Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

В силу этого в каналах коммуникаций, включая СМИ и Интернет, складываются представления об очень высоких административных рисках реализации любых административных и коммерческих проектов. Отсюда вытекают высокие и очень высокие оценки коррупционных затрат при использовании административного ресурса, необходимого для устранения или снижения этих рисков.

Рассмотренные выше механизмы формирования институциональной конвенции могут быть положены в основу искомой схемы, позволяющей объяснить парадокс относительно устойчивого функционирования многих социально-экономических систем при очевидной слабости формальных институтов.

В результате формирования конвенции в сознании основной части участников институциональных отношений стали складываться представления о текущих правилах игры, допустимых и эффективных действиях, мерах рисков в тех или иных обстоятельствах. Именно эти представления и стали выступать основой формирования индивидуальных неформальных норм, которыми руководствуются акторы в своих действиях в окружающей институциональной среде.

Здесь следует отметить, что обсуждаемая конвенция складывалась под влиянием ряда социокультурных факторов. Прежде всего на ее формирование оказали влияние «понятия» – нормы взаимоотношений криминальной среды. Это стало результатом значительного участия криминалитета в бизнес-сообществах. Знание «понятий» было необходимым условием успеха в бизнесе. Отсюда также и действовавшая в тот период мода на подражание криминалитету.

Но не менее важно и то, что конвенция не слишком противоречила нормам «народной» культуры, в которой, как отмечалось выше, действовала двухсекторная мораль и высокие требования к действиям «своих». Именно этим фактом легко объясняется достаточно частое формирование конвенциональных «сетей доверия» на основе давно сложившихся отношений (совместная учеба, работа в партийных и комсомольских органах, служба в армии и спецслужбах).

Так, при ответе на вопрос «С кем Вы ощущаете чувство общности?» наиболее частыми были ответы: с семьей – 65 %; с друзьями – 63 %; с товарищами по работе, учебе – 40 % [205]. Именно это чувство общности выступает нравственной опорой обсуждаемой конвенции.

Нормы конвенций, которые соответствовали «народной» культуре, обусловили ее легитимацию.

Такой взгляд позволяет различать институциональные системы, основанные на универсалистских ценностях, с одной стороны, и на партикулярных, с другой. В первом случае главным является знание правил, тогда как во втором – доступ к акторам, которые могут этими правилами успешно манипулировать. В первом случае ключевые фигуры институциональной среды – адвокаты, а во втором – разного толка посредники, «решалы».

Для того чтобы дать эмпирическое описание функционирования конвенций, необходимое для уверенного перевода гипотезы в категорию установленных фактов, нужна большая, но, к сожалению, недостаточная сегодня социологическая работа. Пока же для понимания процесса придется довольствоваться отрывочными сведениями, получаемыми непосредственно от инсайдеров, а также из литературных произведений, написанных ими же. За примерами далеко ходить не нужно. Романы Юлия Дубова и Натана Дубовицкого дают немало материала внимательному исследователю [206].

Конечно, важно отделить незаурядную фантазию авторов от реалий, известных этим же авторам не понаслышке. Выделить modus operandi разных группировок элит – методически очень непростая задача. Но без ее решения наши представления о действиях элиты – догадки и публицистические спекуляции.

Развернутую метафору социокультурных представлений, в которых действовала конвенция, дал В.В. Меньшов в своем по сию пору популярном фильме «Ширли-Мырли».

Автор в своих работах использовал результаты собственных включенных наблюдений отношений, распространенных в бизнес-структурах и органах государственного управления. Анализ их результатов подтверждает выдвинутую гипотезу о характере базисных механизмов институционального функционирования.

Можно сделать вывод, что внутри бизнес-сообщества действует конвенция – высоко рационализированная система отношений, работающая по принципу калькуляции эквивалентности оказываемых услуг. Ранее оказанная услуга рассматривается как кредит, который должен быть своевременно оплачен – «будешь должен». В отношениях между бизнесом и представителями властных структур действуют примерно те же конструкции. Часто можно услышать сентенции «почему я должен даром помогать ему делать деньги». Вопрос «где мой интерес» – привычен при принятии решения.