Майкл Хадсон - Убийство Хозяина - Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Таким образом, кредиторы и должники имеют естественно противоположные мировоззрения. Труд («потребители») и промышленность обязаны выплачивать растущую долю своего дохода в виде ренты и процентов финансовому и имущественному сектору за доступ к имущественным правам, сбережениям и кредитам. По этой причине остающейся части заработной платы и прибыли недостаточно для поддержания рыночного спроса на потребительские товары и инвестиции в новые средства производства (капитальное оборудование). Основные причины режима жёсткой экономии и поляризации в экономике — это дефляция ренты (платежи землевладельцам и монополистам) и долговая дефляция (платежи банкам, держателям облигаций и другим кредиторам).

Для банков «умеренность» просто означает выполнение финансовых обязательств. С 1990-х годов по 2007 год эта возможность была продлена за счёт ещё более глубокого погружения потребителей в долги для планового обслуживания долга и других платежей рантье. Банки создали достаточно новых кредитов, чтобы финансировать растущий дефицит личного бюджета, предоставляя ипотечные кредиты и займы под залог жилья расширяющемуся слою населения, не обращая особого внимания на платёжеспособность должников. Этот банковский кредит, дополненный растущей задолженностью по кредитным картам, позволял потребителям поддерживать уровень жизни, который их зарплата была не в состоянии обеспечить. Была надежда, что им каким-то образом удастся свести концы с концами, пока банковский кредит продолжал повышать цены на недвижимость, акции и облигации.

Этот кругооборот банковского кредитования для инфляции на рынках активов претерпел разрыв в цепочке платежей, когда сектор производства и потребления больше не смог выплачивать причитающиеся проценты. Спекулянты прекратили покупать, а банки перестали ссужать деньги должникам для оплаты их долгов. Цены на недвижимость упали ниже привязанных к ним ипотечных залогов, что определяет отрицательный собственный капитал.

Кто-то должен был нести потери: разрыв между тем, что было взято в долг, и тем, что должники были в состоянии выплатить. По мнению Федеральной резервной системы и министерства финансов, секторами, которые необходимо было спасать, были не труд и не промышленность, а банковские балансовые отчёты — требования к экономике. Таким образом, ФРС и министерство финансов США покрыли убытки своей клиентуры — Одного Процента.

Уолл-стрит сделал идеологический поворот кругом, чтобы приветствовать то, на что давно нападал: растущий государственный долг и дефицитные государственные расходы. Её одобрение создания денег центральным банком было вдохновлено не благотворительными чувствами к экономике, а собственной выгодой. Дефицит государственного бюджета считается «хорошим», если средства расходуются на спасение банков и держателей облигаций. Он «плох», только когда средства тратятся на рабочую силу и «реальную» экономику. Кредит Федеральной резервной системы («Количественное смягчение») хорош, если он помогает взвинчивать цены активов в интересах Одного Процента и улучшает банковские балансы. Но создание государственных денег считается «безответственным», если оно стимулирует восстановление занятости и заработных плат, помогая безубыточности 99 процентов и возврату их прежней доли национального дохода и богатства. Повышение цен на активы в недвижимости, акциях и облигациях является «хорошим», поскольку оно увеличивает власть Одного Процента над остальной экономикой. Рост заработной платы и цен на предметы потребления считается плохим, поскольку они угрожают разрушить эту власть долга над экономикой.

Грандиозным обманом с стороны финансового сектора было то, что ему удалось убедить 99 процентов населения в том, что об «экономике» можно судить по тому, насколько она полезна для Одного Процента. Господствующие СМИ вторят заявлениям Федеральной резервной системы, чтобы внушить общественности, что спасение банков означает спасение обременённой долгами экономики, то есть оказание банкам достаточно большой финансовой помощи, чтобы они возобновили кредитование. Это было, как если бы для выживания рабочей силы и промышленности требовалось больше заимствований для обслуживания их долгов, а не списание этих долгов.

Большинство людей считали очевидной необходимость списания ипотечных долгов, студенческих займов и других личных долгов в соответствии со способностью к оплате. По меньшей мере, было необходимо привести в соответствие с падающей рыночной ценой на недвижимость нереально завышенные цены, которые банки безрассудно назначали для недвижимости с высоким уровнем залога.