Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Важно также, что концепция «институциональных конвенций» обретает возможность эмпирического анализа ее исходных предпосылок не только в виде анализа картины взаимных ожиданий и представлений, но и детерминирующих их структуры ценностей, а также соотношения индивидуализации и социальной интеграции. Это, как представляется, открывает новые горизонты для социологии менеджмента.

Но, вероятно, возможность выявления корректного взаимоотношения двух различных по своему назначению схем является значимым аргументом в пользу адекватности каждой из них.

Аналогичным образом можно расширить и возможности социологического анализа функционирования системы социализации и социальной интеграции, включающей в себя функционирование семьи, системы образования и воспитания, СМИ и др. Здесь появляется возможность эмпирического анализа результирующего воздействия соответствующих институтов, их взаимовлияния и, напротив, существующих коллизий и противоречий.

* * *

Подводя итоги рассуждений, представленных в данной главе, можно высказать надежду на то, что предлагаемая объяснительная схема может стать отправной точкой для тех, кто согласится с изложенными выше ее основаниями, или же хотя бы стать стимулом для дискуссий в развертывающейся борьбе за преобладающую объяснительную схему.

Глава 4. Институциональная реконструкция и ее альтернативы [193]

Проведенное выше обсуждение, связанное с анализом проблем социальной трансформации, с их влиянием на реализацию стратегии «российского прорыва», открывает дорогу к следующему шагу – к анализу путей повышения эффективности институциональной системы. Анализ большого числа модернизационных проектов убедительно показал, что качество институтов является необходимым и достаточным условием их успеха [194]. Попросту говоря, будут эффективные институты – будут и деньги, и технологии, и менеджмент [195].

При этом в нашем обществе имеется достаточно широкое согласие относительно того, что существующая система институтов далеко не соответствует тем вызовам, которые стоят перед нашим государством и обществом. Выше были приведены различные примеры соответствующих институциональных коллизий.

Когда же дело доходит до обсуждения путей преодоления этого несоответствия, рекомендации кардинально расходятся. Одни, прежде всего представители бизнеса и «либеральных» кругов, предлагают кардинально ограничить регулирующую роль государства. «Перестаньте кошмарить бизнес», – говорят они. Другие, «государственники» и представители силовых ведомств, поддерживаемые, кстати говоря, большинством общества, настаивают на повышении роли государства. Слышно: «Перестать кошмарить бизнес – не значит свободно кошмарить потребителя». Они в качестве примера указывают на все мыслимые и немыслимые нарушения, выявленные при расследовании пожара в торговом центре в Кемерово.

Поиск траектории перехода от существующей сегодня достаточно слабой системы институтов к системе более эффективной и устойчивой, как представляется, пока не основан на сколько-нибудь основательной логике институциональных преобразований.

Как уже отмечалось, «либеральные экономисты», доминирующие при выработке институциональных образцов, не обременяют себя оценкой макросоциальных предпосылок, соотнесением этих образцов с наличными социальными практиками и даже с возможными последствиями этих практик. Об этом свидетельствуют, например, меры, реализованные в рамках административной и муниципальной реформ, которые были затем, шаг за шагом, отменены под напором требований реальной жизни и влиятельных лоббистов.

Следует обратить внимание на то, что обе стороны дискуссии оперируют аргументами, основанными на формальных, внешних сторонах деятельности государственных органов и разного рода организаций. Прежде всего они обращают внимание на несовершенство законодательства и иных нормативных актов. При этом почти всегда игнорируется проблема оценки реальных регулятивных возможностей этих инструментов. Здесь в первую очередь речь идет о мотивах действий акторов, на регулирование отношений которых направлены соответствующие правовые инструменты. Выше мы уже отмечали значение оценки регулирующего воздействия в качестве необходимого методического средства при реализации проблемного подхода.

В то же время эта проблема требует серьезного анализа. Так, Леон Мейхью, видный социолог права, отмечал: «Слабость наших знаний о правовом воздействии обусловлена последствиями исторической полемики о праве и морали. В пылу дискуссии участники заняли до странности крайние позиции: некоторые, например, отстаивали точку зрения, согласно которой право способно лишь ратифицировать уже утвердившиеся нормы и шаблоны поведения. Таким образом, социологи оказываются перед необходимостью растолковывать элементарные утверждения вроде того, что американское федеральное правительство, вероятно, не смогло бы поддерживать свой теперешний уровень деятельности на основе добровольных взносов. Тем не менее, социологи приходят ныне к осознанию того, что неправильно ставить вопрос: Может ли право влиять на поведение? И что вопрос должен формулироваться так: При каких условиях право влияет на поведение и через посредство какого механизма утверждается влияние права?» [196]