Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

В структуре ценностей гражданского общества традиционно присутствовали ценности и нормы солидарности и коллективизма, социального служения, на которых были основаны совместные усилия структур гражданского общества по реализации задач, направленных на общественное благо. Соответственно, в структурах гражданского общества ценится взаимное уважение и взаимопонимание, стремление к достижению согласия между участниками сообществ. Все большее значение в современных условиях, как уже отмечалось, приобретают ценности и нормы, связанные с функциями социализации и социальной интеграции.

В то же время здесь следует отметить, что исторические традиции российского гражданского общества, связанные с длительной, подчас героической историей противостояния не слишком толерантному государству, дополненные уже привнесенными современными «либеральными» ценностями, обусловили превалирование в структуре ценностей гражданского общества политической компоненты.

Характер западных «либеральных» проекций гражданских ценностей, сфокусированных на политических правах, общепризнан. Но есть и сомневающиеся. Так Роберт Даль, классик политической теории, привел свои сомнения относительно соответствующих нормативных представлений: «Эти данные пытались интерпретировать таким образом, что большинство граждан в демократических странах не только не соответствуют “идеалу” хорошего гражданина, но, более того, вообще не могут считаться гражданами как таковыми, за исключением коротких периодов избирательных кампаний: по сути дела, все они не-граждане. Это, по-моему, явный перегиб. Точнее было бы сказать, что они ведут себя как граждане время от времени, то есть они граждане “по совместительству”. Для большинства из них политика не составляет смысла жизни, но может быть, это и нормально?» [248].

В результате этих тенденций среди прав и свобод, которые безусловно необходимо отстаивать гражданским активистам и структурам гражданского общества, значительная часть структур гражданского общества, более того, наиболее громогласная их часть, явный приоритет отдает защите политических прав и свобод. Более того, даже проблемы, связанные с нарушением социально-экономических прав, немедленно получают политическое измерение в то время, как решение этих проблем связано прежде всего с институциональными изменениями. Здесь налицо презумпция виновности изначально злонамеренной власти [249].

Можно сказать, что в связи с этим мы сталкиваемся с феноменом «фейковой политизации», когда решение содержательных проблем, требующее квалификации и упорства, заменяется громогласными обличениями власти, которые на деле мало продвигают решение насущных проблем.

Можно отметить в связи с этим, что такой подход противоречит корпусу ценностей самого гражданского общества, где высоко ценится доброжелательность, диалог и поиск согласия.

Эти умозрения очень далеки также от представлений большинства нашего народа, для которого важнее его насущные проблемы (цены, занятость, снижение доходов, проблемы со здоровьем, трудности с получением медицинской помощи, лекарств) [250].

Следует также отметить, что согласно социологическим исследованиям большая часть гражданских активистов сторонится участия в подобной «политической деятельности» [251].

Этот разрыв между позициями целого ряда «лидеров» гражданского общества, с одной стороны, и большинства, с другой, ставит вопрос о том, в какой мере такие позиции можно отождествлять с общественными устремлениями. Нет, речь не идет о том, что «лидеры» должны быть «подпевалами» «непрозревшего», «отсталого» общества. Но, когда они оторваны от его забот и проблем, о гражданственности говорить еще можно, хотя и с натяжкой, а вот об общественности уж невозможно.

Для понимания устойчивости подобных установок многих гражданских активистов следует обратить внимание на то, что длительное время статус «лидеров» гражданского общества в большей степени определялся градусом их оппозиционности. Образ Гриши Добросклонова, которому «судьба готовила путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь», прежде знакомый каждому, был высоким нравственным ориентиром для многих поколений [252]. Ореол «заступника» и «страдальца» создавал многие репутации «лидеров общественного мнения».

Н.А. Бердяев с горечью отмечал эту традицию: «Личная пригодность человека для общественного дела отступает на второй план перед условной и рутинной фразеологией. Качества личности вообще у нас мало ценятся, и не ими определяется роль в общественной жизни. Поэтому у нас так много совершенно ложных общественных репутаций, много имен, созданных властью слов, а не реальностью» [253]. Кажется, что это написано только вчера.