лет борьбы это был уже другой народ. Орест Субтельный утверждает: «Важнейшее достижение Хмельницкого заключалось в том, что в обществе, которое не имеет ни твердой уверенности в себе, ни даже ясного осознания своей самобытности, гетман разбудил усыпленную гордость, силу и волю к борьбе за свои интересы».

Как понять, почему в тот или иной сложный период истории именно этот, а не другой человек встает на острие общественно-политической жизни? На примере Богдана Хмельницкого хорошо видно, что это определяется, помимо качеств руководителя, еще и чувством уверенности в своем назначении, таинственной способностью ощущать ход истории.

Гетман сумел использовать в тогдашних условиях многое из предыдущего опыта освободительного движения. Прагматизм, готовность к разумным компромиссам и переговорам вполне естественно сочетались в нем с твердостью при обращении к военной силе.

Богдан Хмельницкий сумел угадать, куда движется Украина конца 40-х годов XVII века, уловить стремительный рост национальных и социально-экономических противоречий, действительный взлет массового недовольства католическим порабощением. Невыносимый гнет барщины, религиозные притеснения, произвол «своей» местной власти и грабеж арендаторов подвели ситуацию к взрыву.

Это было странное время. Историки подсчитали, что украинская освободительная война была одной из семи революций, происходивших тогда в Европе. Среди них была и английская революция. Показательно, что в 1649 году руководство Англии (где только что был казнен король и провозглашена республика) обратилось с воззванием к украинскому гетману, как к союзнику в борьбе с общим врагом, папским Римом. А в 1656 году Кромвель отправил на континент своего приближенного, генерала Джефсона, для установления связи с Богданом Хмельницким с целью создания «большой антиримской, антигабсбургской и антиконтрреформационной коалиции».

Украинский народ принимал деятельное участие в пробуждении Европы, которая вступала в новый период своего развития – период постепенного утверждения буржуазных отношений и создания национальных государств. Однако этому периоду выпало быть очень длинным, считанные страны попали в первый эшелон. По разным причинам в Украине не удалось реализовать многие исторические шансы того времени.

Как известно, после победы под Желтыми Водами и Корсунем, с которых началась национально-освободительная война нашего народа, восстание быстро охватило оба берега Днепра. Сам размах борьбы быстро изменил ее конечную цель. Речь шла уже не о выравнивании казаков с польским дворянством, а об освобождении Украины от иноземного ига и об изменении сложившихся социально-экономических отношений. Одновременно с устранением органов власти Речи Посполитой началась замена ее административно-территориальных единиц на казацкую полковую систему, появились собственные государственные учреждения. Вот почему очевидна и правомерна характеристика освободительной войны как национальной революции.

Помимо создания свободного государства в этнических границах, эта революция была нацелена на закрепление казацкой собственности на землю. Сегодня мы бы увидели в ней нечто похожее на собственность фермерского типа. В исторической ретроспективе видно, что это были не просто две важнейших, но и две взаимосвязанных задачи. Наши классические историки, захваченные сюжетной стороной событий (действительно безгранично яркой), не уделили им достаточного внимания.